Александр Розенбаум - Метафизика
текст песни
25
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Розенбаум - Метафизика - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Сполохи на небе, порывистый ветер,
Стрелы Чингисхана и пули Дюнкерка -
В его глазах надрывались столетья
И солнце пульсаром то пылало, то меркло.
В его груди извергались вулканы,
Ручьи журчали умиротворённо.
Куски Гренландии налезали на Канны,
И танки падали в реки с понтонов.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим,
Считали своим.
Вертела шеей красотка Несси
Среди чудовищ из Голливуда,
А ноги его утопали в месиве
Лаосских джунглей, отвергающих Будду.
В куске железа журчало Поволжье,
А мозг его тосковал по Питеру,
Где он никому ничего не был должен,
Кроме своих престарелых родителей.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим,
Считали своим.
Ночами истерзанные, гетеры Рима
Горели в пламени нью-йоркских "твинсов",
А боль от струн была нетерпима,
И пот по спине проливался в джинсы.
Ангел и дьявол, еретик метафизик,
На левом мизинце цыганский перстень.
Он был поэтом и он любил жизнь,
Но ещё больше он желал смерти.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим.
Стрелы Чингисхана и пули Дюнкерка -
В его глазах надрывались столетья
И солнце пульсаром то пылало, то меркло.
В его груди извергались вулканы,
Ручьи журчали умиротворённо.
Куски Гренландии налезали на Канны,
И танки падали в реки с понтонов.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим,
Считали своим.
Вертела шеей красотка Несси
Среди чудовищ из Голливуда,
А ноги его утопали в месиве
Лаосских джунглей, отвергающих Будду.
В куске железа журчало Поволжье,
А мозг его тосковал по Питеру,
Где он никому ничего не был должен,
Кроме своих престарелых родителей.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим,
Считали своим.
Ночами истерзанные, гетеры Рима
Горели в пламени нью-йоркских "твинсов",
А боль от струн была нетерпима,
И пот по спине проливался в джинсы.
Ангел и дьявол, еретик метафизик,
На левом мизинце цыганский перстень.
Он был поэтом и он любил жизнь,
Но ещё больше он желал смерти.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим.
По-английски пострижен,
Его запах - сигарный дым.
Но клошары Парижа
Считали его своим.
Sploks in the sky, gusty wind,
Arrows of Genghis Khan and Dunkerka bullets -
Gets were torn in his eyes
And the sun was burning with a pulsar, then faded.
Volcanoes erupted in his chest,
The streams murmured peacefully.
Pieces of Greenland climbed on Cannes,
And the tanks fell into rivers from pontoons.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him his own,
Considered their own.
Verta her neck is a beauty Nessie
Among the monsters from Hollywood,
And his legs drowned in a mess
Laos jungle, rejecting the Buddha.
The Volga gurgled in a piece of iron,
And his brain yearned for Peter,
Where he owed nothing to anyone,
In addition to their elderly parents.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him his own,
Considered their own.
Tormented at night, heters of Rome
Burned in the flame of New York "twins",
And the pain from strings was intolerant
And sweat on the back spilled into jeans.
Angel and devil, heretic metaphysicik,
On the left finger of a gypsy ring.
He was a poet and he loved life,
But even more he wanted death.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him their own.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him their own.
Arrows of Genghis Khan and Dunkerka bullets -
Gets were torn in his eyes
And the sun was burning with a pulsar, then faded.
Volcanoes erupted in his chest,
The streams murmured peacefully.
Pieces of Greenland climbed on Cannes,
And the tanks fell into rivers from pontoons.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him his own,
Considered their own.
Verta her neck is a beauty Nessie
Among the monsters from Hollywood,
And his legs drowned in a mess
Laos jungle, rejecting the Buddha.
The Volga gurgled in a piece of iron,
And his brain yearned for Peter,
Where he owed nothing to anyone,
In addition to their elderly parents.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him his own,
Considered their own.
Tormented at night, heters of Rome
Burned in the flame of New York "twins",
And the pain from strings was intolerant
And sweat on the back spilled into jeans.
Angel and devil, heretic metaphysicik,
On the left finger of a gypsy ring.
He was a poet and he loved life,
But even more he wanted death.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him their own.
In English is tonsured,
Its smell is cigar smoke.
But the clochars of Paris
Considered him their own.
Другие песни исполнителя: