Келли и Гарсиа Лорка - Романс об испанской жандармерии
текст песни
19
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Келли и Гарсиа Лорка - Романс об испанской жандармерии - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Их кони черным-черны,
и черен их шаг печатный.
На крыльях плащей чернильных
блестят восковые пятна.
Полуночны и горбаты,
несут они за плечами
песчаные смерчи страха,
клейкую тьму молчанья.
Надежен свинцовый череп -
заплакать жандарм не может;
затянуты в портупею
сердца из лаковой кожи.
От них никуда не деться -
мчат, затая в глубинах
тусклые зодиаки
призрачных карабинов.
О звонкий цыганский город!
Ты флагами весь увешан.
Желтеют луна и тыква,
играет настой черешен.
И кто увидал однажды -
забудет тебя едва ли,
город имбирных башен,
мускуса и печали!
Ночи, колдующей ночи
синие сумерки пали.
В маленьких кузнях цыгане
сердца и стрелы ковали.
Конь у порога плакал
И жаловался на раны.
В Хересе-де-ла-Фронтера
петух запевал стеклянно.
А ветер, горячий и голый,
крался, таясь у обочин,
в сумрак, серебряный сумрак
ночи, колдующей ночи.
Иосиф с Девой Марией
к цыганам спешат в печали -
они свои кастаньеты
на полпути растеряли.
Мария в бусах миндальных,
как дочь алькальда, нарядна;
плывет воскресное платье,
блестя фольгой шоколадной.
Иосиф машет цыганам,
откинув плащ златотканый,
а следом - дон Педро Домек
и три восточных султана.
На кровле грезящий месяц
дремотным аистом замер.
Взлетели огни и флаги
над сонными флюгерами.
В глубинах зеркал старинных
рыдают плясуньи-тени.
В Хересе-де-ла-Фронтера -
полуночь, роса и пенье.
О звонкий цыганский город!
Ты флагами весь украшен…
Гаси зеленые окна -
все ближе черные стражи!
Забыть ли тебя, мой город!
В тоске о морской прохладе
ты спишь, разметав по камню
не знавшие гребня пряди…
Они въезжают попарно -
а город поет и пляшет.
Бессмертников мертвый шорох
врывается в патронташи.
Они въезжают попарно,
спеша, как черные вести.
И связками шпор звенящих
мерещатся им созвездья.
А город, чужой тревогам,
тасует двери предместий…
Верхами сорок жандармов
въезжают в говор и песни.
Оцепенели куранты
На кафедрале высоком
Похолодели вина
И притворились соком.
Застигнутый криком флюгер
забился, слетая с петель.
Зарубленный свистом сабель,
упал под копыта ветер.
Снуют старухи цыганки
в ущельях тени и света,
мелькают сонные пряди,
мерцают медью монеты.
А крылья плащей зловещих
вдогонку летят тенями,
и ножницы черных вихрей
смыкаются за конями…
И снова скачут жандармы,
кострами ночь поджигая,
и бьется в пламени сказка,
прекрасная и нагая.
О мой цыганский город!
Прочь жандармерия скачет
черным туннелем молчанья,
а ты - пожаром охвачен.
Забыть ли тебя, мой город!
В глазах у меня отныне
пусть ищут твой дальний отсвет
Игру луны и пустыни.
Ф.Г.Лорка
===========================
Лорка не принадлежал ни к какой политической партии, хотя и считался левым. 19 августа 1936 по приказу франкистского центра в Севилье вместе со школьным учителем и двумя матадорами он был расстрелян в овраге Виснар в предгорьях Сьерра-Невады. Незадолго до смерти Лорке пришлось быть ответчиком по юридическому делу, причиной которого был «Романс об испанской жандармерии» – спустя восемь лет после опубликования стихотворения автора обвинили в том, что он опорочил безупречных и бесстрашных рыцарей правопорядка.
и черен их шаг печатный.
На крыльях плащей чернильных
блестят восковые пятна.
Полуночны и горбаты,
несут они за плечами
песчаные смерчи страха,
клейкую тьму молчанья.
Надежен свинцовый череп -
заплакать жандарм не может;
затянуты в портупею
сердца из лаковой кожи.
От них никуда не деться -
мчат, затая в глубинах
тусклые зодиаки
призрачных карабинов.
О звонкий цыганский город!
Ты флагами весь увешан.
Желтеют луна и тыква,
играет настой черешен.
И кто увидал однажды -
забудет тебя едва ли,
город имбирных башен,
мускуса и печали!
Ночи, колдующей ночи
синие сумерки пали.
В маленьких кузнях цыгане
сердца и стрелы ковали.
Конь у порога плакал
И жаловался на раны.
В Хересе-де-ла-Фронтера
петух запевал стеклянно.
А ветер, горячий и голый,
крался, таясь у обочин,
в сумрак, серебряный сумрак
ночи, колдующей ночи.
Иосиф с Девой Марией
к цыганам спешат в печали -
они свои кастаньеты
на полпути растеряли.
Мария в бусах миндальных,
как дочь алькальда, нарядна;
плывет воскресное платье,
блестя фольгой шоколадной.
Иосиф машет цыганам,
откинув плащ златотканый,
а следом - дон Педро Домек
и три восточных султана.
На кровле грезящий месяц
дремотным аистом замер.
Взлетели огни и флаги
над сонными флюгерами.
В глубинах зеркал старинных
рыдают плясуньи-тени.
В Хересе-де-ла-Фронтера -
полуночь, роса и пенье.
О звонкий цыганский город!
Ты флагами весь украшен…
Гаси зеленые окна -
все ближе черные стражи!
Забыть ли тебя, мой город!
В тоске о морской прохладе
ты спишь, разметав по камню
не знавшие гребня пряди…
Они въезжают попарно -
а город поет и пляшет.
Бессмертников мертвый шорох
врывается в патронташи.
Они въезжают попарно,
спеша, как черные вести.
И связками шпор звенящих
мерещатся им созвездья.
А город, чужой тревогам,
тасует двери предместий…
Верхами сорок жандармов
въезжают в говор и песни.
Оцепенели куранты
На кафедрале высоком
Похолодели вина
И притворились соком.
Застигнутый криком флюгер
забился, слетая с петель.
Зарубленный свистом сабель,
упал под копыта ветер.
Снуют старухи цыганки
в ущельях тени и света,
мелькают сонные пряди,
мерцают медью монеты.
А крылья плащей зловещих
вдогонку летят тенями,
и ножницы черных вихрей
смыкаются за конями…
И снова скачут жандармы,
кострами ночь поджигая,
и бьется в пламени сказка,
прекрасная и нагая.
О мой цыганский город!
Прочь жандармерия скачет
черным туннелем молчанья,
а ты - пожаром охвачен.
Забыть ли тебя, мой город!
В глазах у меня отныне
пусть ищут твой дальний отсвет
Игру луны и пустыни.
Ф.Г.Лорка
===========================
Лорка не принадлежал ни к какой политической партии, хотя и считался левым. 19 августа 1936 по приказу франкистского центра в Севилье вместе со школьным учителем и двумя матадорами он был расстрелян в овраге Виснар в предгорьях Сьерра-Невады. Незадолго до смерти Лорке пришлось быть ответчиком по юридическому делу, причиной которого был «Романс об испанской жандармерии» – спустя восемь лет после опубликования стихотворения автора обвинили в том, что он опорочил безупречных и бесстрашных рыцарей правопорядка.
Their horses are black-black,
And their step is printed printed.
On the wings of the cloak of ink
Wax spots shine.
Midnight and humpbaches,
They carry behind
Sand -shaped tornadoes of fear,
The adhesive darkness of silence.
The lead skull is reliable -
The gendarme cannot cry;
Tighten to the portup
hearts made of varnish leather.
There is no getting away from them -
rushing, hiding in the depths
Dull zodiacs
Ghostly carbines.
Oh ringing gypsy city!
You are all hung with flags.
The moon and pumpkin turn yellow,
plays infusion of cherries.
And who saw once -
It’s hardly forgetting you
city of ginger towers,
musk and sorrow!
Night
Blue twilight fell.
In small blacksmiths gypsies
Hearts and arrows forged.
The horse at the threshold cried
And he complained about the wounds.
In the sherry de la-Fruster
The rooster singed glass.
And the wind, hot and naked,
sneaked, hiding at the side of the road
in dusk, silver dusk
Nights, conjuring night.
Joseph with Virgin Mary
They rush to sorrow to gypsies -
They are their castanes
Halfway was lost.
Maria in Almond Buses,
Like the daughter of Alcald, elegant;
The Sunday dress is floating,
Shining with chocolate foil.
Joseph waves to the gypsies,
Throwing a golden cloak,
And then - Don Pedro Domek
and three eastern sultans.
On the roof a dreaming month
Drezhamic stork froze.
Flags and flags took off
Above sleepy vibrants.
In the depths of the mirrors of ancient
The dancer sobs.
In the sherry de la-Fronter-
midnight, dew and singing.
Oh ringing gypsy city!
You are all decorated with flags ...
Gasi green windows -
Black guards are getting closer!
Do you forget my city!
In the longing for sea cool
You sleep, scrape through the stone
The strands who did not know the crest ...
They enter in pairs -
And the city sings and dances.
Immortality is a dead rustle
Breaks into cartoons.
They enter in pairs
Hurrying like black news.
And ligaments of spurs ringing
The constellations seem to them.
And the city, alien anxiety,
The doors of the suburbs are mowing ...
The tops of forty gendarmes
Enters the dialect and songs.
The chimes were numb
High on the cathedral
The wine was cold
And pretended to be juice.
A vibrant caught by screaming
Gluttered, flying off the hinges.
Slaughtered by a whistle saber,
The wind fell under the hooves.
The old women sniff
In the gorges of shadow and light,
Sleepy strands flash
Cooping coins flicker with copper.
And the wings of the cloak of sinister
They fly in shadows,
and black whirlwind scissors
Close behind the horses ...
And again the gendarmes are jumping
Having set fire to the night,
And the fairy tale beats in the flame,
Beautiful and naked.
Oh my gypsy city!
Gendarmerie jumps away
Black tunnel of silence,
And you are covered by fire.
Do you forget my city!
In my eyes I have from now on
Let them look for your far back
The game of the moon and deserts.
F.G. Lorka
==============================
Lorca did not belong to any political party, although he was considered a left. On August 19, 1936, on the orders of the Frankist Center in Seville, along with a school teacher and two Matadors, he was shot in the Visnar ravine in the foothills of the Sierra Nevada. Shortly before his death, Lorca had to be a defendant in legal case, the reason for which was a “romance about the Spanish gendarmerie” - eight years after the publication of the author’s poem, they accused that he had opted for the impeccable and fearless knights of law and order.
And their step is printed printed.
On the wings of the cloak of ink
Wax spots shine.
Midnight and humpbaches,
They carry behind
Sand -shaped tornadoes of fear,
The adhesive darkness of silence.
The lead skull is reliable -
The gendarme cannot cry;
Tighten to the portup
hearts made of varnish leather.
There is no getting away from them -
rushing, hiding in the depths
Dull zodiacs
Ghostly carbines.
Oh ringing gypsy city!
You are all hung with flags.
The moon and pumpkin turn yellow,
plays infusion of cherries.
And who saw once -
It’s hardly forgetting you
city of ginger towers,
musk and sorrow!
Night
Blue twilight fell.
In small blacksmiths gypsies
Hearts and arrows forged.
The horse at the threshold cried
And he complained about the wounds.
In the sherry de la-Fruster
The rooster singed glass.
And the wind, hot and naked,
sneaked, hiding at the side of the road
in dusk, silver dusk
Nights, conjuring night.
Joseph with Virgin Mary
They rush to sorrow to gypsies -
They are their castanes
Halfway was lost.
Maria in Almond Buses,
Like the daughter of Alcald, elegant;
The Sunday dress is floating,
Shining with chocolate foil.
Joseph waves to the gypsies,
Throwing a golden cloak,
And then - Don Pedro Domek
and three eastern sultans.
On the roof a dreaming month
Drezhamic stork froze.
Flags and flags took off
Above sleepy vibrants.
In the depths of the mirrors of ancient
The dancer sobs.
In the sherry de la-Fronter-
midnight, dew and singing.
Oh ringing gypsy city!
You are all decorated with flags ...
Gasi green windows -
Black guards are getting closer!
Do you forget my city!
In the longing for sea cool
You sleep, scrape through the stone
The strands who did not know the crest ...
They enter in pairs -
And the city sings and dances.
Immortality is a dead rustle
Breaks into cartoons.
They enter in pairs
Hurrying like black news.
And ligaments of spurs ringing
The constellations seem to them.
And the city, alien anxiety,
The doors of the suburbs are mowing ...
The tops of forty gendarmes
Enters the dialect and songs.
The chimes were numb
High on the cathedral
The wine was cold
And pretended to be juice.
A vibrant caught by screaming
Gluttered, flying off the hinges.
Slaughtered by a whistle saber,
The wind fell under the hooves.
The old women sniff
In the gorges of shadow and light,
Sleepy strands flash
Cooping coins flicker with copper.
And the wings of the cloak of sinister
They fly in shadows,
and black whirlwind scissors
Close behind the horses ...
And again the gendarmes are jumping
Having set fire to the night,
And the fairy tale beats in the flame,
Beautiful and naked.
Oh my gypsy city!
Gendarmerie jumps away
Black tunnel of silence,
And you are covered by fire.
Do you forget my city!
In my eyes I have from now on
Let them look for your far back
The game of the moon and deserts.
F.G. Lorka
==============================
Lorca did not belong to any political party, although he was considered a left. On August 19, 1936, on the orders of the Frankist Center in Seville, along with a school teacher and two Matadors, he was shot in the Visnar ravine in the foothills of the Sierra Nevada. Shortly before his death, Lorca had to be a defendant in legal case, the reason for which was a “romance about the Spanish gendarmerie” - eight years after the publication of the author’s poem, they accused that he had opted for the impeccable and fearless knights of law and order.