Солженицын А.И. Тюремные стихи - ВОСПОМИНАНИЕ О БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЕ
текст песни
17
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Солженицын А.И. Тюремные стихи - ВОСПОМИНАНИЕ О БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЕ - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
ВОСПОМИНАНИЕ О БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЕ
Николаю Андреевичу
Семёнову
Были тусклы намордники камеры мертвой,
Полудённые светы — неверны и плохи.
Ты, знакомясь, с улыбкой представился: — “Жертва.
Тихий кролик великой эпохи...”
Что-то слишком великой... Всё в будущем рея,
Ни хитрить, ни таить, ни делить не умея, —
Дней тех юных, ну, что б вам с женой приоставить?
Пятилеткам на бедность снесли переплавить.
А потом — в ополчение доброю волей,
Мешковатость, пенсне кабинетный защем...
— Почему не стрелялся?! Оружия, что ли,
Вам не дали?! А — палка зачем?
...Знаю, знаю я поле ржаное,
Когда в “юнкерсах”, в “хеншелях” небо черно,
Нет снарядов, орудье не бьёт ни одно...
Трое суток метался — и в подлой измене
Не убив себя! — сдался, и вот виноват...
Эх! я всех их! я всех бы сейчас — на колени!
Пред тобою, русский солдат!!
Что-то там, по воронкам, их мало лежало!
Кто лежал — тот срывал комиссарские шпалы,
Хоронил средь зелёной травы...
Рвали когти в Москву господа генералы,
Деранула за Волгу Москва из Москвы...
Завтра — праздник... Уж флаги за зоною алы,
Уж белеет, крепчает зима.
Где теперь ты? Таскаешь ли шпалы
На дороге Тайшет-Колыма?
Под Норильском волочишь цынготное горе?
В ледовитой ли тьме Воркуты?
Или сосны кряжуешь на вьюжной Печоре?
Или уголь долбишь в подземельях Инты?
Помнишь — воздух, застойный, как в яме,
Своды серые старой добротной тюрьмы,
Где июльскими тёмными долгими днями
О великом и малом печалились мы?
Кто там не был! какие огни не сходились!
Монархист ли, марксист ли, — но только б не раб.
И сшибались до пены, до ярости бились,
Хлебной крошкой, табачною пылью делились,
Обнимались на смерть, уходя на этап.
Невесомая мысль! — для стихов и для лекций
Вечерами сдвигались, под лампами дым, —
Атом. Гоголь. Барокко. Наследственность. Рим. —
И учёные сыпали блёстки коллекций
Неучёным, но тёртым друзьям молодым.
Хмуро слушали, как на духу.
Зёрна брали, с усмешкой отвеяв труху:
Отхватили нужды эти русские парни —
И в навозную бочку впрягались попарно,
И сбирали картофельную шелуху.
Умудрила их жизнь! От Норвегий до Ливий
Исходили Европы красу и тщету,
Повидали, где мягче, сытей и счастливей,
И вернулись в родимую нищету.
Тут их ждали. Тут выдержать буйные дрожжи
Запахнулась вкруг них крепостная стена...
Неприютная Русь! Что ты знаешь? Быть может,
Этой самой закланною молодёжью
Ты и будешь когда-нибудь спасена?..
1946
Николаю Андреевичу
Семёнову
Были тусклы намордники камеры мертвой,
Полудённые светы — неверны и плохи.
Ты, знакомясь, с улыбкой представился: — “Жертва.
Тихий кролик великой эпохи...”
Что-то слишком великой... Всё в будущем рея,
Ни хитрить, ни таить, ни делить не умея, —
Дней тех юных, ну, что б вам с женой приоставить?
Пятилеткам на бедность снесли переплавить.
А потом — в ополчение доброю волей,
Мешковатость, пенсне кабинетный защем...
— Почему не стрелялся?! Оружия, что ли,
Вам не дали?! А — палка зачем?
...Знаю, знаю я поле ржаное,
Когда в “юнкерсах”, в “хеншелях” небо черно,
Нет снарядов, орудье не бьёт ни одно...
Трое суток метался — и в подлой измене
Не убив себя! — сдался, и вот виноват...
Эх! я всех их! я всех бы сейчас — на колени!
Пред тобою, русский солдат!!
Что-то там, по воронкам, их мало лежало!
Кто лежал — тот срывал комиссарские шпалы,
Хоронил средь зелёной травы...
Рвали когти в Москву господа генералы,
Деранула за Волгу Москва из Москвы...
Завтра — праздник... Уж флаги за зоною алы,
Уж белеет, крепчает зима.
Где теперь ты? Таскаешь ли шпалы
На дороге Тайшет-Колыма?
Под Норильском волочишь цынготное горе?
В ледовитой ли тьме Воркуты?
Или сосны кряжуешь на вьюжной Печоре?
Или уголь долбишь в подземельях Инты?
Помнишь — воздух, застойный, как в яме,
Своды серые старой добротной тюрьмы,
Где июльскими тёмными долгими днями
О великом и малом печалились мы?
Кто там не был! какие огни не сходились!
Монархист ли, марксист ли, — но только б не раб.
И сшибались до пены, до ярости бились,
Хлебной крошкой, табачною пылью делились,
Обнимались на смерть, уходя на этап.
Невесомая мысль! — для стихов и для лекций
Вечерами сдвигались, под лампами дым, —
Атом. Гоголь. Барокко. Наследственность. Рим. —
И учёные сыпали блёстки коллекций
Неучёным, но тёртым друзьям молодым.
Хмуро слушали, как на духу.
Зёрна брали, с усмешкой отвеяв труху:
Отхватили нужды эти русские парни —
И в навозную бочку впрягались попарно,
И сбирали картофельную шелуху.
Умудрила их жизнь! От Норвегий до Ливий
Исходили Европы красу и тщету,
Повидали, где мягче, сытей и счастливей,
И вернулись в родимую нищету.
Тут их ждали. Тут выдержать буйные дрожжи
Запахнулась вкруг них крепостная стена...
Неприютная Русь! Что ты знаешь? Быть может,
Этой самой закланною молодёжью
Ты и будешь когда-нибудь спасена?..
1946
Memory of Butyr prison
Nikolai Andreevich
Semenov
There were dull muzzles of the camera dead,
Half -down Sveta are incorrect and bad.
You, getting acquainted, introduced himself with a smile: - “The victim.
The quiet rabbit of the great era ... "
Something too great ... Everything is in the future Ray,
Neither cunning, nor to melt, nor dividing, - -
Days of those young, well, what would you and your wife be attached?
Poverty was demolished five -year planes.
And then - in the militia with good will,
Squeezing, cabinet pince -neuting ...
- Why didn't you shoot?! Weapons, or something,
They didn’t give you?! And - why?
... I know, I know the rye field,
When in the "Junkers", in the "Haunlet" the sky is black,
There are no shells, not a single one beats the gun ...
Three days darted - and in vile treason
Without killing yourself! - Give -up, and here is to blame ...
Eh! I am all of them! I would now - on my knees!
Before you, Russian soldier !!
Something there, in funnels, they lay little!
Who was lying - he tore commissar sleepers,
Buried in the middle of green grass ...
Generals tore the claws to Moscow,
Delassed Moscow from Moscow from Moscow ...
Tomorrow is a holiday ... already flags behind the Ala zone,
Behind, winter grows stronger.
Where are you now? Whether you drag sleepers
On the road Taishet-Kolyma?
Under Norilsk, you dragging a chickened grief?
Is Vorkuta's Arctic darkness?
Or are you riding pines in a wacky Pechora?
Or are coal hugs in the dungeons of Ints?
Remember - air, stagnant, like in a pit,
Gray vaults of an old solid prison,
Where July dark long days
We were sad about the great and small?
Who was not there! What lights did not converge!
Monarchist Lee, Marxist Lee - but only not a slave.
And they knocked down to foam, fought to rage,
Bread crumbs, tobacco dust was shared,
Hugged to death, leaving for the stage.
A weightless thought! - For poems and for lectures
In the evenings they moved under the smoke lamps -
Atom. Gogol. Baroque. Heredity. Rome. -
And scientists poured out the scenes of collections
Unaccountable, but grated friends young.
They frowned, as if in spirit.
The grains were taken, with a grin, answering the dust:
These Russian guys grabbed the needs -
And in a dung barrel they harnessed in pairs,
And they took the potato husk.
Made their life! From Norwegia to Liby
Europe came to beauty and vanity,
We have seen where it is softer, fifter and happier,
And they returned to his native poverty.
Then they were waiting for them. Here to withstand violent yeast
The fortress wall smelled around them ...
Unacceptable Russia! What do you know? May be,
This most stained youth
Will you ever be saved? ..
1946
Nikolai Andreevich
Semenov
There were dull muzzles of the camera dead,
Half -down Sveta are incorrect and bad.
You, getting acquainted, introduced himself with a smile: - “The victim.
The quiet rabbit of the great era ... "
Something too great ... Everything is in the future Ray,
Neither cunning, nor to melt, nor dividing, - -
Days of those young, well, what would you and your wife be attached?
Poverty was demolished five -year planes.
And then - in the militia with good will,
Squeezing, cabinet pince -neuting ...
- Why didn't you shoot?! Weapons, or something,
They didn’t give you?! And - why?
... I know, I know the rye field,
When in the "Junkers", in the "Haunlet" the sky is black,
There are no shells, not a single one beats the gun ...
Three days darted - and in vile treason
Without killing yourself! - Give -up, and here is to blame ...
Eh! I am all of them! I would now - on my knees!
Before you, Russian soldier !!
Something there, in funnels, they lay little!
Who was lying - he tore commissar sleepers,
Buried in the middle of green grass ...
Generals tore the claws to Moscow,
Delassed Moscow from Moscow from Moscow ...
Tomorrow is a holiday ... already flags behind the Ala zone,
Behind, winter grows stronger.
Where are you now? Whether you drag sleepers
On the road Taishet-Kolyma?
Under Norilsk, you dragging a chickened grief?
Is Vorkuta's Arctic darkness?
Or are you riding pines in a wacky Pechora?
Or are coal hugs in the dungeons of Ints?
Remember - air, stagnant, like in a pit,
Gray vaults of an old solid prison,
Where July dark long days
We were sad about the great and small?
Who was not there! What lights did not converge!
Monarchist Lee, Marxist Lee - but only not a slave.
And they knocked down to foam, fought to rage,
Bread crumbs, tobacco dust was shared,
Hugged to death, leaving for the stage.
A weightless thought! - For poems and for lectures
In the evenings they moved under the smoke lamps -
Atom. Gogol. Baroque. Heredity. Rome. -
And scientists poured out the scenes of collections
Unaccountable, but grated friends young.
They frowned, as if in spirit.
The grains were taken, with a grin, answering the dust:
These Russian guys grabbed the needs -
And in a dung barrel they harnessed in pairs,
And they took the potato husk.
Made their life! From Norwegia to Liby
Europe came to beauty and vanity,
We have seen where it is softer, fifter and happier,
And they returned to his native poverty.
Then they were waiting for them. Here to withstand violent yeast
The fortress wall smelled around them ...
Unacceptable Russia! What do you know? May be,
This most stained youth
Will you ever be saved? ..
1946
Другие песни исполнителя: