Александр Маршал - Отец Арсений. Михей
текст песни
13
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Маршал - Отец Арсений. Михей - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Слова: В. Клименков
Музыка: В. Клименков
Исп.: Александр Маршал
Серый лагерь загудел на заре,
И построили в шеренгу солдат,
По сугробам Колымы в январе,
Постучал в ворота новый этап.
Побежали вдоль шеренги зэка,
Руки стиснув у себя за спиной.
В даль туманную неслись облака,
Развлекаясь в небе с тусклой зведой.
Печи жаркие в бараке горят,
В них какой-то дед дровишки кладёт,
А с этапа трое зэков лежат,
И из них никто давно не встаёт.
Луна, как икона,
Тайга чёрной зоной,
На снежных просторах
Где лёд из узоров.
Трое зэков помирают совсем,
Среди их один по кличке Михей.
Помогал спокойно, молча им всем
Странный дед со странной верой своей.
Он носил им воду ночью и днём,
Он кормил их, хоть и сам голодал,
А ночами, согреваясь огнём,
Он не спал и всё молитвы читал.
Тиф в те годы по Сибири гулял,
И косил людей тупою косой.
Содрогнулись от смертей лагеря,
Жгли костры по лагерям полосой.
Странный дед, молясь, один не болел,
Все дни валивал под угрозы и смех.
И ругался, чуть очнувшись, Михей,
И орал: "Ты, падла, гнёшься при всех".
А старик всегда спокойно смотрел,
И добро искрилось в синих глазах,
Стал ругаться чуть поменьше Михей,
И притих давно замёрзший барак.
А весной, когда чуть двинулся лёд,
Когда солнце стало греть, наконец,
Воротились зэки ночью с работ,
И сказал Михей: "Спасибо, отец."
Музыка: В. Клименков
Исп.: Александр Маршал
Серый лагерь загудел на заре,
И построили в шеренгу солдат,
По сугробам Колымы в январе,
Постучал в ворота новый этап.
Побежали вдоль шеренги зэка,
Руки стиснув у себя за спиной.
В даль туманную неслись облака,
Развлекаясь в небе с тусклой зведой.
Печи жаркие в бараке горят,
В них какой-то дед дровишки кладёт,
А с этапа трое зэков лежат,
И из них никто давно не встаёт.
Луна, как икона,
Тайга чёрной зоной,
На снежных просторах
Где лёд из узоров.
Трое зэков помирают совсем,
Среди их один по кличке Михей.
Помогал спокойно, молча им всем
Странный дед со странной верой своей.
Он носил им воду ночью и днём,
Он кормил их, хоть и сам голодал,
А ночами, согреваясь огнём,
Он не спал и всё молитвы читал.
Тиф в те годы по Сибири гулял,
И косил людей тупою косой.
Содрогнулись от смертей лагеря,
Жгли костры по лагерям полосой.
Странный дед, молясь, один не болел,
Все дни валивал под угрозы и смех.
И ругался, чуть очнувшись, Михей,
И орал: "Ты, падла, гнёшься при всех".
А старик всегда спокойно смотрел,
И добро искрилось в синих глазах,
Стал ругаться чуть поменьше Михей,
И притих давно замёрзший барак.
А весной, когда чуть двинулся лёд,
Когда солнце стало греть, наконец,
Воротились зэки ночью с работ,
И сказал Михей: "Спасибо, отец."
Words: V. Klimenkov
Music: V. Klimenkov
Spanish: Alexander Marshal
Gray camp buzzed at the dawn,
And they built soldiers in a line,
In the snowdrifts of Kolyma in January,
He knocked on the gate of a new stage.
Ran along the line of the prisoner,
Hands squeezing behind his back.
Clouds rushed into the far foggy
Entreprenely in the sky with a dullness.
Hot stoves in the hut are burning,
In them, some kind of grandfather of a thrush puts it,
And from the stage, three prisoners are lying,
And no one has been getting out of them for a long time.
Moon, like an icon,
Taiga black zone,
In snowy spaces
Where are the ice from the patterns.
Three convicts are completely dumbfounded,
Among them, one named Micah.
Helped calmly, silently for them all
A strange grandfather with his strange faith.
He wore them water at night and day,
He fed them, although he was starving himself,
And at night, warming with fire,
He did not sleep and read all the prayers.
Tif in those years in Siberia walked,
And mowed people with a stupid scythe.
Shuddered from the deaths of the camp,
They burned bonfires in the camps with a strip.
Strange grandfather, praying, one was not ill,
All the days poured into threats and laughter.
And he cursed, waking up a little, Micah,
And he yelled: "You, bastard, bend at all."
And the old man always looked calmly,
And good sparkled in blue eyes,
Began to swear a little smaller than Micah,
And the frozen hut has long calmed down.
And in the spring, when the ice moved slightly,
When the sun began to warm, finally
The prisoners turned back at night from work,
And Micah said: "Thank you, father."
Music: V. Klimenkov
Spanish: Alexander Marshal
Gray camp buzzed at the dawn,
And they built soldiers in a line,
In the snowdrifts of Kolyma in January,
He knocked on the gate of a new stage.
Ran along the line of the prisoner,
Hands squeezing behind his back.
Clouds rushed into the far foggy
Entreprenely in the sky with a dullness.
Hot stoves in the hut are burning,
In them, some kind of grandfather of a thrush puts it,
And from the stage, three prisoners are lying,
And no one has been getting out of them for a long time.
Moon, like an icon,
Taiga black zone,
In snowy spaces
Where are the ice from the patterns.
Three convicts are completely dumbfounded,
Among them, one named Micah.
Helped calmly, silently for them all
A strange grandfather with his strange faith.
He wore them water at night and day,
He fed them, although he was starving himself,
And at night, warming with fire,
He did not sleep and read all the prayers.
Tif in those years in Siberia walked,
And mowed people with a stupid scythe.
Shuddered from the deaths of the camp,
They burned bonfires in the camps with a strip.
Strange grandfather, praying, one was not ill,
All the days poured into threats and laughter.
And he cursed, waking up a little, Micah,
And he yelled: "You, bastard, bend at all."
And the old man always looked calmly,
And good sparkled in blue eyes,
Began to swear a little smaller than Micah,
And the frozen hut has long calmed down.
And in the spring, when the ice moved slightly,
When the sun began to warm, finally
The prisoners turned back at night from work,
And Micah said: "Thank you, father."
Другие песни исполнителя: