Алексей Гравицкий - В Зоне Тумана - Диалог Угрюмого и Хлюпика
текст песни
17
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Алексей Гравицкий - В Зоне Тумана - Диалог Угрюмого и Хлюпика - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Свежий воздух не помог. Хлюпика трясло. Я остановился в сторонке от входа - небольшой дверки под огромным щитом «Арена». Мой приятель тут же привалился спиной к стене, сполз по ней и, усевшись на корточки, опустил голову на руки.
Плечи Хлюпика ходили ходуном. Плачет или просто адреналина нахватался?
Он поднял голову. Глаза были сухими, но его продолжало колотить.
- Зачем? - не своим голосом спросил он. - Зачем это?
- За деньги, - честно ответил я. - Еще за острые ощущения. Может, еще по какой причине. Я не психолог, чтоб в этом ковыряться. И Фрейда не читал. Знаю только, что у него все из-за яиц.
- И это в двух шагах от нормального, законопослушного мира, - пожаловался непонятно на что и неизвестно кому Хлюпик.
Чистоплюй! Меня затрясло от злости. Я перестал сдерживаться и дал волю чувствам. Рука сама метнулась вперед. Я подхватил его за грудки, поднял над землей и впечатал спиной в стену. Он засучил ногами, схватился за мою руку. Не то чтобы сопротивлялся, скорее от неожиданности.
- В двух шагах от какого мира? - тихо, но очень жестко прорычал я. - От твоего беспечного рафинированного мира, которого нет. Вы же просто не знаете другого. Видите его только в телевизоре. В кино и в криминальных новостях. Вы и воспринимаете это как кино. Кто-то обдолбался наркоты и с балкона вышел в лучшую жизнь - кино. Где-то дом взорвали - кино. Деды салабонов лупят - кино. Шалавы трахаются, по малолетству ни о чем не думая, а потом детей на помойку выбрасывают - кино.
Я разжал пальцы. Хлюпик шлепнулся на землю и принялся тереть перетянутую курткой шею.
- Вы даже повздыхать можете, дескать, ой как жалко, какой кошмар творится. Но для вас же этот кошмар, как голливудская сказка про живых мертвецов. Вы в это не верите. Вы не замечаете, что это есть, что вы в этом живете, что это может коснуться и вас. Как там… гром не грянет - мужик не перекрестится. Пока вас лично это не касается, вы, по примеру страуса, живете в неведении с головой в песке. «Мне не видно - мне не страшно». Хлюпик поднялся. Глаза очумелые, рожа красная.
- Ты чего, Угрюмый?
В самом деле, чего это меня понесло? - мелькнуло в голове.
- Мир - дерьмо, - резюмировал я по инерции. - Зона - дерьмо. Люди - дерьмо.
Он пошатывался и продолжал тереть шею. На меня глянул искоса.
- Но ведь это неправда, - покачал головой. Неправда? А что тогда правда? То, что он видит, - правда. Оно есть. И оно есть везде. И есть потому, что есть люди, которые позволяют себе то, что тысячелетиями запрещали. Стоило ли сотни и тысячи лет выводить запреты, выстраивать морали, заповеди и религии для того лишь, чтобы научиться их обходить и оправдывать себя? Я вот себя не оправдываю. Честно говорю: я - говно. Такое же, как все. Хотел бы быть лучше, но уже не умею.
Кажется, я говорил вслух. Во всяком случае, последняя фраза была сказана в голос. Хлюпик посмотрел на меня с пониманием. Взгляд у него вдруг стал тем самым, металлическим, которым можно ломать кости и колоть дрова.
- Просто тебя очень сильно обидели, - тихо сказал он. - Не знаю кто, не знаю когда, но очень сильно ударили.
Я мотнул головой. Да, ударили. Не просто ударили, а всю жизнь били. И наколотили не только шишек, но и понимание того, как устроен этот мир.
- Тебя зато мордой об стол не прикладывали, - пробурчал я.
- Прикладывали, - отозвался Хлюпик. - И больше, чем ты думаешь. Только держать удар надо уметь. Не только когда по морде бьют, но и когда в душу плюют. Человека иной раз обидят - не важно как. Он опыт получает, пусть и негативный. И, знаешь, девяносто девять из ста решают, мол, раз другие могут бить меня, то я могу лупцевать других. Причем так же безнаказанно. И только один на сотню вспомнит, что чувствовал, когда его, как ты говоришь, «мордой об стол». И не станет бить другого со злости, а остановится, вспомнив, каково это - быть битым. Помнишь: «подставь другую щеку»? Надо быть очень сильным человеком, чтобы суметь не ударить в ответ. А ты - слабак.
Плечи Хлюпика ходили ходуном. Плачет или просто адреналина нахватался?
Он поднял голову. Глаза были сухими, но его продолжало колотить.
- Зачем? - не своим голосом спросил он. - Зачем это?
- За деньги, - честно ответил я. - Еще за острые ощущения. Может, еще по какой причине. Я не психолог, чтоб в этом ковыряться. И Фрейда не читал. Знаю только, что у него все из-за яиц.
- И это в двух шагах от нормального, законопослушного мира, - пожаловался непонятно на что и неизвестно кому Хлюпик.
Чистоплюй! Меня затрясло от злости. Я перестал сдерживаться и дал волю чувствам. Рука сама метнулась вперед. Я подхватил его за грудки, поднял над землей и впечатал спиной в стену. Он засучил ногами, схватился за мою руку. Не то чтобы сопротивлялся, скорее от неожиданности.
- В двух шагах от какого мира? - тихо, но очень жестко прорычал я. - От твоего беспечного рафинированного мира, которого нет. Вы же просто не знаете другого. Видите его только в телевизоре. В кино и в криминальных новостях. Вы и воспринимаете это как кино. Кто-то обдолбался наркоты и с балкона вышел в лучшую жизнь - кино. Где-то дом взорвали - кино. Деды салабонов лупят - кино. Шалавы трахаются, по малолетству ни о чем не думая, а потом детей на помойку выбрасывают - кино.
Я разжал пальцы. Хлюпик шлепнулся на землю и принялся тереть перетянутую курткой шею.
- Вы даже повздыхать можете, дескать, ой как жалко, какой кошмар творится. Но для вас же этот кошмар, как голливудская сказка про живых мертвецов. Вы в это не верите. Вы не замечаете, что это есть, что вы в этом живете, что это может коснуться и вас. Как там… гром не грянет - мужик не перекрестится. Пока вас лично это не касается, вы, по примеру страуса, живете в неведении с головой в песке. «Мне не видно - мне не страшно». Хлюпик поднялся. Глаза очумелые, рожа красная.
- Ты чего, Угрюмый?
В самом деле, чего это меня понесло? - мелькнуло в голове.
- Мир - дерьмо, - резюмировал я по инерции. - Зона - дерьмо. Люди - дерьмо.
Он пошатывался и продолжал тереть шею. На меня глянул искоса.
- Но ведь это неправда, - покачал головой. Неправда? А что тогда правда? То, что он видит, - правда. Оно есть. И оно есть везде. И есть потому, что есть люди, которые позволяют себе то, что тысячелетиями запрещали. Стоило ли сотни и тысячи лет выводить запреты, выстраивать морали, заповеди и религии для того лишь, чтобы научиться их обходить и оправдывать себя? Я вот себя не оправдываю. Честно говорю: я - говно. Такое же, как все. Хотел бы быть лучше, но уже не умею.
Кажется, я говорил вслух. Во всяком случае, последняя фраза была сказана в голос. Хлюпик посмотрел на меня с пониманием. Взгляд у него вдруг стал тем самым, металлическим, которым можно ломать кости и колоть дрова.
- Просто тебя очень сильно обидели, - тихо сказал он. - Не знаю кто, не знаю когда, но очень сильно ударили.
Я мотнул головой. Да, ударили. Не просто ударили, а всю жизнь били. И наколотили не только шишек, но и понимание того, как устроен этот мир.
- Тебя зато мордой об стол не прикладывали, - пробурчал я.
- Прикладывали, - отозвался Хлюпик. - И больше, чем ты думаешь. Только держать удар надо уметь. Не только когда по морде бьют, но и когда в душу плюют. Человека иной раз обидят - не важно как. Он опыт получает, пусть и негативный. И, знаешь, девяносто девять из ста решают, мол, раз другие могут бить меня, то я могу лупцевать других. Причем так же безнаказанно. И только один на сотню вспомнит, что чувствовал, когда его, как ты говоришь, «мордой об стол». И не станет бить другого со злости, а остановится, вспомнив, каково это - быть битым. Помнишь: «подставь другую щеку»? Надо быть очень сильным человеком, чтобы суметь не ударить в ответ. А ты - слабак.
Fresh air did not help. The squelch was shaking. I stopped on the sidelines from the entrance - a small door under the huge Arena shield. My friend immediately rolled back to the wall, crawled along it and, squatting, lowered his head in his arms.
The shoulders of the squelch walked with a stilt. Does it cry or just adrenaline picked up?
He raised his head. His eyes were dry, but he continued to pound him.
- Why? he asked not his voice. - Why is it?
“For money,” I answered honestly. - Even for the thrill. Maybe for what reason. I am not a psychologist to poke this about it. And Freud did not read. I only know that he has everything because of the eggs.
“And this is a stone's throw from the normal, law -abiding world,” it complained about what and it is not known to whom the squelch.
Sissy! I was shocked with anger. I stopped restraining and gave free rein to feelings. The hand itself darted forward. I grabbed him by the breasts, lifted it above the ground and pulled my back into the wall. He rolled up his feet, grabbed my hand. Not that he resisted, rather from surprise.
- Two steps from what world? - quietly, but very harshly, I growled. - From your careless refined world, which is not. You just don't know the other. See it only on TV. In the cinema and in criminal news. You perceive it as a movie. Someone hugged drugs and came out of the balcony for a better life - cinema. Somewhere the house was blown up - a movie. Salabon grandfathers are pouring - cinema. The sluts fuck, in infancy without thinking about anything, and then they throw children into the trash - cinema.
I unclenched my fingers. The squelch plopped down on the ground and began to rub his neck pulled in his jacket.
“You can even sigh, they say, oh how sorry, what a nightmare is going on.” But for you, this nightmare, like a Hollywood fairy tale about living dead. You don't believe it. You do not notice that it is, that you live in this, that it can affect you. How is it ... Thunder will not break through - the man will not cross. Until this personally concerns you, you, following the example of an ostrich, live in ignorance with your head in the sand. "I am not visible - I'm not scared." The squelch rose. The eyes are crazy, the erysipelas is red.
- Why are you gloomy?
In fact, why did it suffer me? - flashed in my head.
“The world is shit,” I summed up by inertia. - Zone - shit. People are shit.
He staggered and continued to rub his neck. I looked at me squinted.
“But this is not true,” he shook his head. Not true? And then what is true? What he sees is true. It is. And it is everywhere. And there are because there are people who allow themselves to be prohibited for millennia. Was it worth hundreds and thousands of years to display prohibitions, build morals, commandments and religions in order to learn how to go around and justify themselves? I am not justifying myself. Honestly I say: I am shit. The same as everyone else. I would like to be better, but I can’t.
I think I spoke out loud. In any case, the last phrase was said in the voice. The squirrel looked at me with understanding. His gaze suddenly became so, metal, with which you can break the bones and chop firewood.
“They just offended you very much,” he said quietly. “I don’t know who, I don’t know when, but they hit very much.”
I shook my head. Yes, hit. Not just hit, but beat all my life. And they accumulated not only cones, but also an understanding of how this world is arranged.
“You didn’t put you on the table with your face,” I muttered.
“They attached it,” the squelch said. “And more than you think.” Just hold the blow you need to be able to. Not only when they beat in the face, but when they spit into the soul. A person is sometimes offended - it doesn’t matter how. He receives experience, albeit negative. And, you know, ninety -nine out of the hundred decides, they say, since others can beat me, then I can lute others. And as impunity. And only one by a hundred will remember how he felt when he, as you say, is a “face on the table”. And he will not beat the other with anger, but stops, remembering what it feels like to be broken. Remember: “Follow the other cheek”? You have to be a very strong person in order to be able not to hit in response. And you are a weakness.
The shoulders of the squelch walked with a stilt. Does it cry or just adrenaline picked up?
He raised his head. His eyes were dry, but he continued to pound him.
- Why? he asked not his voice. - Why is it?
“For money,” I answered honestly. - Even for the thrill. Maybe for what reason. I am not a psychologist to poke this about it. And Freud did not read. I only know that he has everything because of the eggs.
“And this is a stone's throw from the normal, law -abiding world,” it complained about what and it is not known to whom the squelch.
Sissy! I was shocked with anger. I stopped restraining and gave free rein to feelings. The hand itself darted forward. I grabbed him by the breasts, lifted it above the ground and pulled my back into the wall. He rolled up his feet, grabbed my hand. Not that he resisted, rather from surprise.
- Two steps from what world? - quietly, but very harshly, I growled. - From your careless refined world, which is not. You just don't know the other. See it only on TV. In the cinema and in criminal news. You perceive it as a movie. Someone hugged drugs and came out of the balcony for a better life - cinema. Somewhere the house was blown up - a movie. Salabon grandfathers are pouring - cinema. The sluts fuck, in infancy without thinking about anything, and then they throw children into the trash - cinema.
I unclenched my fingers. The squelch plopped down on the ground and began to rub his neck pulled in his jacket.
“You can even sigh, they say, oh how sorry, what a nightmare is going on.” But for you, this nightmare, like a Hollywood fairy tale about living dead. You don't believe it. You do not notice that it is, that you live in this, that it can affect you. How is it ... Thunder will not break through - the man will not cross. Until this personally concerns you, you, following the example of an ostrich, live in ignorance with your head in the sand. "I am not visible - I'm not scared." The squelch rose. The eyes are crazy, the erysipelas is red.
- Why are you gloomy?
In fact, why did it suffer me? - flashed in my head.
“The world is shit,” I summed up by inertia. - Zone - shit. People are shit.
He staggered and continued to rub his neck. I looked at me squinted.
“But this is not true,” he shook his head. Not true? And then what is true? What he sees is true. It is. And it is everywhere. And there are because there are people who allow themselves to be prohibited for millennia. Was it worth hundreds and thousands of years to display prohibitions, build morals, commandments and religions in order to learn how to go around and justify themselves? I am not justifying myself. Honestly I say: I am shit. The same as everyone else. I would like to be better, but I can’t.
I think I spoke out loud. In any case, the last phrase was said in the voice. The squirrel looked at me with understanding. His gaze suddenly became so, metal, with which you can break the bones and chop firewood.
“They just offended you very much,” he said quietly. “I don’t know who, I don’t know when, but they hit very much.”
I shook my head. Yes, hit. Not just hit, but beat all my life. And they accumulated not only cones, but also an understanding of how this world is arranged.
“You didn’t put you on the table with your face,” I muttered.
“They attached it,” the squelch said. “And more than you think.” Just hold the blow you need to be able to. Not only when they beat in the face, but when they spit into the soul. A person is sometimes offended - it doesn’t matter how. He receives experience, albeit negative. And, you know, ninety -nine out of the hundred decides, they say, since others can beat me, then I can lute others. And as impunity. And only one by a hundred will remember how he felt when he, as you say, is a “face on the table”. And he will not beat the other with anger, but stops, remembering what it feels like to be broken. Remember: “Follow the other cheek”? You have to be a very strong person in order to be able not to hit in response. And you are a weakness.