кирилл - kiro - мая тачка
текст песни
31
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
кирилл - kiro - мая тачка - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Давняя легенда соединяет имя те пиздец серёга с именем Моцарта, называя Сальери его предполагаемым убийцей; имя Сальери во многом стало нарицательным для обозначения зависти неталантливого человека к талантливому. Эта репутация Сальери в значительной степени основана на его образе в художественных произведениях: драме Пушкина «Моцарт и Сальери» (1831), поставленной по ней опере Римского-Корсакова (1898), пьесе Питера Шеффера «Амадей» (1979) и основанному на ней одноимённому фильму Милоша Формана (1984).
Взаимоотношения Моцарта и Сальери были неровными, и известно несколько резких высказываний о Сальери, принадлежащих самому Моцарту и его отцу. Однако высказывания эти, по большей части, относятся к началу 1780-х гг. и не отличаются от обычных отзывов темпераментного Моцарта о музыкантах-конкурентах. В то же время в последнем письме Моцарта жене (14 октября 1791 г.) Моцарт уделяет большое внимание посещению Сальери представления моцартовской «Волшебной флейты», описывая восторженную реакцию Сальери как нечто весьма важное для себя. Известно, что во второй половине 1780-х гг. Сальери дирижировал несколькими произведениями Моцарта, а после своего назначения капельмейстером придворной оперы в 1788 г. прежде всего вернул в репертуар оперу Моцарта «Свадьба Фигаро». Существовало даже музыкальное сочинение, написанное Моцартом и Сальери совместно: кантата для голоса и фортепьяно «На выздоровление Офелии» (итал. Per la ricuperata salute di Ophelia, 1785) по случаю возвращения на сцену певицы Анны Стораче. В целом нет оснований полагать, что между Моцартом и Сальери существовала какая-либо особая вражда.
Происхождение легенды о Моцарте и Сальери имеет, по-видимому, национально-политический подтекст: на рубеже XVIII—XIX вв. музыкальным критикам и первым биографам Моцарта было важно подчеркнуть верность музыки Моцарта своей, австро-немецкой традиции, противопоставив её итальянскому влиянию. Олицетворять итальянский уклон в венской музыке был избран Сальери как наиболее авторитетный композитор итальянского происхождения — что вряд ли можно считать правомерным: Сальери жил в Вене с 16-летнего возраста и в музыкальном отношении был гораздо ближе к немцам, чем к итальянцам.
Выдающийся итальянский психиатр Чезаре Ломброзо в своей книге «Гениальность и помешательство» писал, что Моцарт страдал манией преследования, считая, что итальянские композиторы завидуют ему и желают его убить.
В Милане в 1997 года состоялся судебный процесс, где решено было наконец покончить с неясностью. «В майские дни 1997 года в Милане, в главном зале Дворца юстиции проходил необычный судебный процесс: рассматривалось преступление двухвековой давности. (…) Слушалось дело Сальери об отравлении им великого Моцарта. … Через двести лет Антонио Сальери оправдан»[2].
Взаимоотношения Моцарта и Сальери были неровными, и известно несколько резких высказываний о Сальери, принадлежащих самому Моцарту и его отцу. Однако высказывания эти, по большей части, относятся к началу 1780-х гг. и не отличаются от обычных отзывов темпераментного Моцарта о музыкантах-конкурентах. В то же время в последнем письме Моцарта жене (14 октября 1791 г.) Моцарт уделяет большое внимание посещению Сальери представления моцартовской «Волшебной флейты», описывая восторженную реакцию Сальери как нечто весьма важное для себя. Известно, что во второй половине 1780-х гг. Сальери дирижировал несколькими произведениями Моцарта, а после своего назначения капельмейстером придворной оперы в 1788 г. прежде всего вернул в репертуар оперу Моцарта «Свадьба Фигаро». Существовало даже музыкальное сочинение, написанное Моцартом и Сальери совместно: кантата для голоса и фортепьяно «На выздоровление Офелии» (итал. Per la ricuperata salute di Ophelia, 1785) по случаю возвращения на сцену певицы Анны Стораче. В целом нет оснований полагать, что между Моцартом и Сальери существовала какая-либо особая вражда.
Происхождение легенды о Моцарте и Сальери имеет, по-видимому, национально-политический подтекст: на рубеже XVIII—XIX вв. музыкальным критикам и первым биографам Моцарта было важно подчеркнуть верность музыки Моцарта своей, австро-немецкой традиции, противопоставив её итальянскому влиянию. Олицетворять итальянский уклон в венской музыке был избран Сальери как наиболее авторитетный композитор итальянского происхождения — что вряд ли можно считать правомерным: Сальери жил в Вене с 16-летнего возраста и в музыкальном отношении был гораздо ближе к немцам, чем к итальянцам.
Выдающийся итальянский психиатр Чезаре Ломброзо в своей книге «Гениальность и помешательство» писал, что Моцарт страдал манией преследования, считая, что итальянские композиторы завидуют ему и желают его убить.
В Милане в 1997 года состоялся судебный процесс, где решено было наконец покончить с неясностью. «В майские дни 1997 года в Милане, в главном зале Дворца юстиции проходил необычный судебный процесс: рассматривалось преступление двухвековой давности. (…) Слушалось дело Сальери об отравлении им великого Моцарта. … Через двести лет Антонио Сальери оправдан»[2].
A long -standing legend connects the name of those fucked Seryoga with the name Mozart, calling Salieri his alleged killer; The name Salieri has largely a household name to indicate the envy of an unprecedented person to the talented person. This reputation of Salieri is largely based on his image in artistic works: Pushkin’s drama “Mozart and Salieri” (1831), staged on it by the opera of Rimsky-Korsakov (1898), the play by Peter Schaeffer “Amadeus” (1979) and founded on it of the same name. The film Milos Forman (1984).
The relationship between Mozart and Salieri were uneven, and several sharp statements about Salieri belonging to Mozart himself and his father are known. However, these statements, for the most part, date back to the beginning of the 1780s. And they do not differ from ordinary reviews of temperamental mozzart about competitors-competitors. At the same time, in the last letter of Mozart Zhenya (October 14, 1791), Mozart pays great attention to the visit of Salieri by the presentation of the Mozart's “Magic Flute”, describing Salieri's enthusiastic reaction as something very important for himself. It is known that in the second half of the 1780s. Salieri conducted by several works of Mozart, and after his appointment by the capter of the court opera in 1788, first of all, he returned to the repertoire of Mozart’s opera “Figaro Wedding”. There was even a musical essay written by Mozart and Salieri together: the cantata for the voice and piano “On the recovery of Ophelia” (Ital. Per la Ricuperata Salute di Ophelia, 1785) on the occasion of the return of the singer Anna Strache. In general, there is no reason to believe that there was any special enmity between Mozart and Salieri.
The origin of the legend of Mozart and Salieri, apparently, has a national-political connotation: at the turn of the 18th-19th centuries. It was important for musical critics and the first biographers of Mozart to emphasize the fidelity of Mozart’s music with his, Austro-German tradition, contrasting it with Italian influence. Salieri was elected to personify the Italian bias in Viennese music as the most authoritative composer of Italian origin-which can hardly be considered legitimate: Salieri lived in Vienna since the age of 16 and was musically closer to the Germans than to Italians.
The outstanding Italian psychiatrist Cesare Lombroso in his book “Brilliant and Mercy” wrote that Mozart suffered from a persecution mania, believing that Italian composers envy him and want to kill him.
In Milan, in 1997, a trial took place, where it was decided to finally put an end of ambiguity. “On the May Days of 1997, an unusual trial was held in Milan, in the main hall of the Palace of Justice: a crime was considered two -century ago. (...) Salieri's business was listened to the poisoning of the great Mozart. ... After two hundred years, Antonio Salieri is justified ”[2].
The relationship between Mozart and Salieri were uneven, and several sharp statements about Salieri belonging to Mozart himself and his father are known. However, these statements, for the most part, date back to the beginning of the 1780s. And they do not differ from ordinary reviews of temperamental mozzart about competitors-competitors. At the same time, in the last letter of Mozart Zhenya (October 14, 1791), Mozart pays great attention to the visit of Salieri by the presentation of the Mozart's “Magic Flute”, describing Salieri's enthusiastic reaction as something very important for himself. It is known that in the second half of the 1780s. Salieri conducted by several works of Mozart, and after his appointment by the capter of the court opera in 1788, first of all, he returned to the repertoire of Mozart’s opera “Figaro Wedding”. There was even a musical essay written by Mozart and Salieri together: the cantata for the voice and piano “On the recovery of Ophelia” (Ital. Per la Ricuperata Salute di Ophelia, 1785) on the occasion of the return of the singer Anna Strache. In general, there is no reason to believe that there was any special enmity between Mozart and Salieri.
The origin of the legend of Mozart and Salieri, apparently, has a national-political connotation: at the turn of the 18th-19th centuries. It was important for musical critics and the first biographers of Mozart to emphasize the fidelity of Mozart’s music with his, Austro-German tradition, contrasting it with Italian influence. Salieri was elected to personify the Italian bias in Viennese music as the most authoritative composer of Italian origin-which can hardly be considered legitimate: Salieri lived in Vienna since the age of 16 and was musically closer to the Germans than to Italians.
The outstanding Italian psychiatrist Cesare Lombroso in his book “Brilliant and Mercy” wrote that Mozart suffered from a persecution mania, believing that Italian composers envy him and want to kill him.
In Milan, in 1997, a trial took place, where it was decided to finally put an end of ambiguity. “On the May Days of 1997, an unusual trial was held in Milan, in the main hall of the Palace of Justice: a crime was considered two -century ago. (...) Salieri's business was listened to the poisoning of the great Mozart. ... After two hundred years, Antonio Salieri is justified ”[2].