А.С. Пушкин - Разговор книгопродавца с поэтом
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
А.С. Пушкин - Разговор книгопродавца с поэтом - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Книгопродавец.
Стишки для вас одна забава,
Немножко стоит вам присесть,
Уж разгласить успела слава
Везде приятнейшую весть:
Поэма, говорят, готова,
Плод новый умственных затей.
Итак, решите: жду я слова:
Назначьте сами цену ей.
Стишки любимца муз и граций
Мы вмиг рублями заменим
И в пук наличных ассигнаций
Листочки ваши обратим...
О чем вздохнули так глубоко?
Не льзя ль узнать?
Поэт.
Я был далеко:
Я время то воспоминал,
Когда, надеждами богатый,
Поэт беспечный, я писал
Из вдохновенья, не из платы.
Я видел вновь приюты скал
И темный кров уединенья,
Где я на пир воображенья,
Бывало, музу призывал.
Там слаще голос мой звучал:
Там доле яркие виденья,
С неизъяснимою красой,
Вились, летали надо мной
В часы ночного вдохновенья!..
Всё волновало нежный ум:
Цветущий луг, луны блистанье,
В часовне ветхой бури шум,
Старушки чудное преданье.
Какой-то демон обладал
Моими играми, досугом;
За мной повсюду он летал,
Мне звуки дивные шептал,
И тяжким, пламенным недугом
Была полна моя глава;
В ней грезы чудные рождались;
В размеры стройные стекались
Мои послушные слова
И звонкой рифмой замыкались.
В гармонии соперник мой
Был шум лесов, иль вихорь буйный,
Иль иволги напев живой,
Иль ночью моря гул глухой,
Иль шопот речки тихоструйной.
Тогда, в безмолвии трудов,
Делиться не был я готов
С толпою пламенным восторгом,
И музы сладостных даров
Не унижал постыдным торгом;
Я был хранитель их скупой:
Так точно, в гордости немой,
От взоров черни лицемерной
Дары любовницы младой
Хранит любовник суеверный.
Книгопродавец.
Но слава заменила вам
Мечтанья тайного отрады:
Вы разошлися по рукам.
Меж тем как пыльные громады
Лежалой прозы и стихов
Напрасно ждут себе чтецов
И ветреной ее награды.
Поэт.
Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувство воздаянья!
Блажен, кто молча был поэт
И, терном славы не увитый,
Презренной чернию забытый,
Без имени покинул свет!
Обманчивей и снов надежды,
Что слава? шопот ли чтеца?
Гоненье ль низкого невежды?
Иль восхищение глупца?
Книгопродавец.
Лорд Байрон был того же мненья;
Жуковский то же говорил;
Но свет узнал и раскупил
Их сладкозвучные творенья.
И впрям, завиден ваш удел:
Поэт казнит, поэт венчает;
Злодеев громом вечных стрел
В потомстве дальном поражает;
Героев утешает он;
С Коринной на киферской трон
Свою любовницу возносит.
Хвала для вас докучный звон;
Но сердце женщин славы просит:
Для них пишите; их ушам
Приятна лесть Анакреона:
В младые лета розы нам
Дороже лавров Геликона.
Поэт.
Самолюбивые мечты,
Утехи юности безумной!
И я, средь бури жизни шумной
Искал вниманья красоты.
Глаза прелестные читали
Меня с улыбкою любви:
Уста волшебные шептали
Мне звуки сладкие мои...
Но полно! в жертву им свободы
Мечтатель уж не принесет;
Пускай их юноша поет.
Любезный баловень природы.
Что мне до них? Теперь в глуши
Безмолвно жизнь моя несется;
Стон лиры верной не коснется
Их легкой, ветреной души:
Не чисто в них воображенье:
Не понимает нас оно,
И, признак бога, вдохновенье
Для них и чуждо и смешно.
Когда на память мне невольно
Придет внушенный ими стих,
Я так и вспыхну, сердцу больно:
Мне стыдно идолов моих.
К чему, несчастный, я стремился?
Пред кем унизил гордый ум?
Кого восторгом чистых дум
Боготворить не устыдился?.....
Книгопродавец.
Люблю ваш гнев. Таков поэт!
Причины ваших огорчений
Мне знать не льзя: но исключений
Для милых дам ужели нет?
Ужели ни одна не стоит
Ни вдохновенья, ни страстей,
И ваших песен не присвоит
Всесильной красоте своей?
Молчите вы?
Поэт.
Зачем поэту
Тревожить сердца тяжкой сон?
Бесплодно память мучит он.
И что ж? какое д
Стишки для вас одна забава,
Немножко стоит вам присесть,
Уж разгласить успела слава
Везде приятнейшую весть:
Поэма, говорят, готова,
Плод новый умственных затей.
Итак, решите: жду я слова:
Назначьте сами цену ей.
Стишки любимца муз и граций
Мы вмиг рублями заменим
И в пук наличных ассигнаций
Листочки ваши обратим...
О чем вздохнули так глубоко?
Не льзя ль узнать?
Поэт.
Я был далеко:
Я время то воспоминал,
Когда, надеждами богатый,
Поэт беспечный, я писал
Из вдохновенья, не из платы.
Я видел вновь приюты скал
И темный кров уединенья,
Где я на пир воображенья,
Бывало, музу призывал.
Там слаще голос мой звучал:
Там доле яркие виденья,
С неизъяснимою красой,
Вились, летали надо мной
В часы ночного вдохновенья!..
Всё волновало нежный ум:
Цветущий луг, луны блистанье,
В часовне ветхой бури шум,
Старушки чудное преданье.
Какой-то демон обладал
Моими играми, досугом;
За мной повсюду он летал,
Мне звуки дивные шептал,
И тяжким, пламенным недугом
Была полна моя глава;
В ней грезы чудные рождались;
В размеры стройные стекались
Мои послушные слова
И звонкой рифмой замыкались.
В гармонии соперник мой
Был шум лесов, иль вихорь буйный,
Иль иволги напев живой,
Иль ночью моря гул глухой,
Иль шопот речки тихоструйной.
Тогда, в безмолвии трудов,
Делиться не был я готов
С толпою пламенным восторгом,
И музы сладостных даров
Не унижал постыдным торгом;
Я был хранитель их скупой:
Так точно, в гордости немой,
От взоров черни лицемерной
Дары любовницы младой
Хранит любовник суеверный.
Книгопродавец.
Но слава заменила вам
Мечтанья тайного отрады:
Вы разошлися по рукам.
Меж тем как пыльные громады
Лежалой прозы и стихов
Напрасно ждут себе чтецов
И ветреной ее награды.
Поэт.
Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувство воздаянья!
Блажен, кто молча был поэт
И, терном славы не увитый,
Презренной чернию забытый,
Без имени покинул свет!
Обманчивей и снов надежды,
Что слава? шопот ли чтеца?
Гоненье ль низкого невежды?
Иль восхищение глупца?
Книгопродавец.
Лорд Байрон был того же мненья;
Жуковский то же говорил;
Но свет узнал и раскупил
Их сладкозвучные творенья.
И впрям, завиден ваш удел:
Поэт казнит, поэт венчает;
Злодеев громом вечных стрел
В потомстве дальном поражает;
Героев утешает он;
С Коринной на киферской трон
Свою любовницу возносит.
Хвала для вас докучный звон;
Но сердце женщин славы просит:
Для них пишите; их ушам
Приятна лесть Анакреона:
В младые лета розы нам
Дороже лавров Геликона.
Поэт.
Самолюбивые мечты,
Утехи юности безумной!
И я, средь бури жизни шумной
Искал вниманья красоты.
Глаза прелестные читали
Меня с улыбкою любви:
Уста волшебные шептали
Мне звуки сладкие мои...
Но полно! в жертву им свободы
Мечтатель уж не принесет;
Пускай их юноша поет.
Любезный баловень природы.
Что мне до них? Теперь в глуши
Безмолвно жизнь моя несется;
Стон лиры верной не коснется
Их легкой, ветреной души:
Не чисто в них воображенье:
Не понимает нас оно,
И, признак бога, вдохновенье
Для них и чуждо и смешно.
Когда на память мне невольно
Придет внушенный ими стих,
Я так и вспыхну, сердцу больно:
Мне стыдно идолов моих.
К чему, несчастный, я стремился?
Пред кем унизил гордый ум?
Кого восторгом чистых дум
Боготворить не устыдился?.....
Книгопродавец.
Люблю ваш гнев. Таков поэт!
Причины ваших огорчений
Мне знать не льзя: но исключений
Для милых дам ужели нет?
Ужели ни одна не стоит
Ни вдохновенья, ни страстей,
И ваших песен не присвоит
Всесильной красоте своей?
Молчите вы?
Поэт.
Зачем поэту
Тревожить сердца тяжкой сон?
Бесплодно память мучит он.
И что ж? какое д
Book seller.
Poems for you are one fun,
A little should you sit down
Glory managed to disclose
Everywhere pleasant news:
The poem, they say, is ready
The fruit is a new mental venture.
So, decide: I'm waiting for the word:
Assign yourself the price of it.
Schemes of the favorite of muses and gracies
We will instantly replace with rubles
And in the bunch of cash banknotes
We will turn your leaflets ...
What did you breathe so deeply about?
Not to know?
Poet.
I was far away:
I recruited time
When, hopes rich,
The poet is careless, I wrote
From inspiration, not from the board.
I saw the shelters of the rocks again
And dark shelter of solitude,
Where am I on a feast of imagination
It used to be called a muse.
There, my voice sounded sweeter:
There are bright visions.
With an inexplicable beauty,
Curled, flew over me
In the hours of night inspiration! ..
Everything was worried about the gentle mind:
Blooming meadow, moonlight,
In the chapel of a dilapidated storm noise,
The old woman is a wonderful legend.
Some demon possessed
My games, leisure;
He flew everywhere everywhere,
I whispered nursed sounds,
And heavy, fiery ailment
My chapter was full;
Wonderful dreams were born in it;
Squares flocked in size
My obedient words
And they closed with a ringing rhyme.
In harmony, my rival
There was a noise of forests, or vihor violent,
Il Ivolga is alive,
Or at night the sea is a deaf,
Or the sew of the river is quiet.
Then, in the silence of works,
I was not ready to share
With a crowd with fiery delight,
And muse of sweet gifts
Did not humiliate the shameful trading;
I was the keeper of their stingy:
So for sure, in pride dumb,
From the eyes of an ink hypocritical
The gifts of the mistress are young
The lover is stored superstitious.
Book seller.
But Glory replaced you
Private rejection dreams:
You went hand on your hands.
Meanwhile, as dusty bulk
Lying prose and poems
Waiting in vain to themselves readers
And the windy of her award.
Poet.
Blessed, who was hidden to himself
Souls high creatures
And from people, like from graves,
I did not wait for the feeling of rewarding!
Blessed, who was silently a poet
And, the thoron of fame is not seen,
The despicable inpecting is forgotten
He left the light without a name!
More deceitful and dreams of hope,
What is glory? Is the reader's shop?
The race of low ignorant?
Or admiration for a fool?
Book seller.
Lord Byron was the same muni;
Zhukovsky said the same;
But the light recognized and bought it
Their sweet -sounding creatures.
And indeed, your destiny is envied:
The poet executes, the poet crings;
Villains thunder eternal arrows
In the offspring, it is amazing;
He comforts the heroes;
With Corinne on the Kiferskaya throne
He ascends his mistress.
Praise for you document ringing;
But the heart of women of fame asks:
For them, write; their ears
Enjoy the flattery of Anacreona:
In the young summer of roses to us
More expensive than the gelikon laurels.
Poet.
Proud dreams
The joys of youth is crazy!
And I, in the middle of the storm of life noisy
I was looking for the attention of beauty.
The lovely eyes read
Me with a smile of love:
Magic lips whispered
My sweet sounds are my sweet ...
But full! Sacrifice to them freedom
The dreamer will not bring;
Let them sing.
A dear pamper of nature.
What am I to them? Now in the wilderness
My life rushes silently;
The moan of the lyre will not touch
Their light, windy soul:
It is not purely in them the imagination:
It does not understand us
And, a sign of God, inspiration
For them, both alien and funny.
When I am involuntarily as a keepsake
The verse inspired by them will come
I will flare up, it hurts my heart:
I am ashamed of my idols.
Why, unhappy, did I strive?
Before whom did the proud mind humiliate?
Whom the enthusiasm of pure thoughts
I was not ashamed to idolize? .....
Book seller.
I love your anger. That is the poet!
The reasons for your grief
I do not know: but exceptions
For lovely ladies, no one?
No one is worth it
Neither inspiration, no passions,
And your songs will not be assigned
All -powerful beauty?
Are you silent?
Poet.
Why a poet
Alarm the hearts of hard sleep?
Seerlessly memory he torments.
And then? what d
Poems for you are one fun,
A little should you sit down
Glory managed to disclose
Everywhere pleasant news:
The poem, they say, is ready
The fruit is a new mental venture.
So, decide: I'm waiting for the word:
Assign yourself the price of it.
Schemes of the favorite of muses and gracies
We will instantly replace with rubles
And in the bunch of cash banknotes
We will turn your leaflets ...
What did you breathe so deeply about?
Not to know?
Poet.
I was far away:
I recruited time
When, hopes rich,
The poet is careless, I wrote
From inspiration, not from the board.
I saw the shelters of the rocks again
And dark shelter of solitude,
Where am I on a feast of imagination
It used to be called a muse.
There, my voice sounded sweeter:
There are bright visions.
With an inexplicable beauty,
Curled, flew over me
In the hours of night inspiration! ..
Everything was worried about the gentle mind:
Blooming meadow, moonlight,
In the chapel of a dilapidated storm noise,
The old woman is a wonderful legend.
Some demon possessed
My games, leisure;
He flew everywhere everywhere,
I whispered nursed sounds,
And heavy, fiery ailment
My chapter was full;
Wonderful dreams were born in it;
Squares flocked in size
My obedient words
And they closed with a ringing rhyme.
In harmony, my rival
There was a noise of forests, or vihor violent,
Il Ivolga is alive,
Or at night the sea is a deaf,
Or the sew of the river is quiet.
Then, in the silence of works,
I was not ready to share
With a crowd with fiery delight,
And muse of sweet gifts
Did not humiliate the shameful trading;
I was the keeper of their stingy:
So for sure, in pride dumb,
From the eyes of an ink hypocritical
The gifts of the mistress are young
The lover is stored superstitious.
Book seller.
But Glory replaced you
Private rejection dreams:
You went hand on your hands.
Meanwhile, as dusty bulk
Lying prose and poems
Waiting in vain to themselves readers
And the windy of her award.
Poet.
Blessed, who was hidden to himself
Souls high creatures
And from people, like from graves,
I did not wait for the feeling of rewarding!
Blessed, who was silently a poet
And, the thoron of fame is not seen,
The despicable inpecting is forgotten
He left the light without a name!
More deceitful and dreams of hope,
What is glory? Is the reader's shop?
The race of low ignorant?
Or admiration for a fool?
Book seller.
Lord Byron was the same muni;
Zhukovsky said the same;
But the light recognized and bought it
Their sweet -sounding creatures.
And indeed, your destiny is envied:
The poet executes, the poet crings;
Villains thunder eternal arrows
In the offspring, it is amazing;
He comforts the heroes;
With Corinne on the Kiferskaya throne
He ascends his mistress.
Praise for you document ringing;
But the heart of women of fame asks:
For them, write; their ears
Enjoy the flattery of Anacreona:
In the young summer of roses to us
More expensive than the gelikon laurels.
Poet.
Proud dreams
The joys of youth is crazy!
And I, in the middle of the storm of life noisy
I was looking for the attention of beauty.
The lovely eyes read
Me with a smile of love:
Magic lips whispered
My sweet sounds are my sweet ...
But full! Sacrifice to them freedom
The dreamer will not bring;
Let them sing.
A dear pamper of nature.
What am I to them? Now in the wilderness
My life rushes silently;
The moan of the lyre will not touch
Their light, windy soul:
It is not purely in them the imagination:
It does not understand us
And, a sign of God, inspiration
For them, both alien and funny.
When I am involuntarily as a keepsake
The verse inspired by them will come
I will flare up, it hurts my heart:
I am ashamed of my idols.
Why, unhappy, did I strive?
Before whom did the proud mind humiliate?
Whom the enthusiasm of pure thoughts
I was not ashamed to idolize? .....
Book seller.
I love your anger. That is the poet!
The reasons for your grief
I do not know: but exceptions
For lovely ladies, no one?
No one is worth it
Neither inspiration, no passions,
And your songs will not be assigned
All -powerful beauty?
Are you silent?
Poet.
Why a poet
Alarm the hearts of hard sleep?
Seerlessly memory he torments.
And then? what d
Другие песни исполнителя: