Александр Башлачев - Случай в Сибири
текст песни
38
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Башлачев - Случай в Сибири - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Пока дышу, пока пою и пачкаю бумагу
Я слышу звон. На том стою. А там глядишь - и лягу.
Бог даст - на том и лягу.
К чему клоню? Да так, пустяк. Вошел и вышел случай.
Я был в Сибири. Был в гостях. В одной веселой куче.
Какие люди там живут! Как хорошо мне с ними!
А он... Не помню, как зовут. Я был не с ним. С другими.
А он мне - пей! - и жег вином. - Кури! - и мы курили.
Потом на языке одном о разном говорили.
Потом на языке родном о разном говорили.
И он сказал: - Держу пари - похожи наши лица,
Но все же, что ни говори, я - здесь, а ты - в столице.
Он говорил, трещал по шву: мол, скучно жить в Сибири.
Вот в Ленинград или в Москву...
Он показал бы большинству
И в том и в этом мире.
- А здесь чего? Здесь только пьют.
Мечи для них бисеры. Здесь даже бабы не дают.
Сплошной духовный неуют
Коты как кошки, серы.
- Здесь нет седла, один хомут.
Поговорить - да не с кем.
Ты зря приехал. Не поймут.
Не то, что там - на Невском.
- Ну как тут станешь знаменит -
Мечтал он сквозь отрыжку.
Да что там у тебя звенит?
- Какая мелочишка?
Пока я все это терпел и не спускал ни слова,
Он взял гитару и запел. Пел за Гребенщикова.
Мне было жаль себя, Сибирь, гитару и Бориса.
Тем более, что на Оби мороз всегда за тридцать.
Потом окончил и сказал, что снег считает пылью.
Я встал и песне подвязал оборванные крылья.
И спел свою, сказав себе: - Держись! - играя кулаками.
А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.
Хвалил он: - Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то, что я - предатель.
Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога
Он на моей иконе.
- Как трудно нам - тебе и мне - шептал он,
Жить в такой стране и при социализме.
Он истину топил в говне.
За клизмой ставил клизму.
Тяжелым запахом дыша,
Меня кусала злая вша.
Чужая тыловая вша.
Стучало в сердце. Звон в ушах.
- Да что там у тебя звенит?
И я сказал: - Душа звенит. Обычная душа.
- Ну ты даешь... Ну ты даешь!
Чем ей звенеть? Ну ты даешь -
Ведь там одна утроба.
С тобой тут сам звенеть начнешь.
И я сказал: - Попробуй!
Ты не стесняйся. Оглянись. Такое наше дело.
Проснись. Да хорошо встряхнись. Да так, чтоб зазвенело.
Зачем живешь? Не сладко жить. И колбаса плохая.
Да разве можно не любить?
Вот эту бабу не любить, когда она такая!
Да разве ж можно не любить?
Да разве ж можно хаять?
Не говорил ему за строй. Ведь сам я - не в строю.
Да строй - не строй. Ты только строй. А не умеешь строить - пой.
А не поешь - тогда не плюй.
Я - не герой. Ты - не слепой.
Возьми страну свою.
Я первый раз сказал о том, мне было нелегко.
Но я ловил открытым ртом родное молоко.
И я припал к ее груди, я рвал зубами кольца.
Была дорожка впереди. Звенели колокольца.
Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу,
В себе я многое глушу. Чего б не смыть плевка?!
Но этого не выношу. И не стираю. И ношу.
И у любви своей прошу хоть каплю молока.
Я слышу звон. На том стою. А там глядишь - и лягу.
Бог даст - на том и лягу.
К чему клоню? Да так, пустяк. Вошел и вышел случай.
Я был в Сибири. Был в гостях. В одной веселой куче.
Какие люди там живут! Как хорошо мне с ними!
А он... Не помню, как зовут. Я был не с ним. С другими.
А он мне - пей! - и жег вином. - Кури! - и мы курили.
Потом на языке одном о разном говорили.
Потом на языке родном о разном говорили.
И он сказал: - Держу пари - похожи наши лица,
Но все же, что ни говори, я - здесь, а ты - в столице.
Он говорил, трещал по шву: мол, скучно жить в Сибири.
Вот в Ленинград или в Москву...
Он показал бы большинству
И в том и в этом мире.
- А здесь чего? Здесь только пьют.
Мечи для них бисеры. Здесь даже бабы не дают.
Сплошной духовный неуют
Коты как кошки, серы.
- Здесь нет седла, один хомут.
Поговорить - да не с кем.
Ты зря приехал. Не поймут.
Не то, что там - на Невском.
- Ну как тут станешь знаменит -
Мечтал он сквозь отрыжку.
Да что там у тебя звенит?
- Какая мелочишка?
Пока я все это терпел и не спускал ни слова,
Он взял гитару и запел. Пел за Гребенщикова.
Мне было жаль себя, Сибирь, гитару и Бориса.
Тем более, что на Оби мороз всегда за тридцать.
Потом окончил и сказал, что снег считает пылью.
Я встал и песне подвязал оборванные крылья.
И спел свою, сказав себе: - Держись! - играя кулаками.
А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.
Хвалил он: - Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то, что я - предатель.
Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога
Он на моей иконе.
- Как трудно нам - тебе и мне - шептал он,
Жить в такой стране и при социализме.
Он истину топил в говне.
За клизмой ставил клизму.
Тяжелым запахом дыша,
Меня кусала злая вша.
Чужая тыловая вша.
Стучало в сердце. Звон в ушах.
- Да что там у тебя звенит?
И я сказал: - Душа звенит. Обычная душа.
- Ну ты даешь... Ну ты даешь!
Чем ей звенеть? Ну ты даешь -
Ведь там одна утроба.
С тобой тут сам звенеть начнешь.
И я сказал: - Попробуй!
Ты не стесняйся. Оглянись. Такое наше дело.
Проснись. Да хорошо встряхнись. Да так, чтоб зазвенело.
Зачем живешь? Не сладко жить. И колбаса плохая.
Да разве можно не любить?
Вот эту бабу не любить, когда она такая!
Да разве ж можно не любить?
Да разве ж можно хаять?
Не говорил ему за строй. Ведь сам я - не в строю.
Да строй - не строй. Ты только строй. А не умеешь строить - пой.
А не поешь - тогда не плюй.
Я - не герой. Ты - не слепой.
Возьми страну свою.
Я первый раз сказал о том, мне было нелегко.
Но я ловил открытым ртом родное молоко.
И я припал к ее груди, я рвал зубами кольца.
Была дорожка впереди. Звенели колокольца.
Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу,
В себе я многое глушу. Чего б не смыть плевка?!
Но этого не выношу. И не стираю. И ношу.
И у любви своей прошу хоть каплю молока.
While I breathe, while I sing and get the paper
I hear the ringing. I stand on that. And there you look - and I will lie down.
God will give - I’ll lie down.
Why the clone? Yes, so, a trifle. The case came in and came out.
I was in Siberia. Was visiting. In one cheerful heap.
What people live there! How good I am with them!
And he ... I don’t remember the name. I was not with him. With others.
And he drink it to me! - And burned with wine. - Smoke! - And we smoked.
Then in one language they spoke of different things.
Then they spoke a native language about different things.
And he said: - I hold a bet - our faces are similar,
But still, whatever you say, I am here, and you are in the capital.
He spoke, cracking at the seam: they say, it’s boring to live in Siberia.
Here in Leningrad or to Moscow ...
He would show the majority
And in that and this world.
- And here what? They just drink here.
Swords for them beads. Here, even women do not give.
The solid spiritual will not
Cats are like cats, sulfur.
“There is no saddle here, one clamp.”
To talk - but with no one.
You arrived in vain. They will not understand.
Not that there is Nevsky.
- Well, how will you become famous -
He dreamed through an echo.
What is your rings there?
- What is a little thing?
While I suffered all this and did not let down a word,
He took the guitar and sang. He sang for Grebenshchikov.
I was sorry for myself, Siberia, guitar and Boris.
Moreover, on the Obi frost is always over thirty.
Then he graduated and said that snow considers dust.
I got up and the song tied the ragged wings.
And he sang his, saying to himself: - Hold on! - Playing fists.
And he sucked my life from me with their eyes.
He praised: - You deftly crashed by their red date.
And he began to screw the bolts about the fact that I am a traitor.
I sat, whiter than snow. I was immediately numb like chalk.
I was ashamed that I sang. For the fact that he understands.
That he could finish the horns that he was able to finish the horns
He is on my icon.
- How difficult it is for us - to you and me - he whispered,
Live in such a country and under socialism.
He drowned the truth in shit.
He put an enema behind an enema.
Breathing in a heavy smell
I was bitten by an evil lice.
Alien rear lice.
Knocking in the heart. Ringing in the ears.
- What is your rings there?
And I said: - The soul rings. Ordinary soul.
- Well, you give ... well, you give!
How can she ring? Wow -
After all, there is one womb.
You will begin to ring with you here yourself.
And I said: - Try it!
Don't be shy. Look around. This is our business.
Wake up. Shake well well. Yes, so that it rang.
Why do you live? It’s not sweet to live. And the sausage is bad.
Can't you love it?
This woman is not loved when she is!
Is it possible not to love?
Is it possible to hug?
He did not tell him for the system. After all, I myself am not in service.
Yes, the system is not a system. You are only a system. And you do not know how to build - sing.
You don’t eat - then don't spit.
I am not a hero. You are not blind.
Take your country.
I first said that I was not easy.
But I caught my native milk with an open mouth.
And I fell to her chest, I pulled the rings with my teeth.
There was a path in front. The bell rang.
While I sing, while I breathe, I breathe and my soul is not my soul,
In myself, I will be a lot. Why not wash the spit?!
But I can't stand it. And I do not wash. And I wear it.
And I ask my love at least a drop of milk.
I hear the ringing. I stand on that. And there you look - and I will lie down.
God will give - I’ll lie down.
Why the clone? Yes, so, a trifle. The case came in and came out.
I was in Siberia. Was visiting. In one cheerful heap.
What people live there! How good I am with them!
And he ... I don’t remember the name. I was not with him. With others.
And he drink it to me! - And burned with wine. - Smoke! - And we smoked.
Then in one language they spoke of different things.
Then they spoke a native language about different things.
And he said: - I hold a bet - our faces are similar,
But still, whatever you say, I am here, and you are in the capital.
He spoke, cracking at the seam: they say, it’s boring to live in Siberia.
Here in Leningrad or to Moscow ...
He would show the majority
And in that and this world.
- And here what? They just drink here.
Swords for them beads. Here, even women do not give.
The solid spiritual will not
Cats are like cats, sulfur.
“There is no saddle here, one clamp.”
To talk - but with no one.
You arrived in vain. They will not understand.
Not that there is Nevsky.
- Well, how will you become famous -
He dreamed through an echo.
What is your rings there?
- What is a little thing?
While I suffered all this and did not let down a word,
He took the guitar and sang. He sang for Grebenshchikov.
I was sorry for myself, Siberia, guitar and Boris.
Moreover, on the Obi frost is always over thirty.
Then he graduated and said that snow considers dust.
I got up and the song tied the ragged wings.
And he sang his, saying to himself: - Hold on! - Playing fists.
And he sucked my life from me with their eyes.
He praised: - You deftly crashed by their red date.
And he began to screw the bolts about the fact that I am a traitor.
I sat, whiter than snow. I was immediately numb like chalk.
I was ashamed that I sang. For the fact that he understands.
That he could finish the horns that he was able to finish the horns
He is on my icon.
- How difficult it is for us - to you and me - he whispered,
Live in such a country and under socialism.
He drowned the truth in shit.
He put an enema behind an enema.
Breathing in a heavy smell
I was bitten by an evil lice.
Alien rear lice.
Knocking in the heart. Ringing in the ears.
- What is your rings there?
And I said: - The soul rings. Ordinary soul.
- Well, you give ... well, you give!
How can she ring? Wow -
After all, there is one womb.
You will begin to ring with you here yourself.
And I said: - Try it!
Don't be shy. Look around. This is our business.
Wake up. Shake well well. Yes, so that it rang.
Why do you live? It’s not sweet to live. And the sausage is bad.
Can't you love it?
This woman is not loved when she is!
Is it possible not to love?
Is it possible to hug?
He did not tell him for the system. After all, I myself am not in service.
Yes, the system is not a system. You are only a system. And you do not know how to build - sing.
You don’t eat - then don't spit.
I am not a hero. You are not blind.
Take your country.
I first said that I was not easy.
But I caught my native milk with an open mouth.
And I fell to her chest, I pulled the rings with my teeth.
There was a path in front. The bell rang.
While I sing, while I breathe, I breathe and my soul is not my soul,
In myself, I will be a lot. Why not wash the spit?!
But I can't stand it. And I do not wash. And I wear it.
And I ask my love at least a drop of milk.
Другие песни исполнителя: