Мариша.. - Нет,придется все рассказать сначала
текст песни
16
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Мариша.. - Нет,придется все рассказать сначала - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Нет, придется все рассказать сначала,
и число, и гербовая печать;
видит Бог, я очень давно молчала,
но теперь не могу молчать –
этот мальчик в горле сидит как спица,
раскаленная докрасна;
либо вымереть, либо спиться,
либо гребаная весна.
Первый начал, заговорил и замер,
я еще Вас увижу здесь?
И с тех пор я бледный безумный спамер,
рифмоплетствующая взвесь,
одержимый заяц, любой эпитет
про лисицу и виноград –
и теперь он да, меня часто видит
и, по правде, уже не рад.
Нет, нигде мне так не бывает сладко,
так спокойно, так горячо –
я большой измученный кит-касатка,
лбом упавший ему в плечо.
Я большой и жадный осиный улей,
и наверно, дни мои сочтены,
так как в мире нет ничего сутулей
и прекрасней его спины
за высокой стойкой, ребром бокала,
перед монитором белее льда.
Лучше б я, конечно, не привыкала,
но не денешься никуда.
Все, поставь на паузу, Мефистофель.
Пусть вот так и будет в моем мирке.
Этот старый джаз, ироничный профиль,
сигарета в одной руке.
Нету касс, а то продала бы душу
за такого юношу, до гроша.
Но я грустный двоечник, пью и трушу,
немила, несносна, нехороша.
Сколько было жутких стихийных бедствий,
вот таких, ехидных и молодых,
ну а этот, ясно – щелбан небесный,
просто божий удар поддых.
Милый друг, - улыбчивый, нетверёзый
и чудесный, не в этом суть –
о тебе никак не выходит прозой.
Так что, братец, не обессудь.
и число, и гербовая печать;
видит Бог, я очень давно молчала,
но теперь не могу молчать –
этот мальчик в горле сидит как спица,
раскаленная докрасна;
либо вымереть, либо спиться,
либо гребаная весна.
Первый начал, заговорил и замер,
я еще Вас увижу здесь?
И с тех пор я бледный безумный спамер,
рифмоплетствующая взвесь,
одержимый заяц, любой эпитет
про лисицу и виноград –
и теперь он да, меня часто видит
и, по правде, уже не рад.
Нет, нигде мне так не бывает сладко,
так спокойно, так горячо –
я большой измученный кит-касатка,
лбом упавший ему в плечо.
Я большой и жадный осиный улей,
и наверно, дни мои сочтены,
так как в мире нет ничего сутулей
и прекрасней его спины
за высокой стойкой, ребром бокала,
перед монитором белее льда.
Лучше б я, конечно, не привыкала,
но не денешься никуда.
Все, поставь на паузу, Мефистофель.
Пусть вот так и будет в моем мирке.
Этот старый джаз, ироничный профиль,
сигарета в одной руке.
Нету касс, а то продала бы душу
за такого юношу, до гроша.
Но я грустный двоечник, пью и трушу,
немила, несносна, нехороша.
Сколько было жутких стихийных бедствий,
вот таких, ехидных и молодых,
ну а этот, ясно – щелбан небесный,
просто божий удар поддых.
Милый друг, - улыбчивый, нетверёзый
и чудесный, не в этом суть –
о тебе никак не выходит прозой.
Так что, братец, не обессудь.
No, you have to tell everything first
both the number and the stamp;
God sees, I was silent for a long time,
But now I can't be silent -
This boy in the throat sits like a knitting needle
red -hot;
Either die out, or sleep,
Or a fucking spring.
First began, spoke and froze,
Will I see you here?
And since then I have been a pale crazy spammer,
rhymesome suspension,
obsessed with a hare, any epithet
About the fox and grapes -
And now he yes, he often sees me
And, in truth, is no longer happy.
No, nowhere is it so sweet to me,
So calm, so hot -
I am a big exhausted whale cash.
Fear fell into his shoulder.
I am a big and greedy hornet hive,
And probably my days are numbered
since there are nothing soutiles in the world
And more beautiful his back
behind a high stand, a glass of a glass,
In front of the monitor is whiter than ice.
I wouldn’t get used to it, of course,
But you will not get anywhere.
All, put on pause, Mephistopheles.
Let it be so in my world.
This old jazz, an ironic profile,
A cigarette in one hand.
There is no cash desk, otherwise I would sell my soul
For such a young man, to a penny.
But I am a sad double, I drink and True,
Namilia, unbearable, bad.
How many terrible natural disasters were there,
these are such malicious and young,
Well, this one, clear - is the Sloban Heavenly,
Just God's blow to the subdigs.
Dear friend, - smiling, unsteady
And wonderful, this is not the point -
It does not come out about you.
So, brother, do not blame.
both the number and the stamp;
God sees, I was silent for a long time,
But now I can't be silent -
This boy in the throat sits like a knitting needle
red -hot;
Either die out, or sleep,
Or a fucking spring.
First began, spoke and froze,
Will I see you here?
And since then I have been a pale crazy spammer,
rhymesome suspension,
obsessed with a hare, any epithet
About the fox and grapes -
And now he yes, he often sees me
And, in truth, is no longer happy.
No, nowhere is it so sweet to me,
So calm, so hot -
I am a big exhausted whale cash.
Fear fell into his shoulder.
I am a big and greedy hornet hive,
And probably my days are numbered
since there are nothing soutiles in the world
And more beautiful his back
behind a high stand, a glass of a glass,
In front of the monitor is whiter than ice.
I wouldn’t get used to it, of course,
But you will not get anywhere.
All, put on pause, Mephistopheles.
Let it be so in my world.
This old jazz, an ironic profile,
A cigarette in one hand.
There is no cash desk, otherwise I would sell my soul
For such a young man, to a penny.
But I am a sad double, I drink and True,
Namilia, unbearable, bad.
How many terrible natural disasters were there,
these are such malicious and young,
Well, this one, clear - is the Sloban Heavenly,
Just God's blow to the subdigs.
Dear friend, - smiling, unsteady
And wonderful, this is not the point -
It does not come out about you.
So, brother, do not blame.