Александр Розенбаум - Очередь за хлебом
текст песни
38
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Розенбаум - Очередь за хлебом - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Улицы, проспекты,
Бульвары, переулки,
Зимние морозы
И летняя жара.
Никогда до дома
Не доносил я булки,
Когда её горяченькую брал.
Десять дет от роду
И вся жизнь - до неба.
И всего два пуда
В школе на весах.
Мама говорила:
- Дуй, сынок, за хлебом, -
И я дул, как ветер в парусах.
Городская - семь копеек,
За шестнадцать - круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка на земле,
За одиннадцать калачик
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Чуть поддатый дядька
Разгрузил машину,
Чинно соблюдает
Очередь закон.
Вся страна недавно
Сухари сушила,
И редкий фраер лезет на рожон.
А я стою, считаю ловко
Воровским своим умом:
Городская с газировкой -
Получилось эскимо.
На пломбир за двадцать восемь
За всю жизнь не собрать,
Батя выпорет - не спросит,
Как пить дать.
Толстую соседку,
Будто понарошку,
Офицерик лётный
Возле кассы жмёт.
Жмут мои монетки
Потные ладошки,
И цифрами стреляет пулемёт.
А кто не видел - тот не вломит.
Слово гадское "нельзя".
На батоне сэкономил -
И конфет "Кавказских" взял.
Есть, конечно, повкуснее,
Только ближе пацанам
Те, что рубль пятьдесят за килограмм.
Ёрзая на стуле,
Будто в нём иголки,
Дядя Жорик с места
Вечер не встает.
Пас отдал Рогулин,
Толя Фирсов щёлкнул -
И Цурилло шайбу достаёт.
А городская - семь копеек,
И шестнадцать - круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка на земле,
За одиннадцать калачик,
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Бульвары, переулки,
Зимние морозы
И летняя жара.
Никогда до дома
Не доносил я булки,
Когда её горяченькую брал.
Десять дет от роду
И вся жизнь - до неба.
И всего два пуда
В школе на весах.
Мама говорила:
- Дуй, сынок, за хлебом, -
И я дул, как ветер в парусах.
Городская - семь копеек,
За шестнадцать - круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка на земле,
За одиннадцать калачик
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Чуть поддатый дядька
Разгрузил машину,
Чинно соблюдает
Очередь закон.
Вся страна недавно
Сухари сушила,
И редкий фраер лезет на рожон.
А я стою, считаю ловко
Воровским своим умом:
Городская с газировкой -
Получилось эскимо.
На пломбир за двадцать восемь
За всю жизнь не собрать,
Батя выпорет - не спросит,
Как пить дать.
Толстую соседку,
Будто понарошку,
Офицерик лётный
Возле кассы жмёт.
Жмут мои монетки
Потные ладошки,
И цифрами стреляет пулемёт.
А кто не видел - тот не вломит.
Слово гадское "нельзя".
На батоне сэкономил -
И конфет "Кавказских" взял.
Есть, конечно, повкуснее,
Только ближе пацанам
Те, что рубль пятьдесят за килограмм.
Ёрзая на стуле,
Будто в нём иголки,
Дядя Жорик с места
Вечер не встает.
Пас отдал Рогулин,
Толя Фирсов щёлкнул -
И Цурилло шайбу достаёт.
А городская - семь копеек,
И шестнадцать - круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка на земле,
За одиннадцать калачик,
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Streets, prospectuses,
Boulevards, alleys,
Winter frosts
And summer heat.
Never before home
I did not ring the boards,
When her hot took her.
Ten Children
And all life is to the sky.
And only two pounds
At school on scales.
Mom spoke:
- Dui, Son, Bread, -
And I blew like a wind in the sail.
Urban - seven kopecks,
For sixteen - round bread,
Then trees are green
Then I am allowed on earth,
For eleven Kalachik
And Baton for twenty-two,
And the boys chase the ball in the yard.
A little dense
Unloaded the car
Chinno observes
Turn law.
The whole country is recent
Sukhari dried,
And the rare franger climbs on the Rogon.
And I stand, I consider cleverly
Thieves his mind:
Urban with gas production -
It turned out a popsicle.
On twenty-eight cream
For all my life, do not collect
Bath will score - not asks,
How to drink to give.
Tolstoy neighbor
As if the
Officer Latnoye
Near the cashier clicks.
Hummify my coins
Sweaty palms,
And the numbers shoot a machine gun.
And who did not see - he does not break.
The word Gadskoe "impossible".
On the baton saved -
And Caucasian candies took.
There is, of course, more string,
Only closer to the boys
Those that ruble fifty per kilogram.
Jerzaya on a chair
As if needles in it,
Uncle Zhorik from the spot
The evening does not get up.
Pip gave Rogulin,
Tolya firms shoved -
And Tsurillo Puck takes.
And the city is seven kopecks,
And sixteen - round bread,
Then trees are green
Then I am allowed on earth,
For eleven Kalachik,
And Baton for twenty-two,
And the boys chase the ball in the yard.
Boulevards, alleys,
Winter frosts
And summer heat.
Never before home
I did not ring the boards,
When her hot took her.
Ten Children
And all life is to the sky.
And only two pounds
At school on scales.
Mom spoke:
- Dui, Son, Bread, -
And I blew like a wind in the sail.
Urban - seven kopecks,
For sixteen - round bread,
Then trees are green
Then I am allowed on earth,
For eleven Kalachik
And Baton for twenty-two,
And the boys chase the ball in the yard.
A little dense
Unloaded the car
Chinno observes
Turn law.
The whole country is recent
Sukhari dried,
And the rare franger climbs on the Rogon.
And I stand, I consider cleverly
Thieves his mind:
Urban with gas production -
It turned out a popsicle.
On twenty-eight cream
For all my life, do not collect
Bath will score - not asks,
How to drink to give.
Tolstoy neighbor
As if the
Officer Latnoye
Near the cashier clicks.
Hummify my coins
Sweaty palms,
And the numbers shoot a machine gun.
And who did not see - he does not break.
The word Gadskoe "impossible".
On the baton saved -
And Caucasian candies took.
There is, of course, more string,
Only closer to the boys
Those that ruble fifty per kilogram.
Jerzaya on a chair
As if needles in it,
Uncle Zhorik from the spot
The evening does not get up.
Pip gave Rogulin,
Tolya firms shoved -
And Tsurillo Puck takes.
And the city is seven kopecks,
And sixteen - round bread,
Then trees are green
Then I am allowed on earth,
For eleven Kalachik,
And Baton for twenty-two,
And the boys chase the ball in the yard.
Другие песни исполнителя: