Аля Кудряшева - Немножко нервно
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Аля Кудряшева - Немножко нервно - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Такие слишком медовые эти луны, такие звезды - острые каблуки, меня трясет от каждого поцелуя, как будто губы - голые проводки, а мне бы попивать свой чаек духмяный, молиться молча каждому вечерку, меня крутили, жили, в ладонях мяли и вот случайно выдернули чеку, за это даже в школе бы физкультурник на год освободил от своей физры, меня жует в объятьях температурных, высинивает, выкручивает навзрыд, гудит волна, захлестывает за борт, а в глазах тоска, внутри непрерывный стон, но мне нельзя апрель - у меня работа и курсовик пятнадцатого на стол.
Играю свои безвыигрышные матчи, диктую свой отточенный эпилог, чтоб из Москвы приехал прекрасный мальчик, и ткнулся носом в мой обоженный лоб. А дома запах дыма и вкус ванили, а дом-то мал и грязен, как я сама, а мне не написали, не позвонили, не приоткрыли тайные закрома. Таскаюсь по проспектам - как будто голой, да вот любой бери меня не хочу - и город цепко держит клешней за горло, того гляди задушит через чуть-чуть, приду под вечер, пью, залезаю в ванну, как тысячи таких же как я девиц, а что у вас немедленно убивало, здесь даже не хватает на удивить.
И это не любовь - а еще покруче, всё то, что бьет наотмашь, издалека. Такие слишком синие эти тучи, такие слишком белые облака.
Ребята, мой плацдарм до травинки выжжен, разрытые траншеи на полдуши. Ребята, как же я вас всех ненавижу, всех тех, кто знает, как меня рассмешить. Вы до конца на мне затянули пояс, растерли закостенелое докрасна, а после - всё, свободна, билет на поезд и поезжай в свой Питер. А в нем весна.
Но мне в большом пакете, сухпай на вынос отдали, нынче кажется, всё на свете, мне б успокоить это, что появилось хоть выносить, оставить в себе до смерти. Да вы богатыри - ведь пробить непросто махину эту - а по последней версии сто шестьдесят четыре живого роста, полцентнера почти неживого веса. Да я вернусь, когда-нибудь, да наверно, опять вот так, минуточкой, впопыхах, но у тебя очки и немножко нервно и волосы - специально, чтоб их вдыхать.
И как я научилась при вас смущаться и хохотать до привкуса на губах, как вы так умудряетесь помещаться в моей башке, не большей чем гигабайт? В моих руках, продымленных узких джинсах, в моих глазах, в прожилочках на висках, как удалось так плотно расположиться, и ни на миг на волю не отпускать? А жизнь совсем иначе стучит и учит - не сметь считать, что где-нибудь ждут-грустят. Как вы смогли настолько меня прищучить, что я во сне проспыаюсь у вас в гостях? Ведь я теперь не смогу уже по-другому, закуталась в блестящее волокно. Такие слишком длинные перегоны, такой свистящий ветер через окно.
Уйдите и отдайте мое хмельное, земное одиночество, мой фетиш.
А может быть я просто немножко ною, чтобы проверить, всё ли ты мне простишь.
Играю свои безвыигрышные матчи, диктую свой отточенный эпилог, чтоб из Москвы приехал прекрасный мальчик, и ткнулся носом в мой обоженный лоб. А дома запах дыма и вкус ванили, а дом-то мал и грязен, как я сама, а мне не написали, не позвонили, не приоткрыли тайные закрома. Таскаюсь по проспектам - как будто голой, да вот любой бери меня не хочу - и город цепко держит клешней за горло, того гляди задушит через чуть-чуть, приду под вечер, пью, залезаю в ванну, как тысячи таких же как я девиц, а что у вас немедленно убивало, здесь даже не хватает на удивить.
И это не любовь - а еще покруче, всё то, что бьет наотмашь, издалека. Такие слишком синие эти тучи, такие слишком белые облака.
Ребята, мой плацдарм до травинки выжжен, разрытые траншеи на полдуши. Ребята, как же я вас всех ненавижу, всех тех, кто знает, как меня рассмешить. Вы до конца на мне затянули пояс, растерли закостенелое докрасна, а после - всё, свободна, билет на поезд и поезжай в свой Питер. А в нем весна.
Но мне в большом пакете, сухпай на вынос отдали, нынче кажется, всё на свете, мне б успокоить это, что появилось хоть выносить, оставить в себе до смерти. Да вы богатыри - ведь пробить непросто махину эту - а по последней версии сто шестьдесят четыре живого роста, полцентнера почти неживого веса. Да я вернусь, когда-нибудь, да наверно, опять вот так, минуточкой, впопыхах, но у тебя очки и немножко нервно и волосы - специально, чтоб их вдыхать.
И как я научилась при вас смущаться и хохотать до привкуса на губах, как вы так умудряетесь помещаться в моей башке, не большей чем гигабайт? В моих руках, продымленных узких джинсах, в моих глазах, в прожилочках на висках, как удалось так плотно расположиться, и ни на миг на волю не отпускать? А жизнь совсем иначе стучит и учит - не сметь считать, что где-нибудь ждут-грустят. Как вы смогли настолько меня прищучить, что я во сне проспыаюсь у вас в гостях? Ведь я теперь не смогу уже по-другому, закуталась в блестящее волокно. Такие слишком длинные перегоны, такой свистящий ветер через окно.
Уйдите и отдайте мое хмельное, земное одиночество, мой фетиш.
А может быть я просто немножко ною, чтобы проверить, всё ли ты мне простишь.
These are too honey of these moons, such stars are sharp heels, it shakes me from every kiss, as if my lips are naked wiring, and I would have to drink my gulls of Dukhmyani, pray silently for every evening, they lived, they had been crumbling, and now they accidentally pulled out in my palms Check, for this, even at school, a physical education center would be freed from his physical education for a year, he chews me in the arms of temperature, pushes me, twists a groan, buzzes a wave, overwhelms overboard, and in the eyes of longing, inside a continuous moan, but I can’t have April - I have it Work and coursework fifteenth on the table.
I play my free -breath matches, dictated my honed epilogue so that a beautiful boy came from Moscow, and poked my nose into my beloved forehead. And at home, the smell of smoke and the taste of vanilla, and the house is small and dirty, like myself, but they didn’t write to me, did not call, did not open secret bins. I drag on the avenues - as if naked, but I don’t want me - and the city tenaciously holds the claw by the throat, look like it a little, I’ll come in the evening, I drink, I climb into the bath, like thousands of the same girls, And what immediately killed you, here is not even enough to surprise.
And this is not love - but even more abrupt, all that hits the hollow, from afar. These are too blue clouds, such too white clouds.
Guys, my bridgehead is scorched to the blade of grass, torn trenches for half a year. Guys, how I hate you all, all those who know how to make me laugh. You dragged me to the end to the end, lost their loudly reddened, and then - that’s all, free, a train ticket and go to your Peter. And in it is spring.
But in a large package, they gave a dive to the end, today it seems, everything is in the world, I would calm it down, that it appeared at least to endure, leave it to death. Yes, you are heroes - after all, it is not easy to break through this collapse - and according to the latest version, one hundred and sixty -four living height, half a center of almost inanimate weight. Yes, I will return, someday, probably again, like this, for a minute, in a hurry, but you have glasses and a little nervous and hair - especially to inhale them.
And how did I learn to be embarrassed with you and laugh before the gear on my lips, how do you manage to fit in my head, not more than gigabytes? In my hands, smeared narrow jeans, in my eyes, in the veins on the temples, how did you manage to sit so tightly, and not let her go for a moment? And life knocks and teaches completely differently-do not dare to believe that they are waiting for, they will be. How could you get me so much so that I am sorry in your guest in a dream? After all, now I can’t already be otherwise, I wrapped myself in a brilliant fiber. Such too long distillations, such a whistling wind through the window.
Go away and give my hop, earthly loneliness, my fetish.
Or maybe I just stand a little to check if you will forgive me everything.
I play my free -breath matches, dictated my honed epilogue so that a beautiful boy came from Moscow, and poked my nose into my beloved forehead. And at home, the smell of smoke and the taste of vanilla, and the house is small and dirty, like myself, but they didn’t write to me, did not call, did not open secret bins. I drag on the avenues - as if naked, but I don’t want me - and the city tenaciously holds the claw by the throat, look like it a little, I’ll come in the evening, I drink, I climb into the bath, like thousands of the same girls, And what immediately killed you, here is not even enough to surprise.
And this is not love - but even more abrupt, all that hits the hollow, from afar. These are too blue clouds, such too white clouds.
Guys, my bridgehead is scorched to the blade of grass, torn trenches for half a year. Guys, how I hate you all, all those who know how to make me laugh. You dragged me to the end to the end, lost their loudly reddened, and then - that’s all, free, a train ticket and go to your Peter. And in it is spring.
But in a large package, they gave a dive to the end, today it seems, everything is in the world, I would calm it down, that it appeared at least to endure, leave it to death. Yes, you are heroes - after all, it is not easy to break through this collapse - and according to the latest version, one hundred and sixty -four living height, half a center of almost inanimate weight. Yes, I will return, someday, probably again, like this, for a minute, in a hurry, but you have glasses and a little nervous and hair - especially to inhale them.
And how did I learn to be embarrassed with you and laugh before the gear on my lips, how do you manage to fit in my head, not more than gigabytes? In my hands, smeared narrow jeans, in my eyes, in the veins on the temples, how did you manage to sit so tightly, and not let her go for a moment? And life knocks and teaches completely differently-do not dare to believe that they are waiting for, they will be. How could you get me so much so that I am sorry in your guest in a dream? After all, now I can’t already be otherwise, I wrapped myself in a brilliant fiber. Such too long distillations, such a whistling wind through the window.
Go away and give my hop, earthly loneliness, my fetish.
Or maybe I just stand a little to check if you will forgive me everything.
Другие песни исполнителя: