Ben Whishaw - Disabled
текст песни
7
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Ben Whishaw - Disabled - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
"Disabled"
By Wilfred Owen
Published 1917/1918
He sat in a wheeled chair, waiting for dark,
And shivered in his ghastly suit of grey,
Legless, sewn short at elbow. Through the park
Voices of boys rang saddening like a hymn,
Voices of play and pleasure after day,
Till gathering sleep had mothered them from him.
About this time Town used to swing so gay
When glow-lamps budded in the light blue trees,
And girls glanced lovelier as the air grew dim, —
In the old times, before he threw away his knees.
Now he will never feel again how slim
Girls' waists are, or how warm their subtle hands.
All of them touch him like some queer disease.
There was an artist silly for his face,
For it was younger than his youth, last year.
Now, he is old; his back will never brace;
He's lost his colour very far from here,
Poured it down shell-holes till the veins ran dry,
And half his lifetime lapsed in the hot race
And leap of purple spurted from his thigh.
One time he liked a blood-smear down his leg,
After the matches, carried shoulder-high.
It was after football, when he'd drunk a peg,
He thought he'd better join. — He wonders why.
Someone had said he's look a god in kilts,
That's why; and maybe, too, to please his Meg,
Aye, that was it, to please the giddy jilts
He asked to join. He didn't have to beg;
Smiling they wrote his lie: aged nineteen years.
Germans he scarcely thought of; all their guilt,
And Austria's, did not move him. And no fears
Of Fear came yet. He thought of jewelled hilts
For daggers in plaid socks; of smart salutes;
And care of arms; and leave; and pay arrears;
Esprit de corps; and hints for young recruits.
And soon, he was drafted out with drums and cheers.
Some cheered him home, but not as crowds cheer Goal.
Only a solemn man who brought him fruits
Thanked him; and then enquired about his soul.
Now, he will spend a few sick years in institutes,
And do what things the rules consider wise,
And take whatever pity they may dole.
Tonight he noticed how the women's eyes
Passed from him to the strong men that were whole.
How cold and late it is! Why don't they come
And put him into bed? Why don't they come?
By Wilfred Owen
Published 1917/1918
He sat in a wheeled chair, waiting for dark,
And shivered in his ghastly suit of grey,
Legless, sewn short at elbow. Through the park
Voices of boys rang saddening like a hymn,
Voices of play and pleasure after day,
Till gathering sleep had mothered them from him.
About this time Town used to swing so gay
When glow-lamps budded in the light blue trees,
And girls glanced lovelier as the air grew dim, —
In the old times, before he threw away his knees.
Now he will never feel again how slim
Girls' waists are, or how warm their subtle hands.
All of them touch him like some queer disease.
There was an artist silly for his face,
For it was younger than his youth, last year.
Now, he is old; his back will never brace;
He's lost his colour very far from here,
Poured it down shell-holes till the veins ran dry,
And half his lifetime lapsed in the hot race
And leap of purple spurted from his thigh.
One time he liked a blood-smear down his leg,
After the matches, carried shoulder-high.
It was after football, when he'd drunk a peg,
He thought he'd better join. — He wonders why.
Someone had said he's look a god in kilts,
That's why; and maybe, too, to please his Meg,
Aye, that was it, to please the giddy jilts
He asked to join. He didn't have to beg;
Smiling they wrote his lie: aged nineteen years.
Germans he scarcely thought of; all their guilt,
And Austria's, did not move him. And no fears
Of Fear came yet. He thought of jewelled hilts
For daggers in plaid socks; of smart salutes;
And care of arms; and leave; and pay arrears;
Esprit de corps; and hints for young recruits.
And soon, he was drafted out with drums and cheers.
Some cheered him home, but not as crowds cheer Goal.
Only a solemn man who brought him fruits
Thanked him; and then enquired about his soul.
Now, he will spend a few sick years in institutes,
And do what things the rules consider wise,
And take whatever pity they may dole.
Tonight he noticed how the women's eyes
Passed from him to the strong men that were whole.
How cold and late it is! Why don't they come
And put him into bed? Why don't they come?
"Неполноценный"
Уилфред Оуэн
Опубликовано в 1917/1918 г.
Он сидел в кресле-каталке, ожидая темноты,
И дрожал в своем ужасном сером костюме,
Безногий, коротко сшитый в локте. Через парк
Голоса мальчишек звучали печально, как гимн,
Голоса игры и удовольствия после дня,
Пока сон не оторвал их от него.
Примерно в это же время город так веселился.
Когда на голубых деревьях распустились лампы накаливания,
И девчонки поглядели милее, когда воздух померк, —
В прежние времена, прежде чем он отбросил колени.
Теперь он никогда больше не почувствует себя таким стройным
Какая у девушек талия, или как согревают их тонкие ручки.
Все они трогают его, как какая-то странная болезнь.
Был художник глупый для своего лица,
Ибо он был моложе, чем его юность, в прошлом году.
Теперь он стар; его спина никогда не выпрямится;
Он потерял свой цвет очень далеко отсюда,
Вылил его в воронки от снарядов, пока вены не высохли,
И полжизни протекло в жаркой гонке
И пурпурный сгусток хлынул из его бедра.
Однажды ему понравилось пятно крови на ноге,
После матчей несли на уровне плеч.
Это было после футбола, когда он выпил колышек,
Он подумал, что ему лучше присоединиться. — Он задается вопросом, почему.
Кто-то сказал, что в килтах он похож на бога,
Вот почему; и, возможно, тоже, чтобы доставить удовольствие своей Мэг,
Да, это было все, чтобы порадовать головокружительных головокружений.
Он попросил присоединиться. Ему не нужно было просить;
Улыбаясь, они написали свою ложь: в возрасте девятнадцати лет.
О немцах он почти не думал; вся их вина,
А австрийцы его не тронули. И никаких страхов
Страх еще пришел. Он подумал об украшенных драгоценными камнями рукоятках
За кинжалов в клетчатых носочках; умных приветствий;
И уход за оружием; и уходи; и погасить задолженность по оплате;
Честь мундира; и советы для молодых рекрутов.
И вскоре его призвали под барабанные дроби и аплодисменты.
Некоторые приветствовали его дома, но не так, как толпа приветствовала Гола.
Только торжественный человек, принесший ему фрукты
Поблагодарил его; а затем спросил о его душе.
Теперь он проведет несколько больничных лет в институтах,
И делай то, что правила считают разумным,
И примите любую жалость, которую они могут оказать.
Сегодня вечером он заметил, как женские глаза
Перешел от него к сильным мужчинам, которые были целы.
Как холодно и поздно! Почему они не приходят
И уложить его в постель? Почему они не приходят?
Уилфред Оуэн
Опубликовано в 1917/1918 г.
Он сидел в кресле-каталке, ожидая темноты,
И дрожал в своем ужасном сером костюме,
Безногий, коротко сшитый в локте. Через парк
Голоса мальчишек звучали печально, как гимн,
Голоса игры и удовольствия после дня,
Пока сон не оторвал их от него.
Примерно в это же время город так веселился.
Когда на голубых деревьях распустились лампы накаливания,
И девчонки поглядели милее, когда воздух померк, —
В прежние времена, прежде чем он отбросил колени.
Теперь он никогда больше не почувствует себя таким стройным
Какая у девушек талия, или как согревают их тонкие ручки.
Все они трогают его, как какая-то странная болезнь.
Был художник глупый для своего лица,
Ибо он был моложе, чем его юность, в прошлом году.
Теперь он стар; его спина никогда не выпрямится;
Он потерял свой цвет очень далеко отсюда,
Вылил его в воронки от снарядов, пока вены не высохли,
И полжизни протекло в жаркой гонке
И пурпурный сгусток хлынул из его бедра.
Однажды ему понравилось пятно крови на ноге,
После матчей несли на уровне плеч.
Это было после футбола, когда он выпил колышек,
Он подумал, что ему лучше присоединиться. — Он задается вопросом, почему.
Кто-то сказал, что в килтах он похож на бога,
Вот почему; и, возможно, тоже, чтобы доставить удовольствие своей Мэг,
Да, это было все, чтобы порадовать головокружительных головокружений.
Он попросил присоединиться. Ему не нужно было просить;
Улыбаясь, они написали свою ложь: в возрасте девятнадцати лет.
О немцах он почти не думал; вся их вина,
А австрийцы его не тронули. И никаких страхов
Страх еще пришел. Он подумал об украшенных драгоценными камнями рукоятках
За кинжалов в клетчатых носочках; умных приветствий;
И уход за оружием; и уходи; и погасить задолженность по оплате;
Честь мундира; и советы для молодых рекрутов.
И вскоре его призвали под барабанные дроби и аплодисменты.
Некоторые приветствовали его дома, но не так, как толпа приветствовала Гола.
Только торжественный человек, принесший ему фрукты
Поблагодарил его; а затем спросил о его душе.
Теперь он проведет несколько больничных лет в институтах,
И делай то, что правила считают разумным,
И примите любую жалость, которую они могут оказать.
Сегодня вечером он заметил, как женские глаза
Перешел от него к сильным мужчинам, которые были целы.
Как холодно и поздно! Почему они не приходят
И уложить его в постель? Почему они не приходят?
Другие песни исполнителя: