Эхопрокуренныхсараев - существование
текст песни
13
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Эхопрокуренныхсараев - существование - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Это ебучие существование, как ведро спайса на вокзале, я бездарен. А ты ударен хачами, Попробуй как я, на двух работах бля, а потом писать ночами. Начальник, я на зоне бы дал пять петуху а потом дал бы леща смотрящему. Тебе нужна жизнь как сига, не курящему.
ночной аптечный пункт, квадратизированное пространство, удушливый туман, мрачнеет ржавой водой. Жизнь пахнет армянской пиздоой. Отравлен минеральной водой, ты с плакатом просишь о свободе, но получаешь в грудь дроби, этот путь гробит, каждый день я вижу у дорог не русских сук в робе, бухой очнулся в сугробе. я ради водки потрогал своего не рождёного ребёнка в утробе. Когда ещё мне меняли пелёнки, я блевал от спайса и от палёнки. А сейчас на корты присев, в поле маковый посев, собирали с пацанами. Меня в школе бывало били но я не дал сдачи когда продал твоему ребёнку героин.
Не будь так раним, ебу до крови тебя за кокаин.
И Кроме свободы, мы ничего не просим, белыми дорогами ноздри морозим, я без водки как 14 без 88. шагаю в осень, но твои тексты с жестью как будто тебя ебал отчим в кустах у лавочек скамеечных. Но твои тексты с кровью как будто ты лизал своей жирной маме во время месячных.
Гнилые мухи откладывают личинки в физ раствор, для чистки крови, Почёт серийным убийцам. Их не опознать по лицам, прежде чем в скрыться, лучше укрыться параноидаальной волной, и войной среди голосов в голове, твоя подушка боль, твоя кровать пол.
А я, а я больше с тобой не чувствую уюта.
Ты продал своих друзей когда кончилась валюта.
В таком ублюдке как ты совесть не нашла приюта.
Эти строки как праздничный марш после похоронного салюта.
ночной аптечный пункт, квадратизированное пространство, удушливый туман, мрачнеет ржавой водой. Жизнь пахнет армянской пиздоой. Отравлен минеральной водой, ты с плакатом просишь о свободе, но получаешь в грудь дроби, этот путь гробит, каждый день я вижу у дорог не русских сук в робе, бухой очнулся в сугробе. я ради водки потрогал своего не рождёного ребёнка в утробе. Когда ещё мне меняли пелёнки, я блевал от спайса и от палёнки. А сейчас на корты присев, в поле маковый посев, собирали с пацанами. Меня в школе бывало били но я не дал сдачи когда продал твоему ребёнку героин.
Не будь так раним, ебу до крови тебя за кокаин.
И Кроме свободы, мы ничего не просим, белыми дорогами ноздри морозим, я без водки как 14 без 88. шагаю в осень, но твои тексты с жестью как будто тебя ебал отчим в кустах у лавочек скамеечных. Но твои тексты с кровью как будто ты лизал своей жирной маме во время месячных.
Гнилые мухи откладывают личинки в физ раствор, для чистки крови, Почёт серийным убийцам. Их не опознать по лицам, прежде чем в скрыться, лучше укрыться параноидаальной волной, и войной среди голосов в голове, твоя подушка боль, твоя кровать пол.
А я, а я больше с тобой не чувствую уюта.
Ты продал своих друзей когда кончилась валюта.
В таком ублюдке как ты совесть не нашла приюта.
Эти строки как праздничный марш после похоронного салюта.
This is a fucking existence, like a spice bucket at the station, I am mediocre. And you are struck by khachi, try like me, in two works, fucking, and then write at night. The boss, I would give five rooster in the zone and then would give a bream to the watchman. You need life like a siga, not smoking.
The night pharmacy, quadratized space, suffocating fog, gloomy with rusty water. Life smells of Armenian fucker. It is poisoned by mineral water, you ask for freedom with a poster, but you get in the chest of a fraction, this path is muffled, every day I see from the roads not Russian bitches in a robe, Buhoy woke up in a snowdrift. For the sake of vodka, I touched my child who was not born in the womb. When the diapers were still changed to me, I vomited from Spice and from the carriage. And now, crouching on the courts, in the field of poppy sowing, collected with the boys. I was beaten at school, but I did not give back when I sold your child heroin.
Don’t be so vulnerable, fuck you for the blood for cocaine.
And besides freedom, we do not ask for anything, we frost with white roads, I freely like 14 without 88. I walk in the fall, but your texts with tin seemed to fuck a stepfather in the bushes near the benches. But your texts with blood seemed to lick your fat mother during menstruation.
Rotten flies laid down the larvae in a physical solution, to clean blood, the honor of serial killers. They cannot be identified by faces before hiding, it is better to hide in a paranoid wave, and the war among the voices in the head, your pillow is pain, your bed is the floor.
And I, and I don't feel comforting with you anymore.
You sold your friends when the currency ended.
In such a bastard as you did not find a shelter.
These lines are like a festive march after a funeral salute.
The night pharmacy, quadratized space, suffocating fog, gloomy with rusty water. Life smells of Armenian fucker. It is poisoned by mineral water, you ask for freedom with a poster, but you get in the chest of a fraction, this path is muffled, every day I see from the roads not Russian bitches in a robe, Buhoy woke up in a snowdrift. For the sake of vodka, I touched my child who was not born in the womb. When the diapers were still changed to me, I vomited from Spice and from the carriage. And now, crouching on the courts, in the field of poppy sowing, collected with the boys. I was beaten at school, but I did not give back when I sold your child heroin.
Don’t be so vulnerable, fuck you for the blood for cocaine.
And besides freedom, we do not ask for anything, we frost with white roads, I freely like 14 without 88. I walk in the fall, but your texts with tin seemed to fuck a stepfather in the bushes near the benches. But your texts with blood seemed to lick your fat mother during menstruation.
Rotten flies laid down the larvae in a physical solution, to clean blood, the honor of serial killers. They cannot be identified by faces before hiding, it is better to hide in a paranoid wave, and the war among the voices in the head, your pillow is pain, your bed is the floor.
And I, and I don't feel comforting with you anymore.
You sold your friends when the currency ended.
In such a bastard as you did not find a shelter.
These lines are like a festive march after a funeral salute.
Другие песни исполнителя: