Каин Л. - Через год
текст песни
9
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Каин Л. - Через год - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Мне помнится предсмертный крик Агамемнона,
Клинок, вошедший в спину по эфес.
Я видел перевал, я видел легионы,
Что вел на бойню преданный Орест,
Убивши мать, но сам не ставши прахом,
Спаливши дом, и в нем оставшись жить.
Серебряный овал, пришитый на рубаху,
Не спину защищает, а ножи.
На выпавшем снегу мы – пушечное мясо,
Я рвусь вперед, чужой среди своих.
Титановой рукой разорвана кираса.
Стервятника едят еще живых.
Штыки или шрапнель – для смерти все едино,
Она одна, ей имя – легион.
За нами наш форпост, кровавая машина,
И мы – последний выживший заслон.
За нами лишь Москва, последняя застава
Предательской войны ради войны;
Нас – двадцать человек, спасающих державу
Бездушной ксенофобной тишины.
Все средства хороши, когда навстречу – танки,
Когда нет сил и в животе свинец;
В бумажных небесах – болотная обманка,
Тускнеет мир, и мысль одна...
Я, выпавший из сна, спасаюсь бегством в омут,
И старше становлюсь на сотню лет.
Мне много хмурых лиц, как ни кому другому,
Презрительно скривляются вослед.
Из тел таких, как я, державе саван скроен,
Все знают, чей удел лежать в земле:
Вчера я был судьей, вчера я был героем,
Сегодня я – убийца и подлец.
Не сможешь быть судьей, работая на складе,
Где запах кожи вечен и велик.
Но есть всегда ДРУГОЙ, хромой, идущий сзади,
Стальной колонной с неба до земли –
Тот выжженный атлант, та жалкая надежда,
Оплаченная смертью наперед.
В любой стране глупец, что хрупкий мир удержит,
Убийцей будет зваться через год.
Клинок, вошедший в спину по эфес.
Я видел перевал, я видел легионы,
Что вел на бойню преданный Орест,
Убивши мать, но сам не ставши прахом,
Спаливши дом, и в нем оставшись жить.
Серебряный овал, пришитый на рубаху,
Не спину защищает, а ножи.
На выпавшем снегу мы – пушечное мясо,
Я рвусь вперед, чужой среди своих.
Титановой рукой разорвана кираса.
Стервятника едят еще живых.
Штыки или шрапнель – для смерти все едино,
Она одна, ей имя – легион.
За нами наш форпост, кровавая машина,
И мы – последний выживший заслон.
За нами лишь Москва, последняя застава
Предательской войны ради войны;
Нас – двадцать человек, спасающих державу
Бездушной ксенофобной тишины.
Все средства хороши, когда навстречу – танки,
Когда нет сил и в животе свинец;
В бумажных небесах – болотная обманка,
Тускнеет мир, и мысль одна...
Я, выпавший из сна, спасаюсь бегством в омут,
И старше становлюсь на сотню лет.
Мне много хмурых лиц, как ни кому другому,
Презрительно скривляются вослед.
Из тел таких, как я, державе саван скроен,
Все знают, чей удел лежать в земле:
Вчера я был судьей, вчера я был героем,
Сегодня я – убийца и подлец.
Не сможешь быть судьей, работая на складе,
Где запах кожи вечен и велик.
Но есть всегда ДРУГОЙ, хромой, идущий сзади,
Стальной колонной с неба до земли –
Тот выжженный атлант, та жалкая надежда,
Оплаченная смертью наперед.
В любой стране глупец, что хрупкий мир удержит,
Убийцей будет зваться через год.
I remember the dying cry of Agamemnon,
The blade entered in the back on the hilt.
I saw the pass, I saw the legions,
What led to the massacre of a devoted Orest,
Having killed the mother, but he himself did not become ashes,
Sucking the house, and remaining in it to live.
Silver oval sewn on a shirt,
It does not protect the back, but the knives.
In the fallen snow, we are cannon meat,
I rush forward, a stranger among my own.
The titanium hand is torn by Kiras.
The vulture is still eaten alive.
Bayonets or shrapnel - everything is one for death,
She is alone, her name is Legion.
Our outpost is behind us, bloody car,
And we are the last surviving barrier.
There is only Moscow for us, the last outpost
A treacherous war for the sake of war;
Us are twenty people saving the power
Soulless xenophobic silence.
All funds are good when tanks are towards them,
When there is no strength and in the abdomen of lead;
In paper sky - a marsh trick,
The world fades, and one thought ...
I, falling out of sleep, flee to the pool,
And I get older for a hundred years.
I have a lot of gloomy faces, like no other,
They are contemptuously pushing after.
Of the bodies such as me, the Savan is cut,
Everyone knows whose destiny to lie in the ground:
Yesterday I was a judge, yesterday I was a hero,
Today I am a killer and a scoundrel.
You can't be a judge working in a warehouse,
Where the smell of the skin is eternal and great.
But there is always different, lame, going from behind,
Steel column from heaven to ground -
That scorched Atlanta, that miserable hope,
Paid by death in advance.
In any country, a fool that the fragile world will hold,
The killer will be called in a year.
The blade entered in the back on the hilt.
I saw the pass, I saw the legions,
What led to the massacre of a devoted Orest,
Having killed the mother, but he himself did not become ashes,
Sucking the house, and remaining in it to live.
Silver oval sewn on a shirt,
It does not protect the back, but the knives.
In the fallen snow, we are cannon meat,
I rush forward, a stranger among my own.
The titanium hand is torn by Kiras.
The vulture is still eaten alive.
Bayonets or shrapnel - everything is one for death,
She is alone, her name is Legion.
Our outpost is behind us, bloody car,
And we are the last surviving barrier.
There is only Moscow for us, the last outpost
A treacherous war for the sake of war;
Us are twenty people saving the power
Soulless xenophobic silence.
All funds are good when tanks are towards them,
When there is no strength and in the abdomen of lead;
In paper sky - a marsh trick,
The world fades, and one thought ...
I, falling out of sleep, flee to the pool,
And I get older for a hundred years.
I have a lot of gloomy faces, like no other,
They are contemptuously pushing after.
Of the bodies such as me, the Savan is cut,
Everyone knows whose destiny to lie in the ground:
Yesterday I was a judge, yesterday I was a hero,
Today I am a killer and a scoundrel.
You can't be a judge working in a warehouse,
Where the smell of the skin is eternal and great.
But there is always different, lame, going from behind,
Steel column from heaven to ground -
That scorched Atlanta, that miserable hope,
Paid by death in advance.
In any country, a fool that the fragile world will hold,
The killer will be called in a year.
Другие песни исполнителя: