Александра Макеева - Баллада о зенитчицах
текст песни
12
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александра Макеева - Баллада о зенитчицах - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Как разглядеть за днями след нечеткий, хочу приблизить к сердцу этот след.
На батарее были сплошь девчонки, а старшей было восемнадцать лет.
Лихая челка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне.
В то утро танки вышли прямо к химкам, те самые, с крестами на броне.
И старшая действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко батарея, ой мамочка, ой родная, огонь.
И залп. И тут они заголосили. Девченочки запричитали всласть, как будто бы вся бабья боль россии, в девчонках этих вдруг отозвалась.
Кружилось небо, снежное, рябое, был ветер обжигающе горяч, быллиный плач кружил над полем боя, он был сильней разрывов этот плач.
Ему протяжному земля внимала, остановясь на смертном рубеже
Ой мамочка, ой страшно мне, ой мама
И снова батарея.
И уже пред ними посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно ярко, четыре черных танковых костра.
Раскатывалась эхо над полями бой медленною кровью истекал
Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слезы по щекам, и падали и подымались снова, впервые защищая наяву, и честь свою в буквальном смысле слова, и родину, и маму, и москву, и ласочку, и дождик над орбатом и ощущение полной тишины, пришло к ним это после, в 45 ..Конечно тем, кто сам пришел с войны.
На батарее были сплошь девчонки, а старшей было восемнадцать лет.
Лихая челка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне.
В то утро танки вышли прямо к химкам, те самые, с крестами на броне.
И старшая действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко батарея, ой мамочка, ой родная, огонь.
И залп. И тут они заголосили. Девченочки запричитали всласть, как будто бы вся бабья боль россии, в девчонках этих вдруг отозвалась.
Кружилось небо, снежное, рябое, был ветер обжигающе горяч, быллиный плач кружил над полем боя, он был сильней разрывов этот плач.
Ему протяжному земля внимала, остановясь на смертном рубеже
Ой мамочка, ой страшно мне, ой мама
И снова батарея.
И уже пред ними посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно ярко, четыре черных танковых костра.
Раскатывалась эхо над полями бой медленною кровью истекал
Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слезы по щекам, и падали и подымались снова, впервые защищая наяву, и честь свою в буквальном смысле слова, и родину, и маму, и москву, и ласочку, и дождик над орбатом и ощущение полной тишины, пришло к ним это после, в 45 ..Конечно тем, кто сам пришел с войны.
How to make out a fuzzy trace after days, I want to bring this trace closer to my heart.
There were entirely girls on the battery, and the eldest was eighteen years old.
The dashing bangs over the squint of the cunning, bravura contempt for war.
That morning, the tanks went straight to the chemicals, the same, with crosses on the armor.
And the eldest is really aging, as if she had shielded her hand from a nightmare, she ordered a thin battery, oh mommy, oh dear, fire.
And a salvo. And then they slammed. The girlfriends were focusing on the elaboration, as if the whole woman in Russia, in the girls, suddenly responded in the girls.
The sky was spinning, snowy, pockmarked, there was a burning wind, it was a linen crying over the battlefield, it was stronger than the gaps of this cry.
The land listened to him, stopping at the death line
Oh mommy, oh scary to me, oh mom
And again the battery.
And already before them in the middle of the globe, to the left of the nameless hillock burned incredibly brightly, four black tank bonfires.
The echo rolled over the fields of the battle with slow blood bleeding
The anti -aircraft gunners shouted and shot, smearing tears on the cheeks, and fell and rose again, for the first time protecting in reality, and their honor literally, and the Motherland, and Mom, and Moscow, and the Rain over the Orbat and the feeling of complete silence came. To them this is after, at 45 .. Of course, those who came from the war.
There were entirely girls on the battery, and the eldest was eighteen years old.
The dashing bangs over the squint of the cunning, bravura contempt for war.
That morning, the tanks went straight to the chemicals, the same, with crosses on the armor.
And the eldest is really aging, as if she had shielded her hand from a nightmare, she ordered a thin battery, oh mommy, oh dear, fire.
And a salvo. And then they slammed. The girlfriends were focusing on the elaboration, as if the whole woman in Russia, in the girls, suddenly responded in the girls.
The sky was spinning, snowy, pockmarked, there was a burning wind, it was a linen crying over the battlefield, it was stronger than the gaps of this cry.
The land listened to him, stopping at the death line
Oh mommy, oh scary to me, oh mom
And again the battery.
And already before them in the middle of the globe, to the left of the nameless hillock burned incredibly brightly, four black tank bonfires.
The echo rolled over the fields of the battle with slow blood bleeding
The anti -aircraft gunners shouted and shot, smearing tears on the cheeks, and fell and rose again, for the first time protecting in reality, and their honor literally, and the Motherland, and Mom, and Moscow, and the Rain over the Orbat and the feeling of complete silence came. To them this is after, at 45 .. Of course, those who came from the war.