Сергей Жариков - В лунном свете
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Сергей Жариков - В лунном свете - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Жариков, 1986
"В лунном свете"
Заплакал дядя, поезд отошел.
Луна светила рельсы перелеском.
Я повернулся, положил кошел
И размозжил Ивану череп с треском.
На мне сегодня не было лица,
Его я бил холодною резиной.
Никто не знал Ивашина отца.
Стоял мороз, покрыл деревья иней.
Враньё держал у речки Перельман.
Заказ-пожар был пролетарски красным.
Кастет-рассвет оттягивал карман.
"СА"- нашивка (Самыя Апасный).
Ты шла лесной осеннею порой,
Развратных женщин на костре сжигала,
А он лежал с разбитой головой.
Ворона глаз ему прямо выдирала.
А Тимофей висел до четверга
Безглазый пес шатался по помойке.
Чулок надела женская нога,
Язык заговорил о перестройке.
Гомсексалист насиловал меня.
Я позабыл совсем о спративленьи.
А черви ели мертвого коня.
Егор свинец жене лил на колени.
Блестят наколки, крылья мудреца.
Бархотка трет престижную нашивку.
Торчал тесак в районе крестеца,
Кровища пачкала афганскую обивку.
Я говорил, и речь моя была...
Я не молчал, кровь клокотала в глотке!
Осенней ночью девушка та шла,
И не дошла та девушка до тетки.
"Прими, прохожий, скромный этот дар", -
Я говорил и бил ему печенку.
Стоял мороз, вставал кругом пожар,
И кто-то всё записывал на пленку.
"В лунном свете"
Заплакал дядя, поезд отошел.
Луна светила рельсы перелеском.
Я повернулся, положил кошел
И размозжил Ивану череп с треском.
На мне сегодня не было лица,
Его я бил холодною резиной.
Никто не знал Ивашина отца.
Стоял мороз, покрыл деревья иней.
Враньё держал у речки Перельман.
Заказ-пожар был пролетарски красным.
Кастет-рассвет оттягивал карман.
"СА"- нашивка (Самыя Апасный).
Ты шла лесной осеннею порой,
Развратных женщин на костре сжигала,
А он лежал с разбитой головой.
Ворона глаз ему прямо выдирала.
А Тимофей висел до четверга
Безглазый пес шатался по помойке.
Чулок надела женская нога,
Язык заговорил о перестройке.
Гомсексалист насиловал меня.
Я позабыл совсем о спративленьи.
А черви ели мертвого коня.
Егор свинец жене лил на колени.
Блестят наколки, крылья мудреца.
Бархотка трет престижную нашивку.
Торчал тесак в районе крестеца,
Кровища пачкала афганскую обивку.
Я говорил, и речь моя была...
Я не молчал, кровь клокотала в глотке!
Осенней ночью девушка та шла,
И не дошла та девушка до тетки.
"Прими, прохожий, скромный этот дар", -
Я говорил и бил ему печенку.
Стоял мороз, вставал кругом пожар,
И кто-то всё записывал на пленку.
Zharikov, 1986
"In the moonlight"
Uncle cried, the train moved away.
The moon shone the rails with a peremillance.
I turned, put the purse
And the skull smeared Ivan with a bang.
There was no face on me today
I beat him with cold rubber.
No one knew Ivashin's father.
The frost stood, covered the trees with hoarfrost.
Lyrano kept Perelman by the river.
The order-fire was proletarian red.
The brasset cap pulled his pocket.
"SA"- patch (the most apasny).
You went to a forest autumn sometimes
I burned depraved women at the fire,
And he lay with his head broken.
A crow's eyes were eager for him.
And Timofey hung until Thursday
The blind -eyed dog staggering in the trash.
The female leg put on a stocking,
The tongue spoke about perestroika.
The Gomsexalist raped me.
I forgot about the very chosen.
And worms ate a dead horse.
Egor lead Zhenya poured on his knees.
The tattoos shine, the wings of the sage.
Barkhotka rubs a prestigious strip.
Tesak stuck in the sacrifice area,
Bloody stained Afghan upholstery.
I said, and my speech was ...
I was not silent, the blood was bubbling in the throat!
The girl went on the autumn night
And that girl did not reach the aunt.
"Accept, a passerby, modest gift" -
I spoke and beat him a liver.
There was a frost, a fire stood around,
And someone wrote everything on film.
"In the moonlight"
Uncle cried, the train moved away.
The moon shone the rails with a peremillance.
I turned, put the purse
And the skull smeared Ivan with a bang.
There was no face on me today
I beat him with cold rubber.
No one knew Ivashin's father.
The frost stood, covered the trees with hoarfrost.
Lyrano kept Perelman by the river.
The order-fire was proletarian red.
The brasset cap pulled his pocket.
"SA"- patch (the most apasny).
You went to a forest autumn sometimes
I burned depraved women at the fire,
And he lay with his head broken.
A crow's eyes were eager for him.
And Timofey hung until Thursday
The blind -eyed dog staggering in the trash.
The female leg put on a stocking,
The tongue spoke about perestroika.
The Gomsexalist raped me.
I forgot about the very chosen.
And worms ate a dead horse.
Egor lead Zhenya poured on his knees.
The tattoos shine, the wings of the sage.
Barkhotka rubs a prestigious strip.
Tesak stuck in the sacrifice area,
Bloody stained Afghan upholstery.
I said, and my speech was ...
I was not silent, the blood was bubbling in the throat!
The girl went on the autumn night
And that girl did not reach the aunt.
"Accept, a passerby, modest gift" -
I spoke and beat him a liver.
There was a frost, a fire stood around,
And someone wrote everything on film.