Ресторанный бизнес. - Как закалялась сталь. Н.А. Островский. 1.1.
текст песни
29
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Ресторанный бизнес. - Как закалялась сталь. Н.А. Островский. 1.1. - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Видел Павка не раз кредитки, лежавшие на столах. Не удивлялся Павка такому количеству денег, знал, что каждый из них за сутки своего дежурства чаевыми получал по тридцать — сорок рублей. По полтинничку, по рублику собирали. А потом напивались и резались в карты. Злобился на них Павка.
«Сволочь проклятая! — думал он. — Вот Артем — слесарь первой руки, а получает сорок восемь рублей, а я — десять; они гребут в сутки столько — и за что? Поднесет — унесет. Пропивают и проигрывают».
Считал их Павка, так же как хозяев, чужими, враждебными. «Они здесь, подлюги, лакеями ходят, а жены да сыночки по городам живут, как богатые».
Приводили они своих сынков в гимназических мундирчиках, приводили и расплывшихся от довольства жен. «А денег у них, пожалуй, больше, чем у тех господ, которым прислуживают», — думал Павка. Не удивлялся он и тому, что происходило ночами в закоулках кухни да на складах буфетных; знал Павка хорошо, что всякая посудница и продавщица недолго наработает в буфете, если не продаст себя за несколько рублей каждому, кто имел здесь власть и силу.
Заглянул Павка в самую глубину жизни, на ее дно, в колодезь, и затхлой плесенью, болотной сыростью пахнуло на него, жадного ко всему новому, неизведанному.
«Сволочь проклятая! — думал он. — Вот Артем — слесарь первой руки, а получает сорок восемь рублей, а я — десять; они гребут в сутки столько — и за что? Поднесет — унесет. Пропивают и проигрывают».
Считал их Павка, так же как хозяев, чужими, враждебными. «Они здесь, подлюги, лакеями ходят, а жены да сыночки по городам живут, как богатые».
Приводили они своих сынков в гимназических мундирчиках, приводили и расплывшихся от довольства жен. «А денег у них, пожалуй, больше, чем у тех господ, которым прислуживают», — думал Павка. Не удивлялся он и тому, что происходило ночами в закоулках кухни да на складах буфетных; знал Павка хорошо, что всякая посудница и продавщица недолго наработает в буфете, если не продаст себя за несколько рублей каждому, кто имел здесь власть и силу.
Заглянул Павка в самую глубину жизни, на ее дно, в колодезь, и затхлой плесенью, болотной сыростью пахнуло на него, жадного ко всему новому, неизведанному.
I saw Pavka more than once a credit card lying on the tables. Pavka was not surprised at so many money, he knew that each of them received thirty to forty rubles per day of his duty. Fifthine, they collected a ruble. And then they got drunk and cut into cards. Pavka was angry at them.
“The damned bastard! He thought. - Here is Artem - a locksmith of the first hand, and receives forty -eight rubles, and I - ten; They row so much per day - and for what? He will bring it - take it off. They drink and lose. ”
Pavka counted them, as well as the owners, by strangers, hostile. “They are here, poppies, vains go, and wives and sons live around the cities, like the rich.”
They cited their sons in gymnasium uniforms, cited and wives blurring from contentment. “And they, perhaps, have more money than those gentlemen who are serving,” Pavka thought. He was not surprised at what happened at night in the back of the kitchen and in the warehouses of the buffet; Pavka knew well that every dishwasher and saleswoman would not work out in the buffet for long, if he does not sell himself for several rubles to anyone who had power and strength here.
Pavka looked into the very depths of life, to its bottom, in a well, and with a shocked mold, swamp damp smelled at him, greedy for everything new, unknown.
“The damned bastard! He thought. - Here is Artem - a locksmith of the first hand, and receives forty -eight rubles, and I - ten; They row so much per day - and for what? He will bring it - take it off. They drink and lose. ”
Pavka counted them, as well as the owners, by strangers, hostile. “They are here, poppies, vains go, and wives and sons live around the cities, like the rich.”
They cited their sons in gymnasium uniforms, cited and wives blurring from contentment. “And they, perhaps, have more money than those gentlemen who are serving,” Pavka thought. He was not surprised at what happened at night in the back of the kitchen and in the warehouses of the buffet; Pavka knew well that every dishwasher and saleswoman would not work out in the buffet for long, if he does not sell himself for several rubles to anyone who had power and strength here.
Pavka looked into the very depths of life, to its bottom, in a well, and with a shocked mold, swamp damp smelled at him, greedy for everything new, unknown.