Алиса Гребенщикова - Шестое письмо Цветаевой А.Вишняку
текст песни
24
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Алиса Гребенщикова - Шестое письмо Цветаевой А.Вишняку - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Сейчас, когда я пишу это, Вы спите. Боже, до чего я умиляюсь всеми земными приметами в Вас! Усталостью (тигрино-откровенными зевками), зябкостью («не знаю почему — зубы стучат» — у подъезда,— я же знаю: потому что три часа бродил со мной по пустым улицам города и не менее пустынным проспектам моих мыслей. Без единой чашечки «обычного кофе» для тела и без единой улыбки — для души.).
До чего Вы меня умиляете внезапной, еженощной (но непременной) прожорливостью и...
— Но Вы из меня делаете какое-то животное! Не знаю. Люблю таким.
И еще — меня сейчас осенило. Вы добры: Вам часто жаль того, что необязательно случается с Вами. И еще в Вас есть болевая возбудимость: Вам часто больно и необязательно от чего-то физического. (У меня болит. Что у меня болит? Палец? Нет. Голова? Нет. Зубы? Нет. Тело не болит. Вот что: душа.)
Мой родной мальчик, беру в обе ладони Вашу дорогую головочку — как странно чувствовать вечность черепа через временность волос, вечность горы через временность травы... Теперь слушайте, это настоящая жизнь. Вы спите, я вхожу. Сажусь на край этой огромной кровати — русла реки нашего сна, этой огромной реки сновидений, замечаю свешивающуюся руку, завладеваю ею (такой не мой глагол), несу ее (такое мое действие!) к губам... Вы приоткрываете глаза.
Я Вам рассказываю — всякие нелепости, вы смеетесь, я смеюсь, смеёмся. Ничего любовного: ночь наша, что хотим, то и делаем. И счастливая — такая счастливая, что не влюблена — что могу говорить — что не надо целоваться — из чистейшей благодарности: я Вас целую.
Вы прелестно целуете (уничтожьте мои письма!) — так человечно. В этом больше всего ощущается Ваша душа.
С вами не смутно (тяжелой смутой), ничего муторного. Мы не в неведомой стране. Хорошо, очень хорошо, еще лучше, сверх-сил хорошо... Оставаясь при этом собой. Это не зло-деяние, а добро-чувствие и раньше всего: добродушие. Да, Вы добродушны. Вы не враг, не сопреступник. Товарищ. Тьмы Вы сюда не вносите. Только темноты.
Как я бы хотела, как я бы хотела — ведь это нежнейшее, что есть! — Вашего засыпания, какой-нибудь недоконченной фразы, вязнущей во сне, всей предсонной нежности с Вами. Чтобы лучше любить. Ибо тогда души безоружнее и значит более достойны любви.
(«Предсонье..... разоруженье душ»...).
Милый друг, я только в самом начале любви к Вам — еще ничего не было (всё будет!) Я только учусь. Вслушиваюсь!
Я бы хотела многих Ваших слов, никогда не скажу каких. Чувство: ничего не опережать, заострить внимание (напряжение ума), замереть, чтоб услышать Вашу жизнь (рожденье?). Вся любовь — огромное ухо (меня подмывает сказать: слух — рыб) и как раз поэтому она слепа: ничего не видеть (не знать), чтобы все слышать (понимать). («Бабушка, бабушка, отчего у Вас такие длинные уши? — Чтобы лучше слышать тебя, дочка». О, какие у любви длинные, предлинные уши!)
Уши в сторону — из этого может вырасти подлинно огромное, но все можно повернуть самовольно, исказить. Посему давайте замрем.
Придет час, когда мне будет не до смеха — ах, знаю! — но это еще не скоро, и ни от чего в мире, включая Вас,— ни от Вас самих не зависит отдалить или приблизить его.
Это — будет еще одной ступенью бесконечной лестницы: ночи.
Дружочек, загодя предупреждаю: не обманывайтесь внешними признаками: руки и губы нетерпеливы, это — дети, им нужно давать волю (чтобы не мешали!), но не они (губы и руки) играют главную роль: выигрывают. Это будет только переход к.
Спокойной ночи. Прочтите это письмо на ночь, и тут же — выпадающим от сна карандашом — несколько слов мне, не думая.
Сегодня вечером в кафэ мне на секунду было очень больно. Вы невинны, это я безмерна, Вам этого не нужно знать.
Спите. Не хочу ввинчиваться в Вас как штопор, ничего не хочу преодолевать, ничего не хочу хотеть. Если всё это — замысел, а не случайность, не будет ни Вашей воли, ни моей, вообще — не будет, не должно будет быть — ни Вас, ни меня. Иначе — ни складу, ни ладу. «Милых мужчин» — сотни, «милых дам» — тысячи.
До чего Вы меня умиляете внезапной, еженощной (но непременной) прожорливостью и...
— Но Вы из меня делаете какое-то животное! Не знаю. Люблю таким.
И еще — меня сейчас осенило. Вы добры: Вам часто жаль того, что необязательно случается с Вами. И еще в Вас есть болевая возбудимость: Вам часто больно и необязательно от чего-то физического. (У меня болит. Что у меня болит? Палец? Нет. Голова? Нет. Зубы? Нет. Тело не болит. Вот что: душа.)
Мой родной мальчик, беру в обе ладони Вашу дорогую головочку — как странно чувствовать вечность черепа через временность волос, вечность горы через временность травы... Теперь слушайте, это настоящая жизнь. Вы спите, я вхожу. Сажусь на край этой огромной кровати — русла реки нашего сна, этой огромной реки сновидений, замечаю свешивающуюся руку, завладеваю ею (такой не мой глагол), несу ее (такое мое действие!) к губам... Вы приоткрываете глаза.
Я Вам рассказываю — всякие нелепости, вы смеетесь, я смеюсь, смеёмся. Ничего любовного: ночь наша, что хотим, то и делаем. И счастливая — такая счастливая, что не влюблена — что могу говорить — что не надо целоваться — из чистейшей благодарности: я Вас целую.
Вы прелестно целуете (уничтожьте мои письма!) — так человечно. В этом больше всего ощущается Ваша душа.
С вами не смутно (тяжелой смутой), ничего муторного. Мы не в неведомой стране. Хорошо, очень хорошо, еще лучше, сверх-сил хорошо... Оставаясь при этом собой. Это не зло-деяние, а добро-чувствие и раньше всего: добродушие. Да, Вы добродушны. Вы не враг, не сопреступник. Товарищ. Тьмы Вы сюда не вносите. Только темноты.
Как я бы хотела, как я бы хотела — ведь это нежнейшее, что есть! — Вашего засыпания, какой-нибудь недоконченной фразы, вязнущей во сне, всей предсонной нежности с Вами. Чтобы лучше любить. Ибо тогда души безоружнее и значит более достойны любви.
(«Предсонье..... разоруженье душ»...).
Милый друг, я только в самом начале любви к Вам — еще ничего не было (всё будет!) Я только учусь. Вслушиваюсь!
Я бы хотела многих Ваших слов, никогда не скажу каких. Чувство: ничего не опережать, заострить внимание (напряжение ума), замереть, чтоб услышать Вашу жизнь (рожденье?). Вся любовь — огромное ухо (меня подмывает сказать: слух — рыб) и как раз поэтому она слепа: ничего не видеть (не знать), чтобы все слышать (понимать). («Бабушка, бабушка, отчего у Вас такие длинные уши? — Чтобы лучше слышать тебя, дочка». О, какие у любви длинные, предлинные уши!)
Уши в сторону — из этого может вырасти подлинно огромное, но все можно повернуть самовольно, исказить. Посему давайте замрем.
Придет час, когда мне будет не до смеха — ах, знаю! — но это еще не скоро, и ни от чего в мире, включая Вас,— ни от Вас самих не зависит отдалить или приблизить его.
Это — будет еще одной ступенью бесконечной лестницы: ночи.
Дружочек, загодя предупреждаю: не обманывайтесь внешними признаками: руки и губы нетерпеливы, это — дети, им нужно давать волю (чтобы не мешали!), но не они (губы и руки) играют главную роль: выигрывают. Это будет только переход к.
Спокойной ночи. Прочтите это письмо на ночь, и тут же — выпадающим от сна карандашом — несколько слов мне, не думая.
Сегодня вечером в кафэ мне на секунду было очень больно. Вы невинны, это я безмерна, Вам этого не нужно знать.
Спите. Не хочу ввинчиваться в Вас как штопор, ничего не хочу преодолевать, ничего не хочу хотеть. Если всё это — замысел, а не случайность, не будет ни Вашей воли, ни моей, вообще — не будет, не должно будет быть — ни Вас, ни меня. Иначе — ни складу, ни ладу. «Милых мужчин» — сотни, «милых дам» — тысячи.
Now, when I write this, you are sleeping. God, what kind of earthly signs in you are touched by all the earthly signs! Fatigue (tiger-and-trimmed yawns), chilliness (“I don’t know why-teeth are knocking”-at the entrance-I know: because for three hours I wandered with me through the empty streets of the city and no less deserted avenues of my thoughts. Without a single cup "" ordinary coffee ”for the body and without a single smile - for the soul.).
How do you touch me with a sudden, hassle (but indispensable) gluttony and ...
“But you make some kind of animal out of me!” Don't know. I love this.
And yet - it has dawned on me now. You are kind: you are often sorry for what does not necessarily happen to you. And you also have painful excitability in you: you are often painful and not necessarily from something physical. (It hurts me. What hurts me? A finger? No. Head? No. Teeth? No. The body does not hurt. That's what: soul.)
My own boy, I take your dear head in both palms - how strange it is to feel the eternity of the skull through the temporality of hair, the eternity of the mountain through the temporality of the grass ... Now listen, this is real life. You sleep, I'm entering. I sit on the edge of this huge bed - the channel of the river of our sleep, this huge river of dreams, I notice a lurking hand, I take possession of it (such not my verb), carry it (such an action!) To the lips ... You open my eyes.
I tell you - all sorts of absurdities, you laugh, I laugh, laugh. Nothing love: our night that we want, we do. And happy - so happy that I am not in love - that I can say - that you don’t have to kiss - out of pure gratitude: I kiss you.
You kiss lovely (destroy my letters!) - so human. This is most felt in this.
You are not troubled with you (severe turmoil), nothing dreary. We are not in an unknown country. Well, very good, even better, super-villy ... remaining at the same time. This is not an evil deed, but good-feeling, most of all: good nature. Yes, you are good -natured. You are not an enemy, not a somber. Comrade. You do not bring darkness here. Only darkness.
How I would like, how I would like - because this is the most delicate that is! “Your fall asleep, some unfinished phrase, which is knitting in a dream, all prefractor tenderness with you.” To love better. For then souls are more unarmed and means more worthy of love.
("Predsone ..... disarmament of souls" ...).
Dear friend, I am only at the very beginning of love for you - there was nothing yet (everything will be!) I am just learning. I listen!
I would like many of your words, I will never say what. Feeling: nothing to be ahead, focus on (tension of the mind), freeze to hear your life (birth?). All love is a huge ear (it is tempting me to say: hearing - fish) and that is why it is blind: not to see (not to know) to hear everything (understand). (“Grandma, grandmother, why do you have such long ears? - To better hear you, daughter.” Oh, what kind of love, predatory ears!)
The ears to the side - it can grow truly huge from this, but everything can be turned unauthorizedly, distort. Therefore, let's get a dead.
An hour will come when I will not be laughing - oh, I know! “But this is not yet soon, and nothing in the world, including you, does not depend on you yourself or bring it closer.”
This will be another step of the endless staircase: nights.
My friend, I warn you ahead of time: do not be deceived by external signs: hands and lips are impatient, these are children, they need to give free rein (so as not to interfere!), But they (lips and arms) play the main role: they win. This will only be the transition to.
Goodnight. Read this letter at night, and then - with a pencil falling from sleep - a few words to me without thinking.
Tonight in Kafe it was very painful for me for a second. You are innocent, this is me immense, you do not need to know this.
Sleep. I don’t want to screw into you like a corkscrew, I don’t want to overcome anything, I don’t want to want anything. If all this is a plan, and not an accident, there will be neither your will, nor mine, at all, will not be, there should not be - neither you nor me. Otherwise - neither the warehouse nor the fret. “Lovely men” - hundreds, “lovely ladies” - thousands.
How do you touch me with a sudden, hassle (but indispensable) gluttony and ...
“But you make some kind of animal out of me!” Don't know. I love this.
And yet - it has dawned on me now. You are kind: you are often sorry for what does not necessarily happen to you. And you also have painful excitability in you: you are often painful and not necessarily from something physical. (It hurts me. What hurts me? A finger? No. Head? No. Teeth? No. The body does not hurt. That's what: soul.)
My own boy, I take your dear head in both palms - how strange it is to feel the eternity of the skull through the temporality of hair, the eternity of the mountain through the temporality of the grass ... Now listen, this is real life. You sleep, I'm entering. I sit on the edge of this huge bed - the channel of the river of our sleep, this huge river of dreams, I notice a lurking hand, I take possession of it (such not my verb), carry it (such an action!) To the lips ... You open my eyes.
I tell you - all sorts of absurdities, you laugh, I laugh, laugh. Nothing love: our night that we want, we do. And happy - so happy that I am not in love - that I can say - that you don’t have to kiss - out of pure gratitude: I kiss you.
You kiss lovely (destroy my letters!) - so human. This is most felt in this.
You are not troubled with you (severe turmoil), nothing dreary. We are not in an unknown country. Well, very good, even better, super-villy ... remaining at the same time. This is not an evil deed, but good-feeling, most of all: good nature. Yes, you are good -natured. You are not an enemy, not a somber. Comrade. You do not bring darkness here. Only darkness.
How I would like, how I would like - because this is the most delicate that is! “Your fall asleep, some unfinished phrase, which is knitting in a dream, all prefractor tenderness with you.” To love better. For then souls are more unarmed and means more worthy of love.
("Predsone ..... disarmament of souls" ...).
Dear friend, I am only at the very beginning of love for you - there was nothing yet (everything will be!) I am just learning. I listen!
I would like many of your words, I will never say what. Feeling: nothing to be ahead, focus on (tension of the mind), freeze to hear your life (birth?). All love is a huge ear (it is tempting me to say: hearing - fish) and that is why it is blind: not to see (not to know) to hear everything (understand). (“Grandma, grandmother, why do you have such long ears? - To better hear you, daughter.” Oh, what kind of love, predatory ears!)
The ears to the side - it can grow truly huge from this, but everything can be turned unauthorizedly, distort. Therefore, let's get a dead.
An hour will come when I will not be laughing - oh, I know! “But this is not yet soon, and nothing in the world, including you, does not depend on you yourself or bring it closer.”
This will be another step of the endless staircase: nights.
My friend, I warn you ahead of time: do not be deceived by external signs: hands and lips are impatient, these are children, they need to give free rein (so as not to interfere!), But they (lips and arms) play the main role: they win. This will only be the transition to.
Goodnight. Read this letter at night, and then - with a pencil falling from sleep - a few words to me without thinking.
Tonight in Kafe it was very painful for me for a second. You are innocent, this is me immense, you do not need to know this.
Sleep. I don’t want to screw into you like a corkscrew, I don’t want to overcome anything, I don’t want to want anything. If all this is a plan, and not an accident, there will be neither your will, nor mine, at all, will not be, there should not be - neither you nor me. Otherwise - neither the warehouse nor the fret. “Lovely men” - hundreds, “lovely ladies” - thousands.