Лидия Чебоксарова - Предположим
текст песни
60
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Лидия Чебоксарова - Предположим - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Предположим, герой - молодой человек, холостой кавалер,
Должен ехать в провинцию, дней этак на десять, делать дела.
Расставаясь с избранницей, он орошает слезой интерьер
И, пожалуй, не врет, говоря, что разлука ему тяжела.
Заклинает богами земли и морей
Без него не подмигивать здесь никому,
В сотый раз, напоследок, уже у дверей,
Умоляет писать ему, что бы там ни было, в день по письму,
Рисовать голубка на конверте и слать непременно скорей -
И красавица тем же вполне от души отвечает ему:
Обещает писать, ободряет кивком,
Одаряет цветком - наконец, отпускает
И в десять минут забывает о нем.
А герой, повелев ямщику не зевать,
Через сутки пути прибывает на место,
Въезжает в гостиницу и принимается существовать.
То есть, это он движется с делом и без, в экипаже и нет,
Озирает окрестности в виде замшелых прудов и скульптур.
Что ни день, на подарки понятно кому не жалеет монет,
Покупая смарагдовый хлам и серебряный всякий сумбур.
Или в номере (кстати, весьма дорогом)
Вечерами письма от негодницы ждет.
Изнывает от скуки, дурак дураком,
Не пьянея глотает ликер и бисквит без охоты жует.
Ожидает конверта с условным на нём от руки голубком.
И, томясь ожиданием, ходит по бархату взад и вперед.
А кокетка не помнит, она занята,
Что ни день, ежечасно ее с головой
Поглощает забота то эта, то та.
То непрошенный гость у нее, то мигрень,
То канун маскарада, то сам маскарад,
То верченье столов, то большая примерка - и так что ни день.
Предположим, неделя проходит, он ждет, а письмо не идет.
То есть, рухнули связи, обмякли устои, померкли миры.
Почтальоны ушли, вероятно, в какой-нибудь горный поход
И один за другим, вероятно, упали с высокой горы.
Проведя две ужасные ночи без сна,
На девятые сутки в единый прием
Он снотворного склянку, что свалит слона,
Осушает, и мрак наконец оглушает его забытьем.
В это самое время внезапно о нем вспоминает она.
То есть, в ту же секунду она невзначай вспоминает о нем.
И, конечно, бросается прямо к бюро,
Из бюро вынимает, конечно, бювар,
Из бювара бумагу берет и перо.
И строкою строку погоняет строка,
И к рассвету посланье выходит густым,
Как почтовый роман, а могло быть и гуще, да ночь коротка.
На десятые сутки с утра одевается наш кавалер,
выпивает свой кофе, причем даже с юмором смотрит в окно.
А затем неспеша тормошит саквояж, достает револьвер
И, конечно, стреляется, прямо на бархате, что не умно.
А конверт и надписан уже, и закрыт
Не без помощи воска, смолы и огня,
Силуэт голубка в уголке не забыт,
Путевые издержки рассчитаны, нарочный сел на коня...
Остальные детали впоследствии следствие определит.
А пока угадайте, что в этом во всем привлекает меня.
Ну, конечно же, нарочный, Боже ж ты мой!
Это как он это поскачет сейчас, полетит,
Не касаясь дороги, помчится стрелой.
А часа через два ни с того, ни с сего,
На дворе постоялом я встречу его
И в глаза посмотрю со значением, но не скажу ничего.
Разговаривать некогда, да и зачем?
Господа пассажиры, четвертый звонок,
Занимайте места, je vous prie, je vous aime,
Я - ваш новый форейтор, а кто не согласен - вот Бог, вот порог!
Решено, что мы едем в Эдем - это значит, мы едем в Эдем,
Занимайте места, господа вояжеры! Таков эпилог.
Или, может, эпиграф? Не все ли равно?
Я их, знаете, путаю: префикс один,
Да и корни, по смыслу, считай, заодно.
Ох, уж эти эллины! Этот язык!
Уж и как не вникал я в него, а не вник -
Между тем, не последний, по общему мнению, был ученик.
Должен ехать в провинцию, дней этак на десять, делать дела.
Расставаясь с избранницей, он орошает слезой интерьер
И, пожалуй, не врет, говоря, что разлука ему тяжела.
Заклинает богами земли и морей
Без него не подмигивать здесь никому,
В сотый раз, напоследок, уже у дверей,
Умоляет писать ему, что бы там ни было, в день по письму,
Рисовать голубка на конверте и слать непременно скорей -
И красавица тем же вполне от души отвечает ему:
Обещает писать, ободряет кивком,
Одаряет цветком - наконец, отпускает
И в десять минут забывает о нем.
А герой, повелев ямщику не зевать,
Через сутки пути прибывает на место,
Въезжает в гостиницу и принимается существовать.
То есть, это он движется с делом и без, в экипаже и нет,
Озирает окрестности в виде замшелых прудов и скульптур.
Что ни день, на подарки понятно кому не жалеет монет,
Покупая смарагдовый хлам и серебряный всякий сумбур.
Или в номере (кстати, весьма дорогом)
Вечерами письма от негодницы ждет.
Изнывает от скуки, дурак дураком,
Не пьянея глотает ликер и бисквит без охоты жует.
Ожидает конверта с условным на нём от руки голубком.
И, томясь ожиданием, ходит по бархату взад и вперед.
А кокетка не помнит, она занята,
Что ни день, ежечасно ее с головой
Поглощает забота то эта, то та.
То непрошенный гость у нее, то мигрень,
То канун маскарада, то сам маскарад,
То верченье столов, то большая примерка - и так что ни день.
Предположим, неделя проходит, он ждет, а письмо не идет.
То есть, рухнули связи, обмякли устои, померкли миры.
Почтальоны ушли, вероятно, в какой-нибудь горный поход
И один за другим, вероятно, упали с высокой горы.
Проведя две ужасные ночи без сна,
На девятые сутки в единый прием
Он снотворного склянку, что свалит слона,
Осушает, и мрак наконец оглушает его забытьем.
В это самое время внезапно о нем вспоминает она.
То есть, в ту же секунду она невзначай вспоминает о нем.
И, конечно, бросается прямо к бюро,
Из бюро вынимает, конечно, бювар,
Из бювара бумагу берет и перо.
И строкою строку погоняет строка,
И к рассвету посланье выходит густым,
Как почтовый роман, а могло быть и гуще, да ночь коротка.
На десятые сутки с утра одевается наш кавалер,
выпивает свой кофе, причем даже с юмором смотрит в окно.
А затем неспеша тормошит саквояж, достает револьвер
И, конечно, стреляется, прямо на бархате, что не умно.
А конверт и надписан уже, и закрыт
Не без помощи воска, смолы и огня,
Силуэт голубка в уголке не забыт,
Путевые издержки рассчитаны, нарочный сел на коня...
Остальные детали впоследствии следствие определит.
А пока угадайте, что в этом во всем привлекает меня.
Ну, конечно же, нарочный, Боже ж ты мой!
Это как он это поскачет сейчас, полетит,
Не касаясь дороги, помчится стрелой.
А часа через два ни с того, ни с сего,
На дворе постоялом я встречу его
И в глаза посмотрю со значением, но не скажу ничего.
Разговаривать некогда, да и зачем?
Господа пассажиры, четвертый звонок,
Занимайте места, je vous prie, je vous aime,
Я - ваш новый форейтор, а кто не согласен - вот Бог, вот порог!
Решено, что мы едем в Эдем - это значит, мы едем в Эдем,
Занимайте места, господа вояжеры! Таков эпилог.
Или, может, эпиграф? Не все ли равно?
Я их, знаете, путаю: префикс один,
Да и корни, по смыслу, считай, заодно.
Ох, уж эти эллины! Этот язык!
Уж и как не вникал я в него, а не вник -
Между тем, не последний, по общему мнению, был ученик.
Suppose hero is a young man, idle cavalier,
Must go to the province, ten days for ten, doing business.
Parting with the chosen, he irrigates a tear interior
And, perhaps, not lying, saying that separation for him herself.
Spells the gods of the earth and the seas
Without him not to wink to anyone here
For the hundredth time, finally, already at the door,
Begging to write to him, whatever it is, on the day in writing,
Draw a dove on the envelope and sly will certainly -
And the beauty of the same soul answers him:
Promises to write, encourages nod,
Gives a flower - finally let go
And ten minutes forget about him.
And the hero, the commandments did not yawk
A day after the day arrives at the place,
Enters the hotel and is accepted to exist.
That is, it is moving with the case and without, in the crew and no,
It covers the surroundings in the form of suede ponds and sculptures.
That no day, the gifts are understandable to whom does not regret the coins,
Buying a smaragd trash and silver all sorts of lug.
Or in the room (by the way, very expensive)
Evenings letters from a little year awaits.
Languages from boredom, fool fool,
Not drunk swallows the liquor and biscuit without hunting chews.
It expects an envelope with a conditional on it from the hand.
And, languishing waiting, walks along the velvet back and forth.
And the coquet does not remember, it is busy,
That no day, hourly her head
It absorbs the care of this, then that.
Then an uncompressed guest with her, then migraine,
Then the eve of the masquerade, then Masquerade himself,
Then the vellenet of the tables, then a big fitting - and so that no day.
Suppose the week passes, he is waiting, and the letter does not go.
That is, the links collapsed, the foundations were filled, the worlds.
Postmen left, probably in some mountain hike
And one after another, probably fell from a high mountain.
Having spent two terrible nights without sleep,
Ninth day in a single reception
He is a sleeping pills that the elephant dumps,
He drags, and the darkness finally stuns it to forget.
At this very time, she suddenly remembers about him.
That is, at the same second she will not remember him.
And, of course, rushes right to the Bureau,
From the bureau takes out, of course, the Boem,
From the burevar paper takes and feather.
And row row drives a string,
And to the dawn of the message goes thick,
As a postal novel, and could be thicker, and the night is short.
For the tenth days in the morning our cavalier dresses,
He drinks his coffee, and even with humor looks out the window.
And then nelely brake saczozh, gets a revolver
And, of course, it is shooting, right on the velvet, which is not smart.
And the envelope and the inspected already, and closed
Not without the help of wax, resin and fire,
Silhouette of a dove in a corner is not forgotten,
Travel costs are calculated, a narrative sat on the horse ...
The remaining parts subsequently determined.
In the meantime, guess what attracts me in everything in everything.
Well, of course, a narrative, God you are!
It's like it just goes now, will fly,
Without touching the road, he queries the arrow.
And after two hours, neither with this
In the courtyard I confess I will meet him
And I will look into the eyes with the meaning, but I will not say anything.
There is no time to talk, and why?
Gentlemen passengers, fourth call,
Occupy space, Je Vous Prie, Je Vous Aime,
I am your new Forestor, and who disagrees - here is God, here's a threshold!
It was decided that we are going to Eden - this means we are going to Eden,
Case places, gentlemen Voyagers! Such an epilogue.
Or maybe the epigraph? Is it all equal?
I know them, confuse: one prefix,
And the roots, in meaning, consider, at the same time.
Oh, these Hellenes! This language!
And how I did not delve into him, and not an inner -
Meanwhile, not the last, according to the general opinion, was a student.
Must go to the province, ten days for ten, doing business.
Parting with the chosen, he irrigates a tear interior
And, perhaps, not lying, saying that separation for him herself.
Spells the gods of the earth and the seas
Without him not to wink to anyone here
For the hundredth time, finally, already at the door,
Begging to write to him, whatever it is, on the day in writing,
Draw a dove on the envelope and sly will certainly -
And the beauty of the same soul answers him:
Promises to write, encourages nod,
Gives a flower - finally let go
And ten minutes forget about him.
And the hero, the commandments did not yawk
A day after the day arrives at the place,
Enters the hotel and is accepted to exist.
That is, it is moving with the case and without, in the crew and no,
It covers the surroundings in the form of suede ponds and sculptures.
That no day, the gifts are understandable to whom does not regret the coins,
Buying a smaragd trash and silver all sorts of lug.
Or in the room (by the way, very expensive)
Evenings letters from a little year awaits.
Languages from boredom, fool fool,
Not drunk swallows the liquor and biscuit without hunting chews.
It expects an envelope with a conditional on it from the hand.
And, languishing waiting, walks along the velvet back and forth.
And the coquet does not remember, it is busy,
That no day, hourly her head
It absorbs the care of this, then that.
Then an uncompressed guest with her, then migraine,
Then the eve of the masquerade, then Masquerade himself,
Then the vellenet of the tables, then a big fitting - and so that no day.
Suppose the week passes, he is waiting, and the letter does not go.
That is, the links collapsed, the foundations were filled, the worlds.
Postmen left, probably in some mountain hike
And one after another, probably fell from a high mountain.
Having spent two terrible nights without sleep,
Ninth day in a single reception
He is a sleeping pills that the elephant dumps,
He drags, and the darkness finally stuns it to forget.
At this very time, she suddenly remembers about him.
That is, at the same second she will not remember him.
And, of course, rushes right to the Bureau,
From the bureau takes out, of course, the Boem,
From the burevar paper takes and feather.
And row row drives a string,
And to the dawn of the message goes thick,
As a postal novel, and could be thicker, and the night is short.
For the tenth days in the morning our cavalier dresses,
He drinks his coffee, and even with humor looks out the window.
And then nelely brake saczozh, gets a revolver
And, of course, it is shooting, right on the velvet, which is not smart.
And the envelope and the inspected already, and closed
Not without the help of wax, resin and fire,
Silhouette of a dove in a corner is not forgotten,
Travel costs are calculated, a narrative sat on the horse ...
The remaining parts subsequently determined.
In the meantime, guess what attracts me in everything in everything.
Well, of course, a narrative, God you are!
It's like it just goes now, will fly,
Without touching the road, he queries the arrow.
And after two hours, neither with this
In the courtyard I confess I will meet him
And I will look into the eyes with the meaning, but I will not say anything.
There is no time to talk, and why?
Gentlemen passengers, fourth call,
Occupy space, Je Vous Prie, Je Vous Aime,
I am your new Forestor, and who disagrees - here is God, here's a threshold!
It was decided that we are going to Eden - this means we are going to Eden,
Case places, gentlemen Voyagers! Such an epilogue.
Or maybe the epigraph? Is it all equal?
I know them, confuse: one prefix,
And the roots, in meaning, consider, at the same time.
Oh, these Hellenes! This language!
And how I did not delve into him, and not an inner -
Meanwhile, not the last, according to the general opinion, was a student.
Другие песни исполнителя: