Канат Канака - Печь
текст песни
19
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Канат Канака - Печь - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В рабы возьми меня старуха-печь.
Бросай в дрова стихотворенье смело
и не гляди, куда уходит речь,
куда оно само того хотело.
Не возмещай ущербу моему,
какую есть не долгую утрату
прошедшей ночи, полную луну,
моё сокровище, мою награду.
Что было там за ночью, за луной:
июля день не восходил девятый,
сияло в небе юною звездой
стихотворенье о числе десятом.
Девятый день июля не всходил –
перо моё к десятому спешило.
Хоть по стихи в степь за полночь ходил,
в больном уме ничто не изменило.
Что было дале: ночь, июль, темно.
В окне горела лампа и трудилась,
где разливали кислое вино
и черт-те что в умах людей творилось.
Я не о них, они давно пьяны,
им не нужны стихи, им надо драки.
Они во внучку деда влюблены,
пьют горячо и лают, как собаки.
Я о луне девятого числа,
что окликала слово молодое.
Куда б не завернула и не шла,
хоть за огнём, за хлебом, за водою,
за нею соглядатай вёл дозор
десятое число. Я это видел.
Как совершалось тою ночью зло,
как чёрт увёл луну в свою обитель.
«Луна живи же в тереме моём,
коль в чайхане девятого июля,
нет, силы жить. Владей моим столом,
бумагою, пером, кроватью, стулом».
Я не гляжу, что происходит там
за гранью смысла, чего знать не надо.
Я безразлично отношусь к листам,
как к торжествам и к праздничным нарядам.
Девятой ночи смуглая луна
в зрачок упёрлась и слезою стала.
Без друга, без подруг, всю жизнь одна.
Была, жила, любила и страдала.
Ты знаешь печь, как тяжело луне
в галактике. Ей тоже одиноко
должно быть, как сейчас тебе и мне.
Уже заря к нам просится с востока.
Ушла в слезу – навеки, навсегда.
Печь тупо смотрит, недопонимает.
Так я писал десятого числа
(и если память мне не изменяет).
10 июля 2002 года
Чапаевск
Бросай в дрова стихотворенье смело
и не гляди, куда уходит речь,
куда оно само того хотело.
Не возмещай ущербу моему,
какую есть не долгую утрату
прошедшей ночи, полную луну,
моё сокровище, мою награду.
Что было там за ночью, за луной:
июля день не восходил девятый,
сияло в небе юною звездой
стихотворенье о числе десятом.
Девятый день июля не всходил –
перо моё к десятому спешило.
Хоть по стихи в степь за полночь ходил,
в больном уме ничто не изменило.
Что было дале: ночь, июль, темно.
В окне горела лампа и трудилась,
где разливали кислое вино
и черт-те что в умах людей творилось.
Я не о них, они давно пьяны,
им не нужны стихи, им надо драки.
Они во внучку деда влюблены,
пьют горячо и лают, как собаки.
Я о луне девятого числа,
что окликала слово молодое.
Куда б не завернула и не шла,
хоть за огнём, за хлебом, за водою,
за нею соглядатай вёл дозор
десятое число. Я это видел.
Как совершалось тою ночью зло,
как чёрт увёл луну в свою обитель.
«Луна живи же в тереме моём,
коль в чайхане девятого июля,
нет, силы жить. Владей моим столом,
бумагою, пером, кроватью, стулом».
Я не гляжу, что происходит там
за гранью смысла, чего знать не надо.
Я безразлично отношусь к листам,
как к торжествам и к праздничным нарядам.
Девятой ночи смуглая луна
в зрачок упёрлась и слезою стала.
Без друга, без подруг, всю жизнь одна.
Была, жила, любила и страдала.
Ты знаешь печь, как тяжело луне
в галактике. Ей тоже одиноко
должно быть, как сейчас тебе и мне.
Уже заря к нам просится с востока.
Ушла в слезу – навеки, навсегда.
Печь тупо смотрит, недопонимает.
Так я писал десятого числа
(и если память мне не изменяет).
10 июля 2002 года
Чапаевск
Take me an old woman-pitch in slaves.
Throw into firewood boldly
And don't look where the speech goes
Where did it itself want.
Do not compensate to my damage,
what is not a long loss
last night, a full moon,
My treasure, my reward.
What happened there in the night, behind the moon:
July the day did not rise the ninth,
shone in the sky by a young star
A poem about the number of the tenth.
The ninth day of July did not move -
My pen was in a hurry to be in the tenth.
Though he went to the steppe in the steppe after midnight,
In a sick mind, nothing changed.
What was Dahl: night, July, dark.
A lamp burned in the window and worked,
where they poured sour wine
And damn what was happening in the minds of people.
I'm not about them, they have been drunk for a long time
They do not need poetry, they need fights.
They are in love with their grandfather's granddaughter
They drink hotly and bark like dogs.
I'm about the Moon of the ninth,
that the word young was naked.
Wherever I did not wrap and did not go,
at least behind fire, for bread, for water,
Swearing was a patrol for her
Tenth. I saw it.
How was the evil at night,
How the hell took the moon to his monastery.
“Live the moon in my tower,
Kohl in a teahouse ninth July,
No, the strength to live. Own my table
Paper, pen, bed, chair. "
I don't see what is happening there
Behind the line of meaning, which is not necessary to know.
I am indifferent to the sheets
As to celebrations and festive outfits.
Ninth night
She rested in the pupil and became a tear.
Without a friend, without friends, all my life is alone.
I was, lived, loved and suffered.
You know the stove, how hard the moon is
in the galaxy. She is lonely too
It must be as you and me now.
Already a dawn is asking for us from the east.
She went into a tear - forever, forever.
The stove looks stupidly, misunderstood.
So I wrote a tenth
(And if my memory does not change me).
July 10, 2002
Chapaevsk
Throw into firewood boldly
And don't look where the speech goes
Where did it itself want.
Do not compensate to my damage,
what is not a long loss
last night, a full moon,
My treasure, my reward.
What happened there in the night, behind the moon:
July the day did not rise the ninth,
shone in the sky by a young star
A poem about the number of the tenth.
The ninth day of July did not move -
My pen was in a hurry to be in the tenth.
Though he went to the steppe in the steppe after midnight,
In a sick mind, nothing changed.
What was Dahl: night, July, dark.
A lamp burned in the window and worked,
where they poured sour wine
And damn what was happening in the minds of people.
I'm not about them, they have been drunk for a long time
They do not need poetry, they need fights.
They are in love with their grandfather's granddaughter
They drink hotly and bark like dogs.
I'm about the Moon of the ninth,
that the word young was naked.
Wherever I did not wrap and did not go,
at least behind fire, for bread, for water,
Swearing was a patrol for her
Tenth. I saw it.
How was the evil at night,
How the hell took the moon to his monastery.
“Live the moon in my tower,
Kohl in a teahouse ninth July,
No, the strength to live. Own my table
Paper, pen, bed, chair. "
I don't see what is happening there
Behind the line of meaning, which is not necessary to know.
I am indifferent to the sheets
As to celebrations and festive outfits.
Ninth night
She rested in the pupil and became a tear.
Without a friend, without friends, all my life is alone.
I was, lived, loved and suffered.
You know the stove, how hard the moon is
in the galaxy. She is lonely too
It must be as you and me now.
Already a dawn is asking for us from the east.
She went into a tear - forever, forever.
The stove looks stupidly, misunderstood.
So I wrote a tenth
(And if my memory does not change me).
July 10, 2002
Chapaevsk
Другие песни исполнителя: