Шиш Брянский, Псой Короленко - Ломоносов
текст песни
15
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Шиш Брянский, Псой Короленко - Ломоносов - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Что совершенство я само,
кто сомневается, тот чмо.
Я предводитель Петь и Кать,
я их архистратиг.
Я их и светским, и тайным наукам учу,
я им добра, неотесанным сукам, хочу,
право же, лучшей доли, блядь,
вам не найти для них,
более лучшей доли, блядь,
вам не найти для них.
Боткинской барбою тряся,
я Гиппократу поклялся:
"Буду, - сказал я, - исправлять
персей недужных дых".
И я Петям поставил на всех одну пломбу тады,
а Катям – горчичник, но впрочем не помню куды,
и хлопья английской соли, блядь,
падали с рук моих,
да, сливки целебной соли, блядь,
падали с рук моих.
Я философ, я философ,
съел я на этом сорок псов.
Мудрость растет, как алый крин,
из моего Das Ich.
Все Пети уже совершенные вещи в себе,
а Кати – те, кажется, даже похлеще, бе-бе,
и зерны абстрактной воли, блин,
я заселяю в нихь,
да, семечки высшей воли, блин,
я засеваю в них.
Летом ловлю я мотыльков,
как акадэмик Набоков:
в морге успеешь полетать,
бабочечкин жених!
И Пети поникшее тело мотылье несут,
а Кати пыльцою пропахшие крылья сосут,
и прызрак ыранской моли, блядь,
меркнет в глазах моих,
да, образ волшебной моли, блядь,
меркнет в очах моих.
Я анатом, я анатом,
девять собак я съел на том.
Мне человека любезна стать,
костной он кельи мних.
Петя, прельщает меня твой отличный крестец,
а Катя, без кости твоей мне берцовой трындец,
а вашего, Катя, Коли, блядь,
почка в руках моих,
вашего, Саша, дроли, блядь,
печень в руках моих.
Тайны постих я языка,
не- несмотря что заика,
всех не любвиших букву "ять"
я истребил, зассых,
и Петя спрягает праюкско-пендыкский глагол,
и трахает Катю татароязычный монгол,
но только я лишь поли, блядь,
глот я один средь них,
в этой почетной роли, блядь,
я навсегда у них.
Как мне парнасский сладок мед,
лишь олигофрен не поймет:
В мих, когда я начну слагать
огненнокрылый стих,
все Пети у края воздушной могилы молчат,
а Кати от изобразительной силы торчат,
и сливки, и сгустки ужасной боли, блядь,
падают с уст моих,
да, сливки сердечной боли, блядь,
падают с уст моих.
Все Пети у края воздушной могилы торчат,
а Кати о бревна, поленья и вилы дрочат,
и сгустки душевной боли, блядь,
падают с губ моих,
да, сливки сердечной боли, блядь,
падают с уст моих.
(с) Шиш Брянский
кто сомневается, тот чмо.
Я предводитель Петь и Кать,
я их архистратиг.
Я их и светским, и тайным наукам учу,
я им добра, неотесанным сукам, хочу,
право же, лучшей доли, блядь,
вам не найти для них,
более лучшей доли, блядь,
вам не найти для них.
Боткинской барбою тряся,
я Гиппократу поклялся:
"Буду, - сказал я, - исправлять
персей недужных дых".
И я Петям поставил на всех одну пломбу тады,
а Катям – горчичник, но впрочем не помню куды,
и хлопья английской соли, блядь,
падали с рук моих,
да, сливки целебной соли, блядь,
падали с рук моих.
Я философ, я философ,
съел я на этом сорок псов.
Мудрость растет, как алый крин,
из моего Das Ich.
Все Пети уже совершенные вещи в себе,
а Кати – те, кажется, даже похлеще, бе-бе,
и зерны абстрактной воли, блин,
я заселяю в нихь,
да, семечки высшей воли, блин,
я засеваю в них.
Летом ловлю я мотыльков,
как акадэмик Набоков:
в морге успеешь полетать,
бабочечкин жених!
И Пети поникшее тело мотылье несут,
а Кати пыльцою пропахшие крылья сосут,
и прызрак ыранской моли, блядь,
меркнет в глазах моих,
да, образ волшебной моли, блядь,
меркнет в очах моих.
Я анатом, я анатом,
девять собак я съел на том.
Мне человека любезна стать,
костной он кельи мних.
Петя, прельщает меня твой отличный крестец,
а Катя, без кости твоей мне берцовой трындец,
а вашего, Катя, Коли, блядь,
почка в руках моих,
вашего, Саша, дроли, блядь,
печень в руках моих.
Тайны постих я языка,
не- несмотря что заика,
всех не любвиших букву "ять"
я истребил, зассых,
и Петя спрягает праюкско-пендыкский глагол,
и трахает Катю татароязычный монгол,
но только я лишь поли, блядь,
глот я один средь них,
в этой почетной роли, блядь,
я навсегда у них.
Как мне парнасский сладок мед,
лишь олигофрен не поймет:
В мих, когда я начну слагать
огненнокрылый стих,
все Пети у края воздушной могилы молчат,
а Кати от изобразительной силы торчат,
и сливки, и сгустки ужасной боли, блядь,
падают с уст моих,
да, сливки сердечной боли, блядь,
падают с уст моих.
Все Пети у края воздушной могилы торчат,
а Кати о бревна, поленья и вилы дрочат,
и сгустки душевной боли, блядь,
падают с губ моих,
да, сливки сердечной боли, блядь,
падают с уст моих.
(с) Шиш Брянский
That the perfection I myself
Who doubts, that schmuck.
I am the leader and Katu,
I am their Archangage.
I teach them both secular and secret sciences,
I am good for them, uncouth bitches, I want
Really, the best share, fucking,
You can't find for them
a better share, fucking,
You cannot find for them.
Barboy Barboy, shaking
I vowed to Hippocrates:
“I will,” I said, “correct
Perseus of ailments ".
And I put the Petam on all one seal of Tada,
and Katyam is a mustard, but I don’t remember the kuda,
and flakes of English salt, fucking,
fell from my hands
Yes, cream of healing salt, fucking,
They fell from my hands.
I am a philosopher, I am a philosopher
I ate forty dogs on this.
Wisdom grows like scarlet krin,
From my das ich.
All Petya are already perfect things in yourself,
And Katya-those, it seems, is even worse, be-b-b.
and grains of abstract will, damn it,
I populate them,
Yes, the seeds of the highest will, damn it,
I am sowing in them.
In the summer I catch moths,
Like an academic Nabokov:
You have time to fly in the morgue,
Babocochkin groom!
And Petya, a drooping body of the shaft, carry,
And Katya sucked the wings with pollen,
And the pug of prayer moths, fucking
Frozen in my eyes
Yes, the image of magic moth, fucking,
Frozen in my eyes.
I am anatomist, I am anatom
I ate nine dogs on that.
I am dear to me to become
Bone Kelia of the Many.
Petya, your excellent sacrum seduces me,
And Katya, without your bone berets, Tryndets,
And yours, Katya, if, fucking,
The kidney is in my hands,
yours, Sasha, Droly, fucking,
The liver in my hands.
Secrets of my tongue, secrets
not, despite Zaika,
all the people who do not love the letter "
I exterminated, saturated
and Petya hides the Praiuk-Pendyk verb,
And Katya fucks a Tatarizer Mongol,
But only I am only Paul, fucking,
I swallow the only one among them
In this honorary role, fucking
I'm with them forever.
How I am a Parnassian sweet honey,
Only Oligofren will not understand:
In Mih, when I start to compose
Fire -winged verse
All Petya at the edge of the air grave are silent,
And Katya sticks out of the visual power,
And cream and clots of terrible pain, fucking,
fall from my mouth,
Yes, cream of heart pain, fucking,
They fall from my mouth.
All Petit at the edge of the air grave stick out,
And Katya is about logs, logs and pitchfork tremble
and clots of mental pain, fucking,
fall from my lips,
Yes, cream of heart pain, fucking,
They fall from my mouth.
(c) Shish Bryansk
Who doubts, that schmuck.
I am the leader and Katu,
I am their Archangage.
I teach them both secular and secret sciences,
I am good for them, uncouth bitches, I want
Really, the best share, fucking,
You can't find for them
a better share, fucking,
You cannot find for them.
Barboy Barboy, shaking
I vowed to Hippocrates:
“I will,” I said, “correct
Perseus of ailments ".
And I put the Petam on all one seal of Tada,
and Katyam is a mustard, but I don’t remember the kuda,
and flakes of English salt, fucking,
fell from my hands
Yes, cream of healing salt, fucking,
They fell from my hands.
I am a philosopher, I am a philosopher
I ate forty dogs on this.
Wisdom grows like scarlet krin,
From my das ich.
All Petya are already perfect things in yourself,
And Katya-those, it seems, is even worse, be-b-b.
and grains of abstract will, damn it,
I populate them,
Yes, the seeds of the highest will, damn it,
I am sowing in them.
In the summer I catch moths,
Like an academic Nabokov:
You have time to fly in the morgue,
Babocochkin groom!
And Petya, a drooping body of the shaft, carry,
And Katya sucked the wings with pollen,
And the pug of prayer moths, fucking
Frozen in my eyes
Yes, the image of magic moth, fucking,
Frozen in my eyes.
I am anatomist, I am anatom
I ate nine dogs on that.
I am dear to me to become
Bone Kelia of the Many.
Petya, your excellent sacrum seduces me,
And Katya, without your bone berets, Tryndets,
And yours, Katya, if, fucking,
The kidney is in my hands,
yours, Sasha, Droly, fucking,
The liver in my hands.
Secrets of my tongue, secrets
not, despite Zaika,
all the people who do not love the letter "
I exterminated, saturated
and Petya hides the Praiuk-Pendyk verb,
And Katya fucks a Tatarizer Mongol,
But only I am only Paul, fucking,
I swallow the only one among them
In this honorary role, fucking
I'm with them forever.
How I am a Parnassian sweet honey,
Only Oligofren will not understand:
In Mih, when I start to compose
Fire -winged verse
All Petya at the edge of the air grave are silent,
And Katya sticks out of the visual power,
And cream and clots of terrible pain, fucking,
fall from my mouth,
Yes, cream of heart pain, fucking,
They fall from my mouth.
All Petit at the edge of the air grave stick out,
And Katya is about logs, logs and pitchfork tremble
and clots of mental pain, fucking,
fall from my lips,
Yes, cream of heart pain, fucking,
They fall from my mouth.
(c) Shish Bryansk
Другие песни исполнителя: