Александр Городницкий - Поминальная по идишу
текст песни
17
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Городницкий - Поминальная по идишу - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Только наружу из дому выйдешь,
Сразу увидишь:
Кончился идиш, кончился идиш,
Кончился идиш.
В Чешских Градчанах, Вене и Вильно,
Минске и Польше,
Там, где звучал он прежде обильно,
Нет его больше.
Тех, кто в местечках некогда жил им,
Нет на погостах, –
В небо унес их черный и жирный
Дым Холокоста.
Кончили разом пулей и газом
С племенем мерзким,
Чтоб не мешала эта зараза
Hebrew с немецким.
То, чем гремели некогда Зускин
Или Михоэлс,
Перемогая словом изустным
Время лихое,
То, чем и Маркиш пели и Шолом
Птицей на ветке,
Бывшее ярким, стало дешевым,
Сделалось ветхим.
В книге потомков вырвана с корнем
Эта страница
С песней о том, как Ицик упорно
Хочет жениться.
В будущем где-то жизни без гетто
Им пожелай-ка!
Тум, балалайка, шпиль, балалайка,
Штиль, балалайка.
Те, в ком когда-то звонкое слово
Зрело и крепло,
Прахом безмолвным сделались снова,
Горсткою пепла.
Пыльные книги смотрят в обиде
В снежную замять.
Кончился идиш, кончился идиш, –
Вечная память!..
Сразу увидишь:
Кончился идиш, кончился идиш,
Кончился идиш.
В Чешских Градчанах, Вене и Вильно,
Минске и Польше,
Там, где звучал он прежде обильно,
Нет его больше.
Тех, кто в местечках некогда жил им,
Нет на погостах, –
В небо унес их черный и жирный
Дым Холокоста.
Кончили разом пулей и газом
С племенем мерзким,
Чтоб не мешала эта зараза
Hebrew с немецким.
То, чем гремели некогда Зускин
Или Михоэлс,
Перемогая словом изустным
Время лихое,
То, чем и Маркиш пели и Шолом
Птицей на ветке,
Бывшее ярким, стало дешевым,
Сделалось ветхим.
В книге потомков вырвана с корнем
Эта страница
С песней о том, как Ицик упорно
Хочет жениться.
В будущем где-то жизни без гетто
Им пожелай-ка!
Тум, балалайка, шпиль, балалайка,
Штиль, балалайка.
Те, в ком когда-то звонкое слово
Зрело и крепло,
Прахом безмолвным сделались снова,
Горсткою пепла.
Пыльные книги смотрят в обиде
В снежную замять.
Кончился идиш, кончился идиш, –
Вечная память!..
Only out of the house you will leave,
You will see right away:
Yiddish ended, Yiddish ended,
Yiddish ended.
In Czech hakaders, Vienna and Vilna,
Minsk and Poland,
Where he sounded like abundantly,
There is no more.
Those who once lived in the towns,
Not on the graveyard -
They took their black and fat to the sky
Smoke of the Holocaust.
Finished at once with a bullet and gas
With a vile tribe,
So that this infection does not interfere
Hebrew with German.
What the Ozuskin once thundered
Or Mikhoels,
Grinding the word with the word
Time is dashing,
What Markish sang and Sholom
Bird on a branch,
The former bright, became cheap,
It became dilapidated.
In the book of descendants, it was torn with the root
This page
With a song about how Izik is persistent
He wants to marry.
In the future, somewhere in a life without a ghetto
Wish them!
Tum, balalaika, spire, balalaika,
Shtil, Balalaika.
Those in whom once a ringing word
Matured and grew stronger
Silent dust became again,
A handful of ash.
Dusty books look offense
In the snowy hush.
Yiddish ended, Yiddish ended, -
Everlasting memory!..
You will see right away:
Yiddish ended, Yiddish ended,
Yiddish ended.
In Czech hakaders, Vienna and Vilna,
Minsk and Poland,
Where he sounded like abundantly,
There is no more.
Those who once lived in the towns,
Not on the graveyard -
They took their black and fat to the sky
Smoke of the Holocaust.
Finished at once with a bullet and gas
With a vile tribe,
So that this infection does not interfere
Hebrew with German.
What the Ozuskin once thundered
Or Mikhoels,
Grinding the word with the word
Time is dashing,
What Markish sang and Sholom
Bird on a branch,
The former bright, became cheap,
It became dilapidated.
In the book of descendants, it was torn with the root
This page
With a song about how Izik is persistent
He wants to marry.
In the future, somewhere in a life without a ghetto
Wish them!
Tum, balalaika, spire, balalaika,
Shtil, Balalaika.
Those in whom once a ringing word
Matured and grew stronger
Silent dust became again,
A handful of ash.
Dusty books look offense
In the snowy hush.
Yiddish ended, Yiddish ended, -
Everlasting memory!..
Другие песни исполнителя: