Андрей Григорьевич Федоров - Ночной Патруль
текст песни
31
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Андрей Григорьевич Федоров - Ночной Патруль - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Луговской Владимир
Ночной патруль
Временем уменьшенный молодости кров —
Города Смоленщины, буркалы домов.
Пронзительная, звонкая январская луна,
Ампирными колонками подперта тишина.
Выстрел отдаленный. Кино без стекол «Арс».
На площади беленый глиняный Карл Маркс.
Слепил его художник, потом в тифу пропал.
Звезда из красной жести. Дощатый пьедестал.
Звезда из красной жести, лак или крови ржа.
В средине серп и молот, лучи острей ножа.
И Днепр завороженный, весь ледяной до дна.
И ведьмами озябшими зажженная луна.
Идет патруль по городу.
Округа вся мертва.
Шагами тишь распорота — раз-два, раз-два, раз-два.
И я иду, и я иду — ремень вошел в плечо.
Несу звезду, мою звезду, что светит горячо.
Всем людям я звезду несу, пяти материкам.
Недвижен Днепр, синеет Днепр — славянская река.
И невысоко над Днепром, где стонут провода,
Другая блещет хрусталем холодная звезда.
Живу, люблю, умру в ночи — все так же будет стлать
Она бесстрастные лучи на снежную кровать.
Свеча в окне Губкома, из труб не вьется дым.
Дорогой незнакомой идти нам, молодым.
Идти Россией и Кремлем в неслыханный простор.
Идти полночным патрулем — подсумок, штык, затвор.
Пойдешь направо — там Колчак, от крови снег рябит.
Пойдешь налево — там Берлин, там Либкнехт Карл убит.
Убит, лежит он на снегу, кровь залила усы.
На мертвой согнутой руке спешат, стучат часы.
Дрожат Истории весы.
История — стара.
Стучат часы, спешат часы.
Пора, пора, пора!
Звезда из красной жести, дощатый пьедестал.
Я пять лучей Коммуны рукой своей достал.
Рукой достал, потрогал, на шапку приколол.
Глядит товарищ Ленин, облокотись на стол.
Горит звезда багровая, судьбу земли тая,—
Жестокая и строгая, как молодость моя.
Идет патруль по городу — шаги, шаги, шаги.
На все четыре стороны — враги, враги, враги.
А ветер жжет колени. Звезда горит огнем...
Мы здесь,
товарищ Ленин.
Мы землю повернем!
Ночной патруль
Временем уменьшенный молодости кров —
Города Смоленщины, буркалы домов.
Пронзительная, звонкая январская луна,
Ампирными колонками подперта тишина.
Выстрел отдаленный. Кино без стекол «Арс».
На площади беленый глиняный Карл Маркс.
Слепил его художник, потом в тифу пропал.
Звезда из красной жести. Дощатый пьедестал.
Звезда из красной жести, лак или крови ржа.
В средине серп и молот, лучи острей ножа.
И Днепр завороженный, весь ледяной до дна.
И ведьмами озябшими зажженная луна.
Идет патруль по городу.
Округа вся мертва.
Шагами тишь распорота — раз-два, раз-два, раз-два.
И я иду, и я иду — ремень вошел в плечо.
Несу звезду, мою звезду, что светит горячо.
Всем людям я звезду несу, пяти материкам.
Недвижен Днепр, синеет Днепр — славянская река.
И невысоко над Днепром, где стонут провода,
Другая блещет хрусталем холодная звезда.
Живу, люблю, умру в ночи — все так же будет стлать
Она бесстрастные лучи на снежную кровать.
Свеча в окне Губкома, из труб не вьется дым.
Дорогой незнакомой идти нам, молодым.
Идти Россией и Кремлем в неслыханный простор.
Идти полночным патрулем — подсумок, штык, затвор.
Пойдешь направо — там Колчак, от крови снег рябит.
Пойдешь налево — там Берлин, там Либкнехт Карл убит.
Убит, лежит он на снегу, кровь залила усы.
На мертвой согнутой руке спешат, стучат часы.
Дрожат Истории весы.
История — стара.
Стучат часы, спешат часы.
Пора, пора, пора!
Звезда из красной жести, дощатый пьедестал.
Я пять лучей Коммуны рукой своей достал.
Рукой достал, потрогал, на шапку приколол.
Глядит товарищ Ленин, облокотись на стол.
Горит звезда багровая, судьбу земли тая,—
Жестокая и строгая, как молодость моя.
Идет патруль по городу — шаги, шаги, шаги.
На все четыре стороны — враги, враги, враги.
А ветер жжет колени. Звезда горит огнем...
Мы здесь,
товарищ Ленин.
Мы землю повернем!
Lugovskaya Vladimir
Night patrol
Time reduced youth of the shelter -
Cities of Smolensk, Burkala houses.
Piercing, sonorous January moon,
Empire columns Silence are supported.
The shot is distant. Cinema without glasses "Ars".
On the square, bleached clay Karl Marx.
The artist blinded him, then disappeared into Tif.
Red tin star. Dumped pedestal.
A star made of red tin, varnish or blood of rust.
In the middle of the sickle and the hammer, the rays are stronger than the knife.
And the Dnieper is fascinated, all ice to the bottom.
And the witches of a frozen moon.
There is a patrol around the city.
The district is all dead.
With steps, the quiet discharge is one-two, one-two, one or two.
And I go, and I go - the belt entered the shoulder.
I carry a star, my star, which shines hotly.
I carry a star for all people, five continents.
Requalable Dnieper, the Dnieper is blue - the Slavic river.
And low above the Dnieper, where the wires are moaned,
Another cold star shines.
I live, I love, I will die in the night - it will still be
She is impassive rays on a snow bed.
A candle in the window of the sponge, smoke does not curl from the pipes.
Dear unfamiliar to go to us young.
Go Russia and the Kremlin into unheard of scope.
Go to the midnight patrol - a punch, bayonet, shutter.
You will go to the right - there is a quarrel, from blood the snow is rushing.
You will go left - there Berlin, there Liebknecht Karl is killed.
Killed, he lies in the snow, blood flooded his mustache.
A clock is in a hurry on a dead bent arm, clocks.
Libra stories tremble.
The story is old.
Knocking the clock, a hurry in a hurry.
It's time, it's time!
Red tin star, a boardwalk.
I took out five rays of the commune with my hand.
He pulled out with his hand, touched, pinned it on his hat.
Comrade Lenin looks, lean on the table.
Bagrov star is burning, the fate of the land of Tai, -
Cruel and strict, like my youth.
There is a patrol around the city - steps, steps, steps.
On all four sides - enemies, enemies, enemies.
And the wind burns his knees. The star burns with fire ...
We are here,
Comrade Lenin.
We will turn the earth!
Night patrol
Time reduced youth of the shelter -
Cities of Smolensk, Burkala houses.
Piercing, sonorous January moon,
Empire columns Silence are supported.
The shot is distant. Cinema without glasses "Ars".
On the square, bleached clay Karl Marx.
The artist blinded him, then disappeared into Tif.
Red tin star. Dumped pedestal.
A star made of red tin, varnish or blood of rust.
In the middle of the sickle and the hammer, the rays are stronger than the knife.
And the Dnieper is fascinated, all ice to the bottom.
And the witches of a frozen moon.
There is a patrol around the city.
The district is all dead.
With steps, the quiet discharge is one-two, one-two, one or two.
And I go, and I go - the belt entered the shoulder.
I carry a star, my star, which shines hotly.
I carry a star for all people, five continents.
Requalable Dnieper, the Dnieper is blue - the Slavic river.
And low above the Dnieper, where the wires are moaned,
Another cold star shines.
I live, I love, I will die in the night - it will still be
She is impassive rays on a snow bed.
A candle in the window of the sponge, smoke does not curl from the pipes.
Dear unfamiliar to go to us young.
Go Russia and the Kremlin into unheard of scope.
Go to the midnight patrol - a punch, bayonet, shutter.
You will go to the right - there is a quarrel, from blood the snow is rushing.
You will go left - there Berlin, there Liebknecht Karl is killed.
Killed, he lies in the snow, blood flooded his mustache.
A clock is in a hurry on a dead bent arm, clocks.
Libra stories tremble.
The story is old.
Knocking the clock, a hurry in a hurry.
It's time, it's time!
Red tin star, a boardwalk.
I took out five rays of the commune with my hand.
He pulled out with his hand, touched, pinned it on his hat.
Comrade Lenin looks, lean on the table.
Bagrov star is burning, the fate of the land of Tai, -
Cruel and strict, like my youth.
There is a patrol around the city - steps, steps, steps.
On all four sides - enemies, enemies, enemies.
And the wind burns his knees. The star burns with fire ...
We are here,
Comrade Lenin.
We will turn the earth!