я не любил ее, но только почему - ни одна из женщин так и не смогла земенить ее
текст песни
44
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
я не любил ее, но только почему - ни одна из женщин так и не смогла земенить ее - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Я люблю женщин.
Люблю их запах, их тела, их движения.
Я люблю любить женщин,
Но когда я был ещё молодым сопляком,
Помню у меня была девушка.
Очень хорошо её запомнил по нескольким причинам:
Она не была красавицей,
И ноги у неё не росли от ушей.
Она была моложе меня на шесть лет.
Мне тогда было двадцать два,
А ей, как следствие, шестнадцать.
Она жила с бабушкой, родителей у неё не было.
И она была той,
Которую многие могли использовать.
В том числе и я.
Но бедняжка верила в мир во всём мире,
Поэтому когда мы познакомились,
Я стал её первым мужчиной.
Она была наивной молодой девчонкой,
Симпатичной и немного скромная.
Она жила у меня, отпрашиваясь у своей бабушки.
Я стал считать себя её отцом.
Я хотел защитить её,
Преградить от трудностей мира,
Но никогда не говорил ей об этом.
А если и говорил, то она дулась и обижалась,
А потом сама же бегала и извинялась.
Я никогда не воспринимал её всерьёз.
Она была малышкой для меня,
Но, как ни крути, секс был.
Она казалась мне такой молодой и непорочной,
Что я боялся порой целовать её.
Она была хороша.
Всегда.
Но я никогда не давал себе слова быть однолюбом.
Я спал со многими женщинами,
Даже кода меня ждала моя малышка.
Она знала об этом.
Знала и всегда молчала.
У неё была чистая любовь,
А я использовал её, как тело,
Которому я мог отдаться.
Я сам не понимаю, почему любил её плечи.
Мы гуляли по парку, я обнимал её за плечи,
И она просила смотреть ей в глаза.
Просила не лгать, просила любить вечно,
Дарить себя и своё тепло.
Просила того, чего я не слышал.
Я соглашался, кивал головой, обнимал её за плечи.
По её щёкам текли слёзы,
И у меня появлялось отвращение к самому себе.
Я считал себя жалким, а её жалкой.
С тех пор я запомнил её плечи.
Так прошло полтора года.
Она жила со мной, а я с ней.
Она любила меня, а я никогда не говорил ей этого.
Я не любил её.
Я любил её плечи.
Любил её физически в любых позах,
Но я никогда не говорил ей о чувствах.
Потому что их не было.
Я спал с разными женщинами:
Молодыми, зрелыми, старыми, богатыми,
Бедными, умными и глупыми.
А она жила со мной.
После этих полутора лет я привязался к ней,
Как Тузик к Бобику,
А она всё видела, чувствовала, понимала.
Я нашёл её в ванной.
В луже крови на кафельном полу.
Она лежала неподвижно, в скрюченной позе.
На её левом запястье был порез,
А рядом лежала моя бритва.
Я поднял её, приложил к себе,
Как грудного ребёнка,
Обнял и заревел.
Впервые в жизни я ревел навзрыд.
Из меня выходила вся дурь и дерьмо,
Которое накопилось за эти годы.
Мои слёзы капали ей на плечи,
А её зелёные глаза
Теперь были под тяжёлыми веками.
Я ревел, как мальчик и бился головой об стену,
Я рвал на себе волосы и кусал локти.
А она лежала рядом со мной и молчала.
Я не любил её.
Но если я её не любил, то почему,
Ни одна женщина в мире,
Мне не может заменить этих плеч?
Этих губ, этих зелёных глаз?
И если я не любил её, то почему,
Уже пятый год подряд я храню её вещи,
Обувь и зубную щётку?
Я не любил её, я её использовал.
А она каждый день.
Каждый божий день мне прощала.
Я был уверен, что буду встречен улыбкой.
Её улыбкой.
Но теперь ни одна женщина в мире,
Не способна заменить мне этих плеч.
Я не любил её?
Люблю их запах, их тела, их движения.
Я люблю любить женщин,
Но когда я был ещё молодым сопляком,
Помню у меня была девушка.
Очень хорошо её запомнил по нескольким причинам:
Она не была красавицей,
И ноги у неё не росли от ушей.
Она была моложе меня на шесть лет.
Мне тогда было двадцать два,
А ей, как следствие, шестнадцать.
Она жила с бабушкой, родителей у неё не было.
И она была той,
Которую многие могли использовать.
В том числе и я.
Но бедняжка верила в мир во всём мире,
Поэтому когда мы познакомились,
Я стал её первым мужчиной.
Она была наивной молодой девчонкой,
Симпатичной и немного скромная.
Она жила у меня, отпрашиваясь у своей бабушки.
Я стал считать себя её отцом.
Я хотел защитить её,
Преградить от трудностей мира,
Но никогда не говорил ей об этом.
А если и говорил, то она дулась и обижалась,
А потом сама же бегала и извинялась.
Я никогда не воспринимал её всерьёз.
Она была малышкой для меня,
Но, как ни крути, секс был.
Она казалась мне такой молодой и непорочной,
Что я боялся порой целовать её.
Она была хороша.
Всегда.
Но я никогда не давал себе слова быть однолюбом.
Я спал со многими женщинами,
Даже кода меня ждала моя малышка.
Она знала об этом.
Знала и всегда молчала.
У неё была чистая любовь,
А я использовал её, как тело,
Которому я мог отдаться.
Я сам не понимаю, почему любил её плечи.
Мы гуляли по парку, я обнимал её за плечи,
И она просила смотреть ей в глаза.
Просила не лгать, просила любить вечно,
Дарить себя и своё тепло.
Просила того, чего я не слышал.
Я соглашался, кивал головой, обнимал её за плечи.
По её щёкам текли слёзы,
И у меня появлялось отвращение к самому себе.
Я считал себя жалким, а её жалкой.
С тех пор я запомнил её плечи.
Так прошло полтора года.
Она жила со мной, а я с ней.
Она любила меня, а я никогда не говорил ей этого.
Я не любил её.
Я любил её плечи.
Любил её физически в любых позах,
Но я никогда не говорил ей о чувствах.
Потому что их не было.
Я спал с разными женщинами:
Молодыми, зрелыми, старыми, богатыми,
Бедными, умными и глупыми.
А она жила со мной.
После этих полутора лет я привязался к ней,
Как Тузик к Бобику,
А она всё видела, чувствовала, понимала.
Я нашёл её в ванной.
В луже крови на кафельном полу.
Она лежала неподвижно, в скрюченной позе.
На её левом запястье был порез,
А рядом лежала моя бритва.
Я поднял её, приложил к себе,
Как грудного ребёнка,
Обнял и заревел.
Впервые в жизни я ревел навзрыд.
Из меня выходила вся дурь и дерьмо,
Которое накопилось за эти годы.
Мои слёзы капали ей на плечи,
А её зелёные глаза
Теперь были под тяжёлыми веками.
Я ревел, как мальчик и бился головой об стену,
Я рвал на себе волосы и кусал локти.
А она лежала рядом со мной и молчала.
Я не любил её.
Но если я её не любил, то почему,
Ни одна женщина в мире,
Мне не может заменить этих плеч?
Этих губ, этих зелёных глаз?
И если я не любил её, то почему,
Уже пятый год подряд я храню её вещи,
Обувь и зубную щётку?
Я не любил её, я её использовал.
А она каждый день.
Каждый божий день мне прощала.
Я был уверен, что буду встречен улыбкой.
Её улыбкой.
Но теперь ни одна женщина в мире,
Не способна заменить мне этих плеч.
Я не любил её?
I like women.
I like their smell, their bodies, their movements.
I love to love women,
But when I was a young jerk,
I remember I was a girl.
Very good it memorized for several reasons:
She was not beautiful,
And her legs were not growing from his ears.
She was younger than me by six years.
I was only twenty-two,
And she, as a result, sixteen.
She lived with her grandmother, parents, she did not.
And she was the one,
That many could use.
Including me.
But poor believed in world peace,
So when we met,
I became her first lover.
It was a naive young girl,
Pretty and a little modest.
She lived with me, otprashivayas her grandmother.
I began to consider himself her father.
I wanted to protect her,
Block from the difficulties of the world,
But I never told her about it.
And if they say, it sulked and offended,
And then she herself ran and apologized.
I never took it seriously.
She was the little girl for me,
But, anyway, the sex was.
She seemed so young and chaste,
I was afraid at times to kiss her.
It was good.
Is always.
But I never gave my words to be Monogamous.
I slept with many women,
Even the code I was waiting for my baby.
She knew about it.
I knew and kept silent.
She had a pure love,
I used it as a body,
I could surrender.
I do not understand why love her shoulders.
We walked through the park, I hugged her shoulders,
And she asked to look into her eyes.
He asked not to lie, asked to love forever,
Give yourself and your warmth.
I asked what I had heard.
I agreed, nodding his head, held her by the shoulders.
In her schokam tears flowed,
And I have an aversion to himself.
I felt miserable, and her miserable.
Since then, I remembered her shoulders.
So it took one and a half years.
She lived with me, and I with her.
She loved me, and I never told her that.
I did not like it.
I loved her shoulders.
I loved her physically in any positions,
But I never told her about the feelings.
Because they were not.
I slept with different women:
Young, mature, old, rich,
Poor, wise and foolish.
And she lived with me.
After these one and a half years, I have become attached to it,
As Tuzik to Bobik,
And she's seen, felt, understood.
I found her in the bathroom.
In a pool of blood on the tile floor.
She lay motionless in the gnarled pose.
On her left wrist was cut,
And next to lay my razor.
I picked it up, put it to himself,
As of an infant,
He hugged and roared.
For the first time in my life I was roaring violently.
I came out from all the crap and shit,
Which has accumulated over the years.
My tears dripping on her shoulders,
And her green eyes
It was now under heavy eyelids.
I roared like a boy and hitting his head against the wall,
I tore his hair and biting his elbows.
And she lay next to me and said nothing.
I did not like it.
But if I did not like it, then why,
No woman in the world,
I can not replace these shoulders?
Those lips, those green eyes?
And if I did not like it, then why,
For the fifth year in a row I keep her things,
Shoes and a toothbrush?
I did not like it, I used it.
And it every day.
Every day I say goodbye.
I was sure that I would be greeted with a smile.
Her smile.
But now, no woman in the world,
I can not replace these shoulders.
I do not love her?
I like their smell, their bodies, their movements.
I love to love women,
But when I was a young jerk,
I remember I was a girl.
Very good it memorized for several reasons:
She was not beautiful,
And her legs were not growing from his ears.
She was younger than me by six years.
I was only twenty-two,
And she, as a result, sixteen.
She lived with her grandmother, parents, she did not.
And she was the one,
That many could use.
Including me.
But poor believed in world peace,
So when we met,
I became her first lover.
It was a naive young girl,
Pretty and a little modest.
She lived with me, otprashivayas her grandmother.
I began to consider himself her father.
I wanted to protect her,
Block from the difficulties of the world,
But I never told her about it.
And if they say, it sulked and offended,
And then she herself ran and apologized.
I never took it seriously.
She was the little girl for me,
But, anyway, the sex was.
She seemed so young and chaste,
I was afraid at times to kiss her.
It was good.
Is always.
But I never gave my words to be Monogamous.
I slept with many women,
Even the code I was waiting for my baby.
She knew about it.
I knew and kept silent.
She had a pure love,
I used it as a body,
I could surrender.
I do not understand why love her shoulders.
We walked through the park, I hugged her shoulders,
And she asked to look into her eyes.
He asked not to lie, asked to love forever,
Give yourself and your warmth.
I asked what I had heard.
I agreed, nodding his head, held her by the shoulders.
In her schokam tears flowed,
And I have an aversion to himself.
I felt miserable, and her miserable.
Since then, I remembered her shoulders.
So it took one and a half years.
She lived with me, and I with her.
She loved me, and I never told her that.
I did not like it.
I loved her shoulders.
I loved her physically in any positions,
But I never told her about the feelings.
Because they were not.
I slept with different women:
Young, mature, old, rich,
Poor, wise and foolish.
And she lived with me.
After these one and a half years, I have become attached to it,
As Tuzik to Bobik,
And she's seen, felt, understood.
I found her in the bathroom.
In a pool of blood on the tile floor.
She lay motionless in the gnarled pose.
On her left wrist was cut,
And next to lay my razor.
I picked it up, put it to himself,
As of an infant,
He hugged and roared.
For the first time in my life I was roaring violently.
I came out from all the crap and shit,
Which has accumulated over the years.
My tears dripping on her shoulders,
And her green eyes
It was now under heavy eyelids.
I roared like a boy and hitting his head against the wall,
I tore his hair and biting his elbows.
And she lay next to me and said nothing.
I did not like it.
But if I did not like it, then why,
No woman in the world,
I can not replace these shoulders?
Those lips, those green eyes?
And if I did not like it, then why,
For the fifth year in a row I keep her things,
Shoes and a toothbrush?
I did not like it, I used it.
And it every day.
Every day I say goodbye.
I was sure that I would be greeted with a smile.
Her smile.
But now, no woman in the world,
I can not replace these shoulders.
I do not love her?