Пустые улицы и коробок спичек. - чёрный тюльпан
текст песни
15
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Пустые улицы и коробок спичек. - чёрный тюльпан - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В этом сосуде нет ясного неба,
В этом вместилище нет красок,
Покрывающийся алюминием кусок хлеба,
Надкусанный зубами, человеком с сотней масок.
В сосудах не качалась кровь,
Сердцем остывшим,
Которое больше не наполняла любовь,
Наполняли только чувства о прогнивших крышах.
В глазах не читался Маяковский,
В устах не застывал Бальмонт,
В твоём чае не растворялся мелодией Чайковский,
В твоих речах только гулким эхом тонули псалмы.
На твоих плечах хрупкий крест,
Который ты несёшь сквозь пламя,
Это бремя тебя рано или поздно съест,
Но сначала будет тянуть к земле годами.
Твои запястья расколоты,
Браслетом сжаты, как тисками,
Твои вены ещё во вторник были распороты,
Под твои псалмы я заживлял их своими губами.
И петлю накидываешь на мою шею,
Словно палач в чёрном одеянии,
Даже если я мёртв, ты останешься моею,
Останешься дыханием на моих щеках в подсознании.
Ты - белое ребро Адама,
Я - запретный плод,
В твоей душе сплошной мрамор,
Не веря в это, я молился на твои губы упрямо,
А ты тем временем перекрывала мне кислород.
Ты нещадно душила ночами,
Себя же руками сжимая,
Успокаивая после себя длительными речами,
И ты не понимаешь, что ты уже давно у самого края.
Я любил тебя так, как люблю прозы,
Любил тебя так, как Стивена Кинга,
Я любил тебя, а ты жгла мои белые розы,
Я любил тебя, а для тебя всё это - лишь раунд жестокого ринга.
И ты мне снишься постоянно,
Ты моя бессонная ночь,
Ты была тем, от чего я был словно пьяный,
И ты стала чужой, от этого я бежал прочь.
В тебе для меня больше нет ясного неба,
Ты - треснутое ребро Адама,
Ты - мой единственный неразгаданный ребус,
Твоя душа теперь цвета чёрного тюльпана,
В твоих глазах горели платаны,
Я останусь в твоей памяти лишь туманом,
А ты останешься для меня таким желанным, но едким чёрным тюльпаном.
В этом вместилище нет красок,
Покрывающийся алюминием кусок хлеба,
Надкусанный зубами, человеком с сотней масок.
В сосудах не качалась кровь,
Сердцем остывшим,
Которое больше не наполняла любовь,
Наполняли только чувства о прогнивших крышах.
В глазах не читался Маяковский,
В устах не застывал Бальмонт,
В твоём чае не растворялся мелодией Чайковский,
В твоих речах только гулким эхом тонули псалмы.
На твоих плечах хрупкий крест,
Который ты несёшь сквозь пламя,
Это бремя тебя рано или поздно съест,
Но сначала будет тянуть к земле годами.
Твои запястья расколоты,
Браслетом сжаты, как тисками,
Твои вены ещё во вторник были распороты,
Под твои псалмы я заживлял их своими губами.
И петлю накидываешь на мою шею,
Словно палач в чёрном одеянии,
Даже если я мёртв, ты останешься моею,
Останешься дыханием на моих щеках в подсознании.
Ты - белое ребро Адама,
Я - запретный плод,
В твоей душе сплошной мрамор,
Не веря в это, я молился на твои губы упрямо,
А ты тем временем перекрывала мне кислород.
Ты нещадно душила ночами,
Себя же руками сжимая,
Успокаивая после себя длительными речами,
И ты не понимаешь, что ты уже давно у самого края.
Я любил тебя так, как люблю прозы,
Любил тебя так, как Стивена Кинга,
Я любил тебя, а ты жгла мои белые розы,
Я любил тебя, а для тебя всё это - лишь раунд жестокого ринга.
И ты мне снишься постоянно,
Ты моя бессонная ночь,
Ты была тем, от чего я был словно пьяный,
И ты стала чужой, от этого я бежал прочь.
В тебе для меня больше нет ясного неба,
Ты - треснутое ребро Адама,
Ты - мой единственный неразгаданный ребус,
Твоя душа теперь цвета чёрного тюльпана,
В твоих глазах горели платаны,
Я останусь в твоей памяти лишь туманом,
А ты останешься для меня таким желанным, но едким чёрным тюльпаном.
There is no clear sky in this vessel,
There are no colors in this container
A piece of bread covered with aluminum,
Bitted with teeth, a man with a hundred masks.
Blood did not swing in the vessels,
The cooled heart,
Which no longer filled love
They filled only feelings about rotten roofs.
Mayakovsky was not read in the eyes,
Balmont did not freeze in the lips,
In your tea, Tchaikovsky did not dissolve the melody,
In your speeches, psalms drowned only with a booming echo.
On your shoulders is a fragile cross
Which you carry through the flame
This burden will eat you sooner or later,
But first it will pull to the ground for years.
Your wrists are split
The bracelet is compressed as a vice,
Your veins were still open on Tuesday,
Under your psalms, I healed them with my lips.
And you throw a loop on my neck,
Like an executioner in a black robe,
Even if I'm dead, you will remain mine
You will remain breathing on my cheeks in the subconscious.
You are the white rib of Adam,
I am a forbidden fruit
In your soul, continuous marble
Not believing at this, I prayed on your lips stubbornly,
Meanwhile, you overlapped oxygen.
You mercilessly strangled at night
Clutching yourself with your hands,
Calming after yourself with long speeches,
And you do not understand that you have long been at the very edge.
I loved you like I love prose
He loved you like Stephen King,
I loved you, and you burned my white roses,
I loved you, but for you all this is only a round of a cruel ring.
And you dream of you constantly
You are my sleepless night
You were what I was like drunk from
And you became a stranger, from this I ran away.
There is no more clear sky for me for me,
You are the cracked rib of Adam,
You are my only unsolved rebus
Your soul is now the color of a black tulip
Plates burned in your eyes,
I will stay in your memory only fog,
And you will remain for me so desired, but with a caustic black tulip.
There are no colors in this container
A piece of bread covered with aluminum,
Bitted with teeth, a man with a hundred masks.
Blood did not swing in the vessels,
The cooled heart,
Which no longer filled love
They filled only feelings about rotten roofs.
Mayakovsky was not read in the eyes,
Balmont did not freeze in the lips,
In your tea, Tchaikovsky did not dissolve the melody,
In your speeches, psalms drowned only with a booming echo.
On your shoulders is a fragile cross
Which you carry through the flame
This burden will eat you sooner or later,
But first it will pull to the ground for years.
Your wrists are split
The bracelet is compressed as a vice,
Your veins were still open on Tuesday,
Under your psalms, I healed them with my lips.
And you throw a loop on my neck,
Like an executioner in a black robe,
Even if I'm dead, you will remain mine
You will remain breathing on my cheeks in the subconscious.
You are the white rib of Adam,
I am a forbidden fruit
In your soul, continuous marble
Not believing at this, I prayed on your lips stubbornly,
Meanwhile, you overlapped oxygen.
You mercilessly strangled at night
Clutching yourself with your hands,
Calming after yourself with long speeches,
And you do not understand that you have long been at the very edge.
I loved you like I love prose
He loved you like Stephen King,
I loved you, and you burned my white roses,
I loved you, but for you all this is only a round of a cruel ring.
And you dream of you constantly
You are my sleepless night
You were what I was like drunk from
And you became a stranger, from this I ran away.
There is no more clear sky for me for me,
You are the cracked rib of Adam,
You are my only unsolved rebus
Your soul is now the color of a black tulip
Plates burned in your eyes,
I will stay in your memory only fog,
And you will remain for me so desired, but with a caustic black tulip.
Другие песни исполнителя: