Аслан Кабалиев - Дорога изгнанья
текст песни
19
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Аслан Кабалиев - Дорога изгнанья - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Дорога изгнанья
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул,
И двое на старой телеге.
Один, как вершина Эльбруса, седой –
Обитель адыгского духа,
Другой же, мальчишка, совсем молодой,
Как ствол неокрепшего дуба.
Их – два поколенья с судьбою одной,
Их участь – Кавказа утрата.
И горечь прощанья с землею родной –
За честь и свободу уплата.
Черкесии нет – уничтоженный рай...
И море адыгов уносит.
– А может, остаться, ведь это наш край?
Ребенок у дедушки спросит.
Рука рукоятку кинжала сожмет,
И старец в отчаянье скажет:
– Что в сердце творится моем, кто поймет.
Кто истины путь мне покажет?!
Душа заблудилась в пучине судьбы,
Во мраке обманов и войн.
Из этой столетней кровавой борьбы
Как выйти народу свободным?
Мы птице подобны с разбитым гнездом,
Без песен, без неба и воли,
Которая пала с подбитым крылом
В объятия горькой неволи.
Нет! С рабскою долей адыгам не жить,
Коль сердце адыгское бьется.
И в клетке позорной не сможем мы быть,
Хоть Родиной клетка зовется.
Уедем, сыночек, уедем туда,
Где как-то мы все ж сохранимся.
И может быть, может быть, через года
И наша звезда загорится!
Тебе же, мой мальчик, скажу я одно,
Когда я умру на чужбине,
К ОТЧИЗНЕ направь изголовье мое –
Мне МЕККА она и МЕДИНА!
Все это, сынок, ты с собой пронеси
И, чтоб ни случилось, запомни,
Откуда ты родом, кто предки твои –
И станешь адыгом достойным.
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул.
И двое на старой телеге…
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул,
И двое на старой телеге.
Один, как вершина Эльбруса, седой –
Обитель адыгского духа,
Другой же, мальчишка, совсем молодой,
Как ствол неокрепшего дуба.
Их – два поколенья с судьбою одной,
Их участь – Кавказа утрата.
И горечь прощанья с землею родной –
За честь и свободу уплата.
Черкесии нет – уничтоженный рай...
И море адыгов уносит.
– А может, остаться, ведь это наш край?
Ребенок у дедушки спросит.
Рука рукоятку кинжала сожмет,
И старец в отчаянье скажет:
– Что в сердце творится моем, кто поймет.
Кто истины путь мне покажет?!
Душа заблудилась в пучине судьбы,
Во мраке обманов и войн.
Из этой столетней кровавой борьбы
Как выйти народу свободным?
Мы птице подобны с разбитым гнездом,
Без песен, без неба и воли,
Которая пала с подбитым крылом
В объятия горькой неволи.
Нет! С рабскою долей адыгам не жить,
Коль сердце адыгское бьется.
И в клетке позорной не сможем мы быть,
Хоть Родиной клетка зовется.
Уедем, сыночек, уедем туда,
Где как-то мы все ж сохранимся.
И может быть, может быть, через года
И наша звезда загорится!
Тебе же, мой мальчик, скажу я одно,
Когда я умру на чужбине,
К ОТЧИЗНЕ направь изголовье мое –
Мне МЕККА она и МЕДИНА!
Все это, сынок, ты с собой пронеси
И, чтоб ни случилось, запомни,
Откуда ты родом, кто предки твои –
И станешь адыгом достойным.
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул.
И двое на старой телеге…
The road is expelled
The extinguished hearth, doom of the rumble,
And the crying of a lonely pig.
The road is expelled. Distant Istanbul
And two on the old cart.
One, like the top of Elbrus, gray -haired -
The monastery of the Adyghe spirit,
Another, boy, very young,
Like a trunk of a fragile oak.
There are two generations with the fate of one,
Their fate is the loss of the loss.
And the bitterness of farewell to the land of the native -
For honor and freedom, payment.
There is no Circassia - the destroyed paradise ...
And the sea of Circassians takes away.
“Or maybe stay, is this our land?”
The child will ask the grandfather.
The hand of the dagger's handle will squeeze,
And the elder will say in despair:
- What is happening in my heart, who will understand.
Who will show me the truth?!
The soul got lost in the abyss of fate,
In the darkness of deceptions and wars.
From this centenary bloody struggle
How to go out to the people free?
We are like a bird with a broken nest,
Without songs, without heaven and will,
Which fell with a winged wing
In the arms of bitter captivity.
Not! With a slave share not to live,
Kohl Adyghe heart beats.
And in a shameful cage we will not be able to be,
Though the cell is called the homeland.
Let's leave, son, let's go there,
Where somehow we all persist.
And maybe, in years
And our star will light up!
You, my boy, will tell you one thing,
When I die in a foreign land,
To the Fatherland direct my head of my head -
I am Mecca and Medina!
All this, son, you carry with you
And no matter what happens, remember,
Where are you from, who are your ancestors -
And you will become a worthy Adyg.
The extinguished hearth, doom of the rumble,
And the crying of a lonely pig.
The road is expelled. Distant Istanbul.
And two on the old cart ...
The extinguished hearth, doom of the rumble,
And the crying of a lonely pig.
The road is expelled. Distant Istanbul
And two on the old cart.
One, like the top of Elbrus, gray -haired -
The monastery of the Adyghe spirit,
Another, boy, very young,
Like a trunk of a fragile oak.
There are two generations with the fate of one,
Their fate is the loss of the loss.
And the bitterness of farewell to the land of the native -
For honor and freedom, payment.
There is no Circassia - the destroyed paradise ...
And the sea of Circassians takes away.
“Or maybe stay, is this our land?”
The child will ask the grandfather.
The hand of the dagger's handle will squeeze,
And the elder will say in despair:
- What is happening in my heart, who will understand.
Who will show me the truth?!
The soul got lost in the abyss of fate,
In the darkness of deceptions and wars.
From this centenary bloody struggle
How to go out to the people free?
We are like a bird with a broken nest,
Without songs, without heaven and will,
Which fell with a winged wing
In the arms of bitter captivity.
Not! With a slave share not to live,
Kohl Adyghe heart beats.
And in a shameful cage we will not be able to be,
Though the cell is called the homeland.
Let's leave, son, let's go there,
Where somehow we all persist.
And maybe, in years
And our star will light up!
You, my boy, will tell you one thing,
When I die in a foreign land,
To the Fatherland direct my head of my head -
I am Mecca and Medina!
All this, son, you carry with you
And no matter what happens, remember,
Where are you from, who are your ancestors -
And you will become a worthy Adyg.
The extinguished hearth, doom of the rumble,
And the crying of a lonely pig.
The road is expelled. Distant Istanbul.
And two on the old cart ...