Булгаков - Борис Рыжий
текст песни
33
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Булгаков - Борис Рыжий - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
So granite is covered with ice,
And they stand on the ground of the cold, -
This city, covered by memory,
I want to leave forever.
There will be a warm stall beer,
There will be a cloud over your head
The music will be very sad -
I say goodbye to you forever.
More sky, warmth, humanity.
More black grief, poet.
There is no talk about eternity,
Or rather, about what is not.
It was over Kama Krylato,
blue-black, it is there
where I am a toothless song free
The Pushkinists shouted to Mandelstam.
Urkagan, wrapped up in the vestibule
He knocks the window with a fist
(Like Grigoriev, walking in a Tabor)
And on the glass it stands barefoot.
For a long time, blood spills on the floor.
Blood from a fist for a long time.
And the sky bursts into the hole,
And clouds lie on the head.
I was born - I can’t believe it -
In the labyrinth of factory yards
In that country, pigeon that shares
thousand years on cops and thieves.
Therefore, diminutive suffixes
I do not like it, and when to knock
And they will ask with a smile of vinegar,
I will fulfill the desire of the guys.
Turning home blouses,
Book shelves, father's photo
Call in those who squat
Sev, knows how to sit to the end.
Memory landfill: Miscellaneous, different.
As the one who has died already said
The ugly is beautiful,
which cannot fit in the shower.
Too much does not fit.
There are trains at the station -
Well, it's time. The boy and mom are saying goodbye.
Know, scrubbed a sick. "Yes
You write at least son, we are worried. "
Goodbye is worse than the dawn,
than sunset. Well, let's kiss!
More black grief, poet.
And they stand on the ground of the cold, -
This city, covered by memory,
I want to leave forever.
There will be a warm stall beer,
There will be a cloud over your head
The music will be very sad -
I say goodbye to you forever.
More sky, warmth, humanity.
More black grief, poet.
There is no talk about eternity,
Or rather, about what is not.
It was over Kama Krylato,
blue-black, it is there
where I am a toothless song free
The Pushkinists shouted to Mandelstam.
Urkagan, wrapped up in the vestibule
He knocks the window with a fist
(Like Grigoriev, walking in a Tabor)
And on the glass it stands barefoot.
For a long time, blood spills on the floor.
Blood from a fist for a long time.
And the sky bursts into the hole,
And clouds lie on the head.
I was born - I can’t believe it -
In the labyrinth of factory yards
In that country, pigeon that shares
thousand years on cops and thieves.
Therefore, diminutive suffixes
I do not like it, and when to knock
And they will ask with a smile of vinegar,
I will fulfill the desire of the guys.
Turning home blouses,
Book shelves, father's photo
Call in those who squat
Sev, knows how to sit to the end.
Memory landfill: Miscellaneous, different.
As the one who has died already said
The ugly is beautiful,
which cannot fit in the shower.
Too much does not fit.
There are trains at the station -
Well, it's time. The boy and mom are saying goodbye.
Know, scrubbed a sick. "Yes
You write at least son, we are worried. "
Goodbye is worse than the dawn,
than sunset. Well, let's kiss!
More black grief, poet.
Другие песни исполнителя: