Лигалайз - В тот День, когда Окончилась Война
текст песни
50
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Лигалайз - В тот День, когда Окончилась Война - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогою войны
В едином братстве воинском до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
И, чуя там сквозь толщу дней и лет,
Как нас уносят этих залпов волны,
Они рукой махнуть не смеют вслед,
Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.
Вот так, судьбой своею смущены,
Прощались мы на празднике с друзьями.
И с теми, что в последний день войны
Еще в строю стояли вместе с нами;
И с теми, что ее великий путь
Пройти смогли едва наполовину;
И с теми, чьи могилы где-нибудь
Еще у Волги обтекали глиной;
И с теми, что под самою Москвой
В снегах глубоких заняли постели,
В ее предместьях на передовой
Зимою сорок первого;
и с теми,
Что, умирая, даже не могли
Рассчитывать на святость их покоя
Последнего, под холмиком земли,
Насыпанном нечуждою рукою.
Со всеми - пусть не равен их удел,-
Кто перед смертью вышел в генералы,
А кто в сержанты выйти не успел -
Такой был срок ему отпущен малый.
Со всеми, отошедшими от нас,
Причастными одной великой сени
Знамен, склоненных, как велит приказ,-
Со всеми, до единого со всеми.
Простились мы.
И смолкнул гул пальбы,
И время шло. И с той поры над ними
Березы, вербы, клены и дубы
В который раз листву свою сменили.
Но вновь и вновь появится листва,
И наши дети вырастут и внуки,
А гром пальбы в любые торжества
Напомнит нам о той большой разлуке.
И не за тем, что уговор храним,
Что память полагается такая,
И не за тем, нет, не за тем одним,
Что ветры войн шумят не утихая.
И нам уроки мужества даны
В бессмертье тех, что стали горсткой пыли.
Нет, даже если б жертвы той войны
Последними на этом свете были,-
Смогли б ли мы, оставив их вдали,
Прожить без них в своем отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли
И слухом их не слышать мир отчасти?
И, жизнь пройдя по выпавшей тропе,
В конце концов у смертного порога,
В себе самих не угадать себе
Их одобренья или их упрека!
Что ж, мы трава? Что ж, и они трава?
Нет. Не избыть нам связи обоюдной.
Не мертвых власть, а власть того родства,
Что даже смерти стало неподсудно.
К вам, павшие в той битве мировой
За наше счастье на земле суровой,
К вам, наравне с живыми, голос свой
Я обращаю в каждой песне новой.
Вам не услышать их и не прочесть.
Строка в строку они лежат немыми.
Но вы - мои, вы были с нами здесь,
Вы слышали меня и знали имя.
В безгласный край, в глухой покой земли,
Откуда нет пришедших из разведки,
Вы часть меня с собою унесли
С листка армейской маленькой газетки.
Я ваш, друзья,- и я у вас в долгу,
Как у живых,- я так же вам обязан.
И если я, по слабости, солгу,
Вступлю в тот след, который мне заказан,
Скажу слова, что нету веры в них,
То, не успев их выдать повсеместно,
Еще не зная отклика живых,-
Я ваш укор услышу бессловесный.
Суда живых - не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогою войны
В едином братстве воинском до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
И, чуя там сквозь толщу дней и лет,
Как нас уносят этих залпов волны,
Они рукой махнуть не смеют вслед,
Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.
Вот так, судьбой своею смущены,
Прощались мы на празднике с друзьями.
И с теми, что в последний день войны
Еще в строю стояли вместе с нами;
И с теми, что ее великий путь
Пройти смогли едва наполовину;
И с теми, чьи могилы где-нибудь
Еще у Волги обтекали глиной;
И с теми, что под самою Москвой
В снегах глубоких заняли постели,
В ее предместьях на передовой
Зимою сорок первого;
и с теми,
Что, умирая, даже не могли
Рассчитывать на святость их покоя
Последнего, под холмиком земли,
Насыпанном нечуждою рукою.
Со всеми - пусть не равен их удел,-
Кто перед смертью вышел в генералы,
А кто в сержанты выйти не успел -
Такой был срок ему отпущен малый.
Со всеми, отошедшими от нас,
Причастными одной великой сени
Знамен, склоненных, как велит приказ,-
Со всеми, до единого со всеми.
Простились мы.
И смолкнул гул пальбы,
И время шло. И с той поры над ними
Березы, вербы, клены и дубы
В который раз листву свою сменили.
Но вновь и вновь появится листва,
И наши дети вырастут и внуки,
А гром пальбы в любые торжества
Напомнит нам о той большой разлуке.
И не за тем, что уговор храним,
Что память полагается такая,
И не за тем, нет, не за тем одним,
Что ветры войн шумят не утихая.
И нам уроки мужества даны
В бессмертье тех, что стали горсткой пыли.
Нет, даже если б жертвы той войны
Последними на этом свете были,-
Смогли б ли мы, оставив их вдали,
Прожить без них в своем отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли
И слухом их не слышать мир отчасти?
И, жизнь пройдя по выпавшей тропе,
В конце концов у смертного порога,
В себе самих не угадать себе
Их одобренья или их упрека!
Что ж, мы трава? Что ж, и они трава?
Нет. Не избыть нам связи обоюдной.
Не мертвых власть, а власть того родства,
Что даже смерти стало неподсудно.
К вам, павшие в той битве мировой
За наше счастье на земле суровой,
К вам, наравне с живыми, голос свой
Я обращаю в каждой песне новой.
Вам не услышать их и не прочесть.
Строка в строку они лежат немыми.
Но вы - мои, вы были с нами здесь,
Вы слышали меня и знали имя.
В безгласный край, в глухой покой земли,
Откуда нет пришедших из разведки,
Вы часть меня с собою унесли
С листка армейской маленькой газетки.
Я ваш, друзья,- и я у вас в долгу,
Как у живых,- я так же вам обязан.
И если я, по слабости, солгу,
Вступлю в тот след, который мне заказан,
Скажу слова, что нету веры в них,
То, не успев их выдать повсеместно,
Еще не зная отклика живых,-
Я ваш укор услышу бессловесный.
Суда живых - не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.
That day when the war ended
And all the trunks fell into the expense of salute,
That hour at the celebration was one
Special for our shower minute.
At the end of the way, in the distant side,
For the bulk of flips, we were for the first time
With everyone that died in the war,
How the alive is forgiven with the dead.
Until then in spiritual depth
We did not say goodbye so irrevocably.
We were with them like a par,
And only a sheet account shared us.
We walked with them
In the uniform fraternity of military time before
Harsh glory they are illuminated,
From their fate always nearby.
And only here, in a special moment,
Performed and sorrow
We were separated forever from them:
We separated these salts with them.
Inspired us trunks of roaring steel,
What we have no longer listed in losses.
And, sticking in the haze, he leaves away,
Filled by comrades coast.
And, sick there through the crowd of days and years,
How to carry out these wave salts,
They do not dare to wave a hand
Do not dare to put out the words. Silent.
That's how fate is embarrassed,
We were forgiven at the holiday with friends.
And with those on the last day of war
Still in the ranks stood with us;
And with those that her great way
Committed could hardly half;
And with those whose graves somewhere
Still at the Volga paste clay;
And with those that in Moscow
In the snow, deeply occupied beds,
In its essentials on the front
Winter forty first;
and with those
That, dying, could not even
Count on the holiness of their rest
The latter, under the Khlolik of the Earth,
Filed out a non-stupid hand.
With everyone - let not be equal to their lot, -
Who before death came to the generals,
And who in sergeants did not have time to come out -
Such a term he was released small.
With all who moved away from us
Involved in one great sense
Banners tendered how to tell the order -
With everyone, to one with everyone.
We said goodbye.
And slept the buzz of flips,
And time went. And since that time above them
Birch, willow, maples and oaks
Once again, the foliage was changed.
But again, foliage will appear again
And our children will grow grandchildren,
And thunder of flips in any celebrations
Recalls us about the big separation.
And not because the perspective is stored,
That memory is supposed to be
And there is no, no, not the same one
That winds wars are no duck.
And we are given the lessons of courage
In immortals, those were a handful of dust.
No, even if the victims of that war
The last on this light were, -
Were able to leaving them away,
Live without them in our separate happiness
Eyes them not see their land
And hearing them does not hear the world partly?
And, life after passing the trail,
In the end, the mortal threshold,
In yourself, do not guess ourselves
They are apparent or their reproach!
What, we grass? Well, and they grass?
No. Do not hurt us with mutual.
Not dead power, but the power of that kin
That even death was obstacious.
To you who fell in that battle of world
For our happiness on the ground,
To you, along with alive, your voice
I draw in every song new.
You do not hear them and not read.
The string in the string is dumb.
But you are mine, you were with us here,
You heard me and knew the name.
In a lowland edge, in deaf peace,
Where there are no exploration
You took part of me with your way
With a sheet of army little newspaper.
I am yours, friends - and I have in debt,
Like alive, - I have to do so.
And if I, by weakness, Lantg,
I will enter into the mark that I ordered,
I will say the words that there is no faith in them,
That, not having time to issue them everywhere,
Not yet knowing the response of alive, -
I will hear your chosen.
Courts of living - no less than the fallen court.
And let him in the soul to my descent days
Lives, rattle solemn salute
Victory and the Great Fargown.
And all the trunks fell into the expense of salute,
That hour at the celebration was one
Special for our shower minute.
At the end of the way, in the distant side,
For the bulk of flips, we were for the first time
With everyone that died in the war,
How the alive is forgiven with the dead.
Until then in spiritual depth
We did not say goodbye so irrevocably.
We were with them like a par,
And only a sheet account shared us.
We walked with them
In the uniform fraternity of military time before
Harsh glory they are illuminated,
From their fate always nearby.
And only here, in a special moment,
Performed and sorrow
We were separated forever from them:
We separated these salts with them.
Inspired us trunks of roaring steel,
What we have no longer listed in losses.
And, sticking in the haze, he leaves away,
Filled by comrades coast.
And, sick there through the crowd of days and years,
How to carry out these wave salts,
They do not dare to wave a hand
Do not dare to put out the words. Silent.
That's how fate is embarrassed,
We were forgiven at the holiday with friends.
And with those on the last day of war
Still in the ranks stood with us;
And with those that her great way
Committed could hardly half;
And with those whose graves somewhere
Still at the Volga paste clay;
And with those that in Moscow
In the snow, deeply occupied beds,
In its essentials on the front
Winter forty first;
and with those
That, dying, could not even
Count on the holiness of their rest
The latter, under the Khlolik of the Earth,
Filed out a non-stupid hand.
With everyone - let not be equal to their lot, -
Who before death came to the generals,
And who in sergeants did not have time to come out -
Such a term he was released small.
With all who moved away from us
Involved in one great sense
Banners tendered how to tell the order -
With everyone, to one with everyone.
We said goodbye.
And slept the buzz of flips,
And time went. And since that time above them
Birch, willow, maples and oaks
Once again, the foliage was changed.
But again, foliage will appear again
And our children will grow grandchildren,
And thunder of flips in any celebrations
Recalls us about the big separation.
And not because the perspective is stored,
That memory is supposed to be
And there is no, no, not the same one
That winds wars are no duck.
And we are given the lessons of courage
In immortals, those were a handful of dust.
No, even if the victims of that war
The last on this light were, -
Were able to leaving them away,
Live without them in our separate happiness
Eyes them not see their land
And hearing them does not hear the world partly?
And, life after passing the trail,
In the end, the mortal threshold,
In yourself, do not guess ourselves
They are apparent or their reproach!
What, we grass? Well, and they grass?
No. Do not hurt us with mutual.
Not dead power, but the power of that kin
That even death was obstacious.
To you who fell in that battle of world
For our happiness on the ground,
To you, along with alive, your voice
I draw in every song new.
You do not hear them and not read.
The string in the string is dumb.
But you are mine, you were with us here,
You heard me and knew the name.
In a lowland edge, in deaf peace,
Where there are no exploration
You took part of me with your way
With a sheet of army little newspaper.
I am yours, friends - and I have in debt,
Like alive, - I have to do so.
And if I, by weakness, Lantg,
I will enter into the mark that I ordered,
I will say the words that there is no faith in them,
That, not having time to issue them everywhere,
Not yet knowing the response of alive, -
I will hear your chosen.
Courts of living - no less than the fallen court.
And let him in the soul to my descent days
Lives, rattle solemn salute
Victory and the Great Fargown.
Другие песни исполнителя: