Александр Розенбаум - На улице Гороховой...
текст песни
50
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Розенбаум - На улице Гороховой... - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
На улице Гороховой - ажиотаж:
Урицкий всю ЧК вооружает,
Все потому, что в Питер в свой гастрольный вояж
С Одессы-мамы урки приезжают.
А это было летом в восемнадцатый год.
Убили Мишу в Питере с нагана,
На сходке порешили отомстить за него
Ребята загорелые с Лимана.
Майданчик, Молдаванка, толстая Кармен,
Шо первая барыга на Привозе,
Четырнадцать мокрушников с собой взял Семен,
Горячий был народ на паровозе.
Уже чух-чух пары, кондуктор дал свисток,
Прощальный поцелуй, стакан горилки,
С Одессы-мамы, с моря дует вей-ветерок
До самой петроградской пересылки.
Начальник посетил шикарный наш вагон,
Просил, чудак, навязчиво билеты,
Пришлось ему в Раздельной предложить выйти вон,
Слегка качнув у носа пистолетом.
И, всю дорогу щеки помидором надув,
Шмонали фараончики по крышам,
Шестерок Сеня скинул под откос на ходу
И в тамбур покурить устало вышел.
Там женщина стояла 25 лет
И слабо отбивалась от кого-то,
Дешевый фраер в кепке мял на ней туалет,
И Сема чуть прибавил обороты:
"Я вижу Вас на рейде возле женщины, граф,
Стояли Вы, как флагман, под парами,
Советую на задний ход врубить телеграф,
Шоб не было эксцессов между нами".
Чуть спортив воздух, фраер, как иллюзионист,
Под стук колес моментом испарился,
Спасенная дрожала, как осиновый лист,
И Сеня с чувством долга удалился.
А в поезде мелькали 2 колоды и нож,
Шмат сала, водка, голое колено,
Продул Армяшка-Хачик в карты свой макинтош,
А Васька Оське два зуба коренных.
И вот на горизонте Царскосельский вокзал
Встречает урок с мясом пирожками,
Семен такую речь задвинул, что зажурчал
Весь паровоз горючими слезами.
Чуть стиснув зубы, на перрон вразвалку сошла
Как на берег, красавица-Одесса,
Плеснула в Петроград ее морская душа,
И вздрогнули со страху рай-собесы.
На Невском, у пассажа, там, где деньги рекой,
К ним на фаэтоне двое подскочили,
Но толстая Кармен достала первой свой "Кольт"...
И над столами в морге свет включили.
Но толстая Кармен достала первой свой "Кольт"...
И над столами в морге свет включили.
На улице Гороховой - ажиотаж:
Урицкий всю ЧК вооружает,
Все потому, что в Питер в свой гастрольный вояж
С Одессы-мамы урки приезжают.
Урицкий всю ЧК вооружает,
Все потому, что в Питер в свой гастрольный вояж
С Одессы-мамы урки приезжают.
А это было летом в восемнадцатый год.
Убили Мишу в Питере с нагана,
На сходке порешили отомстить за него
Ребята загорелые с Лимана.
Майданчик, Молдаванка, толстая Кармен,
Шо первая барыга на Привозе,
Четырнадцать мокрушников с собой взял Семен,
Горячий был народ на паровозе.
Уже чух-чух пары, кондуктор дал свисток,
Прощальный поцелуй, стакан горилки,
С Одессы-мамы, с моря дует вей-ветерок
До самой петроградской пересылки.
Начальник посетил шикарный наш вагон,
Просил, чудак, навязчиво билеты,
Пришлось ему в Раздельной предложить выйти вон,
Слегка качнув у носа пистолетом.
И, всю дорогу щеки помидором надув,
Шмонали фараончики по крышам,
Шестерок Сеня скинул под откос на ходу
И в тамбур покурить устало вышел.
Там женщина стояла 25 лет
И слабо отбивалась от кого-то,
Дешевый фраер в кепке мял на ней туалет,
И Сема чуть прибавил обороты:
"Я вижу Вас на рейде возле женщины, граф,
Стояли Вы, как флагман, под парами,
Советую на задний ход врубить телеграф,
Шоб не было эксцессов между нами".
Чуть спортив воздух, фраер, как иллюзионист,
Под стук колес моментом испарился,
Спасенная дрожала, как осиновый лист,
И Сеня с чувством долга удалился.
А в поезде мелькали 2 колоды и нож,
Шмат сала, водка, голое колено,
Продул Армяшка-Хачик в карты свой макинтош,
А Васька Оське два зуба коренных.
И вот на горизонте Царскосельский вокзал
Встречает урок с мясом пирожками,
Семен такую речь задвинул, что зажурчал
Весь паровоз горючими слезами.
Чуть стиснув зубы, на перрон вразвалку сошла
Как на берег, красавица-Одесса,
Плеснула в Петроград ее морская душа,
И вздрогнули со страху рай-собесы.
На Невском, у пассажа, там, где деньги рекой,
К ним на фаэтоне двое подскочили,
Но толстая Кармен достала первой свой "Кольт"...
И над столами в морге свет включили.
Но толстая Кармен достала первой свой "Кольт"...
И над столами в морге свет включили.
На улице Гороховой - ажиотаж:
Урицкий всю ЧК вооружает,
Все потому, что в Питер в свой гастрольный вояж
С Одессы-мамы урки приезжают.
On Gorokhova Street - excitement:
Uritsky is arming all the Cheka,
All because in St. Petersburg in his touring voyage
Urki come from Odessa Mama.
And this was in the summer in the eighteenth year.
They killed Misha in St. Petersburg from Nagan,
At the gathering, they decided to take revenge on him
The guys tanned from the estuary.
Maidanchik, Moldavian, Fat Carmen,
Sho first hucksters on the handling,
Fourteen Mokrushnikov took Semyon with him,
There was hot people on a steam locomotive.
Already chuh-chuh couples, the conductor gave a whistle,
A farewell kiss, a glass of Gorilka,
From Odessa-mother, from the sea, vai-gate blows
Until the Petrograd shipping.
The boss visited our chic wagon,
Asked, an eccentric, obsessively tickets,
He had to offer him to go out in a separate
Slightly swinging a gun at the nose.
And, all the way cheeks by the tomato pouting,
Schmonali pharaohs on the roofs,
Senya threw the sixes down on the move
And he went tiredly in the vestibule.
There the woman stood 25 years old
And weakly fought off someone,
Cheap fraer in a cap.
And Sema slightly added momentum:
"I see you on a raid near a woman, count,
You stood like a flagship under pairs,
I advise you to reverse the telegraph,
There was no excess between us. "
A little sports at the air, Fraer, as an illusionist,
Under the knock of wheels, he evaporated,
The rescued trembling, like an aspen leaf,
And Senya left with a sense of duty.
And 2 decks and a knife flashed on the train,
Schmat fat, vodka, naked knee,
I blowed Armenian hack into my macintosh cards,
And Vaska Oskka is two indigenous teeth.
And on the horizon, Tsarskoye Selo Station
Meets a lesson with meat pies,
Semyon pushed such a speech that he was grunting
The whole steam locomotive with combustible tears.
Squeezing his teeth a little, she went down the platform
As a shore, beauty-Odessa,
Her sea soul splashed into Petrograd,
And shuddered with the fear of paradise.
On Nevsky, at the passage, where money is by the river,
Two jumped to them at the Phaeton,
But Tolstoy Carmen took its first “Colt” ...
And above the tables in the morgue they turned on the light.
But Tolstoy Carmen took its first “Colt” ...
And above the tables in the morgue they turned on the light.
On Gorokhova Street - excitement:
Uritsky is arming all the Cheka,
All because in St. Petersburg in his touring voyage
Urki come from Odessa Mama.
Uritsky is arming all the Cheka,
All because in St. Petersburg in his touring voyage
Urki come from Odessa Mama.
And this was in the summer in the eighteenth year.
They killed Misha in St. Petersburg from Nagan,
At the gathering, they decided to take revenge on him
The guys tanned from the estuary.
Maidanchik, Moldavian, Fat Carmen,
Sho first hucksters on the handling,
Fourteen Mokrushnikov took Semyon with him,
There was hot people on a steam locomotive.
Already chuh-chuh couples, the conductor gave a whistle,
A farewell kiss, a glass of Gorilka,
From Odessa-mother, from the sea, vai-gate blows
Until the Petrograd shipping.
The boss visited our chic wagon,
Asked, an eccentric, obsessively tickets,
He had to offer him to go out in a separate
Slightly swinging a gun at the nose.
And, all the way cheeks by the tomato pouting,
Schmonali pharaohs on the roofs,
Senya threw the sixes down on the move
And he went tiredly in the vestibule.
There the woman stood 25 years old
And weakly fought off someone,
Cheap fraer in a cap.
And Sema slightly added momentum:
"I see you on a raid near a woman, count,
You stood like a flagship under pairs,
I advise you to reverse the telegraph,
There was no excess between us. "
A little sports at the air, Fraer, as an illusionist,
Under the knock of wheels, he evaporated,
The rescued trembling, like an aspen leaf,
And Senya left with a sense of duty.
And 2 decks and a knife flashed on the train,
Schmat fat, vodka, naked knee,
I blowed Armenian hack into my macintosh cards,
And Vaska Oskka is two indigenous teeth.
And on the horizon, Tsarskoye Selo Station
Meets a lesson with meat pies,
Semyon pushed such a speech that he was grunting
The whole steam locomotive with combustible tears.
Squeezing his teeth a little, she went down the platform
As a shore, beauty-Odessa,
Her sea soul splashed into Petrograd,
And shuddered with the fear of paradise.
On Nevsky, at the passage, where money is by the river,
Two jumped to them at the Phaeton,
But Tolstoy Carmen took its first “Colt” ...
And above the tables in the morgue they turned on the light.
But Tolstoy Carmen took its first “Colt” ...
And above the tables in the morgue they turned on the light.
On Gorokhova Street - excitement:
Uritsky is arming all the Cheka,
All because in St. Petersburg in his touring voyage
Urki come from Odessa Mama.
Другие песни исполнителя: