Копюшон Ноу Мо - 77.9
текст песни
36
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Копюшон Ноу Мо - 77.9 - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Пусть мои птицы улетят, дикие стоны в рай.
Я драю сотни тысяч текстов корабельных трюмов.
И если эта тварь перелила бокал за край,
Веди меня к нему и помни что поэт не умер.
А вы готовы тыкать пальцем рассказать за жизнь мне,
А я готов и оттаскать бы вас за щеки монстры.
Я не искал среди войны порции людей так просто.
Возьми мою ладонь и полюби мое уродство.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я,
И зачем себя зову под звуки танцев гильз.
Я своя находка, я своя потеря,
Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.
Горит словарь, блюю в слова, плюю на славу рока.
Перетащи меня поближе к хэппи милу с соком.
Куда бы я не шел - я съехал с перекладин мозга,
Не перегладить мою жизнь, гну перемычку носа.
Но я веду свою войну в арках, я боле вязну,
И вместо кофе с молоком и кашель-кашель кожа.
Просто не трогайте мой мир, просто не трогай ложью.
Всем было по*уй как один становились на лыжи.
Я через пасту лезу вниз, через опасный выстрел вниз.
На высоте карнизов мразь мой обитает разум.
Я разорву ваши тела: педики, педики-телки.
Я словно телефонный разговор, не лез из трубки.
Пока дрожит твоя рука, танцуют вальс по кнопкам.
Я запишу кровавый трек испотрошенной глоткой.
Где будет завтра моя жизнь тикать секундной стрелкой
По береаве ваших жил буду звучать за стенкой.
Но супротив мои глаза перед зеркальной дымкой.
Я шел вперед, глотал туман и сочинял вам демки.
Меня готовы были знать стаи бомжей окрестных.
Я уходил, я уходил внутрь себя и мыслей.
Шагом из подъезда, он голодный грязный,
Выпал тонны снега у обочин трассы.
Но он обернулся, но он улыбнулся,
Можешь развернуть там в бандеролях пусто.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я,
И зачем себя зову под звуки танцев гильз.
Я своя находка, я своя потеря,
Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.
Я драю сотни тысяч текстов корабельных трюмов.
И если эта тварь перелила бокал за край,
Веди меня к нему и помни что поэт не умер.
А вы готовы тыкать пальцем рассказать за жизнь мне,
А я готов и оттаскать бы вас за щеки монстры.
Я не искал среди войны порции людей так просто.
Возьми мою ладонь и полюби мое уродство.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я,
И зачем себя зову под звуки танцев гильз.
Я своя находка, я своя потеря,
Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.
Горит словарь, блюю в слова, плюю на славу рока.
Перетащи меня поближе к хэппи милу с соком.
Куда бы я не шел - я съехал с перекладин мозга,
Не перегладить мою жизнь, гну перемычку носа.
Но я веду свою войну в арках, я боле вязну,
И вместо кофе с молоком и кашель-кашель кожа.
Просто не трогайте мой мир, просто не трогай ложью.
Всем было по*уй как один становились на лыжи.
Я через пасту лезу вниз, через опасный выстрел вниз.
На высоте карнизов мразь мой обитает разум.
Я разорву ваши тела: педики, педики-телки.
Я словно телефонный разговор, не лез из трубки.
Пока дрожит твоя рука, танцуют вальс по кнопкам.
Я запишу кровавый трек испотрошенной глоткой.
Где будет завтра моя жизнь тикать секундной стрелкой
По береаве ваших жил буду звучать за стенкой.
Но супротив мои глаза перед зеркальной дымкой.
Я шел вперед, глотал туман и сочинял вам демки.
Меня готовы были знать стаи бомжей окрестных.
Я уходил, я уходил внутрь себя и мыслей.
Шагом из подъезда, он голодный грязный,
Выпал тонны снега у обочин трассы.
Но он обернулся, но он улыбнулся,
Можешь развернуть там в бандеролях пусто.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я,
И зачем себя зову под звуки танцев гильз.
Я своя находка, я своя потеря,
Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.
Let my birds fly away, wild moans to heaven.
I have been draining hundreds of thousands of texts of shippiles.
And if this creature poured the glass for the edge,
Arrange me and remember that the poet did not die.
And you are ready to poke your finger to tell me for my life,
And I'm ready to pull you for the cheeks of monsters.
I did not seek the portions of people so simple.
Take my palm and love my ugliness.
Quiet quiet hour, white-white snow
Fills all the space of parcels.
Too strong poison, too weak light,
Head temperature seventy seven and nine.
I do not know who I am, I do not know where I am
And why the call under the sounds of the gils dance.
I am my find, I am my own loss,
My fate as the elevator mixes up and down.
Lit dictionary, bluing in words, I spit on the fame of rock.
Drags me closer to Heppi Mila with Juice.
Wherever I walked - I went with the brain crossbar,
Do not overload my life, Intrus the nose jumper.
But I am leading my war in the arches, I am Bole Vyazna,
And instead of coffee with milk and cough cough leather.
Just do not touch my world, just do not touch the lie.
Everyone was * uy as one became skiing.
I climb through the paste down, through a dangerous shot down.
At the height of the eaves scum, my dwells mind.
I rupt your bodies: Pedicians, Fatics-Chicks.
I like a telephone conversation, not climbing from the tube.
While your hand trembles, the waltz are dancing on the buttons.
I will write a bloody track taken by a throat.
Where will be tomorrow my life tick the second arrow
On Berova, your lived will sound behind the wall.
But the opposite is my eyes in front of a mirror haze.
I walked forward, swallowed fog and composed you demos.
I was ready to know the flocks of the neighborhood.
I left, I went inside myself and thoughts.
Step from the entrance, he is hungry dirty,
There fell tons of snow at the track of the route.
But he turned around, but he smiled,
You can deploy there in the parcels empty.
Quiet quiet hour, white-white snow
Fills all the space of parcels.
Too strong poison, too weak light,
Head temperature seventy seven and nine.
Quiet quiet hour, white-white snow
Fills all the space of parcels.
Too strong poison, too weak light,
Head temperature seventy seven and nine.
I do not know who I am, I do not know where I am
And why the call under the sounds of the gils dance.
I am my find, I am my own loss,
My fate as the elevator mixes up and down.
I have been draining hundreds of thousands of texts of shippiles.
And if this creature poured the glass for the edge,
Arrange me and remember that the poet did not die.
And you are ready to poke your finger to tell me for my life,
And I'm ready to pull you for the cheeks of monsters.
I did not seek the portions of people so simple.
Take my palm and love my ugliness.
Quiet quiet hour, white-white snow
Fills all the space of parcels.
Too strong poison, too weak light,
Head temperature seventy seven and nine.
I do not know who I am, I do not know where I am
And why the call under the sounds of the gils dance.
I am my find, I am my own loss,
My fate as the elevator mixes up and down.
Lit dictionary, bluing in words, I spit on the fame of rock.
Drags me closer to Heppi Mila with Juice.
Wherever I walked - I went with the brain crossbar,
Do not overload my life, Intrus the nose jumper.
But I am leading my war in the arches, I am Bole Vyazna,
And instead of coffee with milk and cough cough leather.
Just do not touch my world, just do not touch the lie.
Everyone was * uy as one became skiing.
I climb through the paste down, through a dangerous shot down.
At the height of the eaves scum, my dwells mind.
I rupt your bodies: Pedicians, Fatics-Chicks.
I like a telephone conversation, not climbing from the tube.
While your hand trembles, the waltz are dancing on the buttons.
I will write a bloody track taken by a throat.
Where will be tomorrow my life tick the second arrow
On Berova, your lived will sound behind the wall.
But the opposite is my eyes in front of a mirror haze.
I walked forward, swallowed fog and composed you demos.
I was ready to know the flocks of the neighborhood.
I left, I went inside myself and thoughts.
Step from the entrance, he is hungry dirty,
There fell tons of snow at the track of the route.
But he turned around, but he smiled,
You can deploy there in the parcels empty.
Quiet quiet hour, white-white snow
Fills all the space of parcels.
Too strong poison, too weak light,
Head temperature seventy seven and nine.
Quiet quiet hour, white-white snow
Fills all the space of parcels.
Too strong poison, too weak light,
Head temperature seventy seven and nine.
I do not know who I am, I do not know where I am
And why the call under the sounds of the gils dance.
I am my find, I am my own loss,
My fate as the elevator mixes up and down.
Другие песни исполнителя: