Константин Потапов - 9 Солнечный мальчик
текст песни
28
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Константин Потапов - 9 Солнечный мальчик - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Лети через просеку, милый мой мальчик,
мой солнечный, юный, педали крути,
пролетом тропинок, верандами, дачей,
оградой, огромным оконным, горячим
орешником в пятнах асфальт окатив.
Лети через ландыши в бисере влаги,
и ливень, и лето, и плющ, и балкон,
скрипучей качелей, уступом в овраге,
сквозь горечь полыни, заброшенный лагерь
и мамино нежное «Пить молоко!»
Лети, мой последний, лети неуемный,
мой бывший, мой нынешний, мой не всерьез,
в пощечины, в хлест пятипалого клена,
в трескучую детскую быль кинопленок,
в забвенье истертых дорожных полос.
Лети сквозь футбольное, легок, свободен,
сквозь школьное, жгучее, шелест кассет,
сквозь сад, через пыльные грозди смородин,
зазубрины крыш и затертость мелодий,
лети через пропасть, покинувши всех.
Лети, провода и фронтоны и шифер
оставив внизу, через синь облаков,
сквозь сумерки, зуммеры, горечь ошибок,
сквозь звездный узор, серебром перешитый,
и мамино нежное «Пить молоко!»
Лети, мой законченный, мой отрешенный,
педали крути в невесомое вне.
Будь лентой в руке, будь трепещущим шелком,
будь тем, кем мог быть, будь летящим, лишенным
известий и веса, бесшумным вдвойне.
Лети и не слушай изломанных Морзе,
сигналов, приборов, и траур частот,
не слушай того, как старается Моцарт,
и хора – не слушай, и как лакримозу
тот хор над тобой в гулком в храме поет.
Не слушай про гибель июня, июля,
бесследно пропавший, летящий легко,
объявленный в август, и без вести юный,
не слушай смущенных шагов вестибюля,
и мамино нежное: «Пить молоко!»
Все кончилось, кончилось, кончилось, милый.
Мой мальчик, мой мертвый, мой все хорошо.
Ты был неоконченной фугой, был миром,
был многими, мною, был медом, был миррой…
Теперь – совершенен. Теперь – завершен.
мой солнечный, юный, педали крути,
пролетом тропинок, верандами, дачей,
оградой, огромным оконным, горячим
орешником в пятнах асфальт окатив.
Лети через ландыши в бисере влаги,
и ливень, и лето, и плющ, и балкон,
скрипучей качелей, уступом в овраге,
сквозь горечь полыни, заброшенный лагерь
и мамино нежное «Пить молоко!»
Лети, мой последний, лети неуемный,
мой бывший, мой нынешний, мой не всерьез,
в пощечины, в хлест пятипалого клена,
в трескучую детскую быль кинопленок,
в забвенье истертых дорожных полос.
Лети сквозь футбольное, легок, свободен,
сквозь школьное, жгучее, шелест кассет,
сквозь сад, через пыльные грозди смородин,
зазубрины крыш и затертость мелодий,
лети через пропасть, покинувши всех.
Лети, провода и фронтоны и шифер
оставив внизу, через синь облаков,
сквозь сумерки, зуммеры, горечь ошибок,
сквозь звездный узор, серебром перешитый,
и мамино нежное «Пить молоко!»
Лети, мой законченный, мой отрешенный,
педали крути в невесомое вне.
Будь лентой в руке, будь трепещущим шелком,
будь тем, кем мог быть, будь летящим, лишенным
известий и веса, бесшумным вдвойне.
Лети и не слушай изломанных Морзе,
сигналов, приборов, и траур частот,
не слушай того, как старается Моцарт,
и хора – не слушай, и как лакримозу
тот хор над тобой в гулком в храме поет.
Не слушай про гибель июня, июля,
бесследно пропавший, летящий легко,
объявленный в август, и без вести юный,
не слушай смущенных шагов вестибюля,
и мамино нежное: «Пить молоко!»
Все кончилось, кончилось, кончилось, милый.
Мой мальчик, мой мертвый, мой все хорошо.
Ты был неоконченной фугой, был миром,
был многими, мною, был медом, был миррой…
Теперь – совершенен. Теперь – завершен.
Fly through a clearing, my dear boy,
My sunny, young, pedals are cool,
span of paths, verandas, cottages,
fence, huge window, hot
Asphalt stained with hazel.
Fly through the valley in the beagle bead,
And rain, and summer, ivy, and balcony,
creaky swing, ledge in the ravine,
Through the bitterness of wormwood, an abandoned camp
And Momo tender "drink milk!"
Fly, my last, fly indefatigable,
My former, my current one, is not seriously,
In the slap in the face, in the white -shred of five -fingered maple,
In the cracked childish film, film,
In oblivion of the ended road lanes.
Fly through football, light, free,
Through the school, burning, rustling cassettes,
Through the garden, through dusty clusters of currants,
Zapub’s roofs and wiped melodies,
Fly through the abyss, leaving everyone.
Fly, wires and pediments and slate
Leaving below, through blue clouds,
Through twilight, zummer, bitterness of errors,
Through the star pattern, chopped with silver,
And Momo tender "drink milk!"
Fly, my finished, my detached,
The pedals are spinning in a weightless outside.
Be a ribbon in your hand, be trembling silk,
Be who could be, be flying, deprived of
news and weight, doubly silent.
Fly and don't listen to the broken Morse,
signals, devices, and mourning of frequencies,
Do not listen to how Mozart tries,
and choir - don't listen, and like lacrimose
That choir is sings over you in a man in the temple.
Don't listen to the death of June, July,
without a trace, flying easily,
announced in August, and young,
Do not listen to the embarrassed steps of the lobby,
And Mamino tender: "Drink milk!"
It all ended, ended, ended, dear.
My boy, my dead, mine is fine.
You were an unfinished fugue, was the world
He was many, I was honey, was Mirra ...
Now - perfect. Now - completed.
My sunny, young, pedals are cool,
span of paths, verandas, cottages,
fence, huge window, hot
Asphalt stained with hazel.
Fly through the valley in the beagle bead,
And rain, and summer, ivy, and balcony,
creaky swing, ledge in the ravine,
Through the bitterness of wormwood, an abandoned camp
And Momo tender "drink milk!"
Fly, my last, fly indefatigable,
My former, my current one, is not seriously,
In the slap in the face, in the white -shred of five -fingered maple,
In the cracked childish film, film,
In oblivion of the ended road lanes.
Fly through football, light, free,
Through the school, burning, rustling cassettes,
Through the garden, through dusty clusters of currants,
Zapub’s roofs and wiped melodies,
Fly through the abyss, leaving everyone.
Fly, wires and pediments and slate
Leaving below, through blue clouds,
Through twilight, zummer, bitterness of errors,
Through the star pattern, chopped with silver,
And Momo tender "drink milk!"
Fly, my finished, my detached,
The pedals are spinning in a weightless outside.
Be a ribbon in your hand, be trembling silk,
Be who could be, be flying, deprived of
news and weight, doubly silent.
Fly and don't listen to the broken Morse,
signals, devices, and mourning of frequencies,
Do not listen to how Mozart tries,
and choir - don't listen, and like lacrimose
That choir is sings over you in a man in the temple.
Don't listen to the death of June, July,
without a trace, flying easily,
announced in August, and young,
Do not listen to the embarrassed steps of the lobby,
And Mamino tender: "Drink milk!"
It all ended, ended, ended, dear.
My boy, my dead, mine is fine.
You were an unfinished fugue, was the world
He was many, I was honey, was Mirra ...
Now - perfect. Now - completed.
Другие песни исполнителя: