Марина Цветаева - Повесть о Сонечке. Монолог
текст песни
54
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Марина Цветаева - Повесть о Сонечке. Монолог - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Как я люблю любить...
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я - никогда. Это как зубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: "Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово-всё!"
Мне ведь только этого от человека и нужно. "Люблю" и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: "Ты только скажи. Я проверять не буду". Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. "Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти". А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти - легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь "Ну что? Ещё сидит". Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У меня всё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. "Спасена". Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? "Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься". Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще... Я воздух просила. Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервис и злиться, что не железный.
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я - никогда. Это как зубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: "Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово-всё!"
Мне ведь только этого от человека и нужно. "Люблю" и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: "Ты только скажи. Я проверять не буду". Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. "Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти". А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти - легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь "Ну что? Ещё сидит". Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У меня всё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. "Спасена". Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? "Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься". Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще... Я воздух просила. Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервис и злиться, что не железный.
How I love to love ...
Do you ever forget when you love that you love? I never. It is like a toothache, only on the contrary, a coatful toothache. Only there whines, and here there are no words.
What are they wild fools. Those who do not like themselves do not like, as if they loved you. I'm not saying, of course, but get up like a wall. But you know, there is no such wall that I would not break through.
And you notice how they are all, even the most kissing, even the most, as if loving, so afraid to say this word? How do they never say him? One explained to me that it was rudely behind that why is the word when there are things, that is, kisses and so on. And I am: "No. The thing does not prove anything yet. And the word is everything!"
I just need this from this person. I love anything else. Let then not like anything, anything does, I do not believe things. Because the word was. I only fed this word. That is why he exists.
And what are these stingy, calcined, fearless. I always want to say: "You just say. I will not check." But they do not say because they think it is to marry, contact, not to unleash. "If I first say, I will never be able to leave first." And they do not speak the second, nicotheras. As if you can not go with me. I never left the first in life. And how much in life I will let go of God, I will not go first. I just can not. I do everything so that the other gone. Because I will go to the first to go - it's easier to go through your own corpse.
What a terrible word. Mortally dead. Understood. This is the dead, whom no one ever loved. But you know, for me and there is no such dead.
I never left myself first. Never first stopped love. Always until the most recent opportunity. To the very last droplet. How when in childhood you drink and hot from an empty glass, and you pull everything, pull, pull. And only your own pairs.
You will laugh, I will tell you one short story, in one tour. No matter who is very young, and I fell in love with him insanely. He sat down in the first row all evening, and poorly dressed, he sat down on the money. And in the eyes. On the third evening, I was looking at me that either the eyes would jump out, or I myself jumped onto the scene. After that, I'm moving, but myself everything else "Well, what? Still sits." Only this needs to be understood, it was not an ordinary male loved, eating a look. He was almost a boy. It was a drinking look. He looked like awesome. For sure I am his every word, like on a thread, like on a thread, as the rope attracted. This feeling should know the mermaids. And more violinists, or rather a bow and river, and fires. What is, here turns into me like a fire. I just do not know how to prey. I had such a feeling all the time that in it, in these eyes, weave. And when I'm behind the scenes with him, I kissed it, I know that this is a terrible vulgarity, I did not have a single feeling. Except one. "Saved". It lasted terribly shortly, we had nothing to tell about what. In principle, I said everything, I said, said, and then silent, because it is impossible in response to my words only eyes, kisses.
And here I'm lying in the morning, until in the morning. I still sleep, no longer sleep. And all the time I repeat something. Lips, words. Listened and know what it was? "I still like it. Another little, mommes like". Only you do not think, I'm not his sleeping, asked. We lived in different places and in general ... I asked the air. Maybe God asked. Stretch a little bit. Pulled out. He could not, I could. And never found out. And a strict father, General in Moscow, who does not know what I play. I seem to have a friend, and then suddenly will go back ..
And I will never forget, this is not alone. Because love love, but justice justice. He is not guilty that I no longer like it. It is not wine, but trouble. Not his fault, but my trouble. I don't care what to smash the service and be angry that it is not iron.
Do you ever forget when you love that you love? I never. It is like a toothache, only on the contrary, a coatful toothache. Only there whines, and here there are no words.
What are they wild fools. Those who do not like themselves do not like, as if they loved you. I'm not saying, of course, but get up like a wall. But you know, there is no such wall that I would not break through.
And you notice how they are all, even the most kissing, even the most, as if loving, so afraid to say this word? How do they never say him? One explained to me that it was rudely behind that why is the word when there are things, that is, kisses and so on. And I am: "No. The thing does not prove anything yet. And the word is everything!"
I just need this from this person. I love anything else. Let then not like anything, anything does, I do not believe things. Because the word was. I only fed this word. That is why he exists.
And what are these stingy, calcined, fearless. I always want to say: "You just say. I will not check." But they do not say because they think it is to marry, contact, not to unleash. "If I first say, I will never be able to leave first." And they do not speak the second, nicotheras. As if you can not go with me. I never left the first in life. And how much in life I will let go of God, I will not go first. I just can not. I do everything so that the other gone. Because I will go to the first to go - it's easier to go through your own corpse.
What a terrible word. Mortally dead. Understood. This is the dead, whom no one ever loved. But you know, for me and there is no such dead.
I never left myself first. Never first stopped love. Always until the most recent opportunity. To the very last droplet. How when in childhood you drink and hot from an empty glass, and you pull everything, pull, pull. And only your own pairs.
You will laugh, I will tell you one short story, in one tour. No matter who is very young, and I fell in love with him insanely. He sat down in the first row all evening, and poorly dressed, he sat down on the money. And in the eyes. On the third evening, I was looking at me that either the eyes would jump out, or I myself jumped onto the scene. After that, I'm moving, but myself everything else "Well, what? Still sits." Only this needs to be understood, it was not an ordinary male loved, eating a look. He was almost a boy. It was a drinking look. He looked like awesome. For sure I am his every word, like on a thread, like on a thread, as the rope attracted. This feeling should know the mermaids. And more violinists, or rather a bow and river, and fires. What is, here turns into me like a fire. I just do not know how to prey. I had such a feeling all the time that in it, in these eyes, weave. And when I'm behind the scenes with him, I kissed it, I know that this is a terrible vulgarity, I did not have a single feeling. Except one. "Saved". It lasted terribly shortly, we had nothing to tell about what. In principle, I said everything, I said, said, and then silent, because it is impossible in response to my words only eyes, kisses.
And here I'm lying in the morning, until in the morning. I still sleep, no longer sleep. And all the time I repeat something. Lips, words. Listened and know what it was? "I still like it. Another little, mommes like". Only you do not think, I'm not his sleeping, asked. We lived in different places and in general ... I asked the air. Maybe God asked. Stretch a little bit. Pulled out. He could not, I could. And never found out. And a strict father, General in Moscow, who does not know what I play. I seem to have a friend, and then suddenly will go back ..
And I will never forget, this is not alone. Because love love, but justice justice. He is not guilty that I no longer like it. It is not wine, but trouble. Not his fault, but my trouble. I don't care what to smash the service and be angry that it is not iron.
Другие песни исполнителя: