Мэйти - Запястья
текст песни
47
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Мэйти - Запястья - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Сегодня дивный вечер для историй,
Одну из них я оставляю здесь:
Как мальчик очень скромных территорий
Внезапно появился и исчез.
В его лице я – автор и рассказчик.
И, верно, сразу выделить оплошность,
За время до игры в известный ящик
Мои пути вели меня на роскошь.
Но красота едва меня терзала,
И, зная толк в костюмах и вине,
Я был внутри первопарадных залов
И ровно в той же степени был вне.
Я гордо пересек немало улиц
И доброй сотне дам дышал на грудь,
Когда я танцевал – их туфли гнулись
В попытках повторить мой ровный пульс.
Я справедливо принимал о том, что беден,
И твердо помнил о неравенстве ума,
Но пил вино и ночевал в твоей карете,
Предпочитая исключительно до дна.
Я был потерян и ведом манерной страстью,
Мне льстил подобный образ бытия.
Быть может, именно тогда мои запястья
В последний раз баюкали тебя.
Я обещал украсть тебя в финале бала
И был готов сойти с ума к твоим ногам.
Ты танцевала, танцевала, танцевала,
Я пил бургунд и аплодировал богам.
Никто не думал, что повозка не из лучших,
На первый взгляд, она сверкала в полный рост,
Мы пьяно прыгнули в карету для заблудших,
И я скомандовал шоферу: «Через мост!»
Извозчик лихо бил кнутом по белой паре,
А я все вежливо просил его остыть.
Он барабанил пряжкой, будто по гитаре,
Демонстративно выбивая эту прыть.
На повороте к липам нам открылась речка,
Еще до солнца на мосту вели ремонт,
Глухой старик катил два милых человечка,
Как жаль, что это было не наоборот.
Вода в реке смешалась с запахом ромашек,
В худые стекла хлестко били огоньки,
Я отнимал твои колени у мурашек
Всему на этом белом свете вопреки.
Мы пролетели на скаку столбы с рекламой,
Среди которых, как постскриптум у пера,
Прилипла надпись, припечатанная рамой;
Бульвар оставили разбитым до утра.
И скорый ход пробил состав на две удачи:
Одна влетела в окна красного креста,
Вторая – мы, и это в равной мере значит,
Что всю карету опрокинуло с моста.
Я рвал манжеты до последнего крахмала,
Я бился в тине леденеющего дна.
Из ночи в ночь тебя на мне казалось мало,
И лишь теперь я понимаю, что сполна.
Прошло достаточно времен, но эта гибель
Идет со мной, куда бы я ни бросил взгляд.
Который вторник по тебе рыдает ливень,
Который вторник о тебе не говорят.
Мне больше незачем кричать – меня не слышат.
Я обдаю вокруг реки привычный крюк.
Сегодня вечером я буду спать на крыше…
Это не образ и не вымышленный трюк.
Быть может, там я упаду спиной на прутья,
Уравновесив на минуту целый мир.
Это заслуженный итог всего распутья,
Дверям которого я был когда-то мил.
Я мерно поднимаюсь этажами
Продольного пожарного пути,
Мгновение – и я лечу в пижаме
В последний ослепительный мотив.
И каждый сон вонзает в тело ногти,
Единственный финал моих бравад –
Я собираю собственные локти,
И полон звезд расколотый гранат.
Одну из них я оставляю здесь:
Как мальчик очень скромных территорий
Внезапно появился и исчез.
В его лице я – автор и рассказчик.
И, верно, сразу выделить оплошность,
За время до игры в известный ящик
Мои пути вели меня на роскошь.
Но красота едва меня терзала,
И, зная толк в костюмах и вине,
Я был внутри первопарадных залов
И ровно в той же степени был вне.
Я гордо пересек немало улиц
И доброй сотне дам дышал на грудь,
Когда я танцевал – их туфли гнулись
В попытках повторить мой ровный пульс.
Я справедливо принимал о том, что беден,
И твердо помнил о неравенстве ума,
Но пил вино и ночевал в твоей карете,
Предпочитая исключительно до дна.
Я был потерян и ведом манерной страстью,
Мне льстил подобный образ бытия.
Быть может, именно тогда мои запястья
В последний раз баюкали тебя.
Я обещал украсть тебя в финале бала
И был готов сойти с ума к твоим ногам.
Ты танцевала, танцевала, танцевала,
Я пил бургунд и аплодировал богам.
Никто не думал, что повозка не из лучших,
На первый взгляд, она сверкала в полный рост,
Мы пьяно прыгнули в карету для заблудших,
И я скомандовал шоферу: «Через мост!»
Извозчик лихо бил кнутом по белой паре,
А я все вежливо просил его остыть.
Он барабанил пряжкой, будто по гитаре,
Демонстративно выбивая эту прыть.
На повороте к липам нам открылась речка,
Еще до солнца на мосту вели ремонт,
Глухой старик катил два милых человечка,
Как жаль, что это было не наоборот.
Вода в реке смешалась с запахом ромашек,
В худые стекла хлестко били огоньки,
Я отнимал твои колени у мурашек
Всему на этом белом свете вопреки.
Мы пролетели на скаку столбы с рекламой,
Среди которых, как постскриптум у пера,
Прилипла надпись, припечатанная рамой;
Бульвар оставили разбитым до утра.
И скорый ход пробил состав на две удачи:
Одна влетела в окна красного креста,
Вторая – мы, и это в равной мере значит,
Что всю карету опрокинуло с моста.
Я рвал манжеты до последнего крахмала,
Я бился в тине леденеющего дна.
Из ночи в ночь тебя на мне казалось мало,
И лишь теперь я понимаю, что сполна.
Прошло достаточно времен, но эта гибель
Идет со мной, куда бы я ни бросил взгляд.
Который вторник по тебе рыдает ливень,
Который вторник о тебе не говорят.
Мне больше незачем кричать – меня не слышат.
Я обдаю вокруг реки привычный крюк.
Сегодня вечером я буду спать на крыше…
Это не образ и не вымышленный трюк.
Быть может, там я упаду спиной на прутья,
Уравновесив на минуту целый мир.
Это заслуженный итог всего распутья,
Дверям которого я был когда-то мил.
Я мерно поднимаюсь этажами
Продольного пожарного пути,
Мгновение – и я лечу в пижаме
В последний ослепительный мотив.
И каждый сон вонзает в тело ногти,
Единственный финал моих бравад –
Я собираю собственные локти,
И полон звезд расколотый гранат.
Today is a wonderful evening for stories,
I leave one of them here:
Like a boy of very modest territories
Suddenly appeared and disappeared.
In his face, I am the author and narrator.
And, right, immediately allocate the oversight,
During the time to the game in the famous box
My ways led me to luxury.
But the beauty barely tormented me,
And, knowing the lot in costumes and wine,
I was inside the frontard halls
And exactly to the same extent was out.
I proudly crossed a lot of streets
And good hundreds of ladies breathed on the chest,
When I danced - their shoes got
In trying to repeat my smooth pulse.
I rightly adopted that the poor,
And firmly remembered about the inequality of the mind,
But I drank wine and spent the night in your carriage,
Preferring exclusively to the bottom.
I was lost and driven by a manner passion,
I stole a similar image of being.
Perhaps it is then my wrists
The last time the taubali you.
I promised to steal you in the ball finals
And he was ready to go crazy to your feet.
You danced, danced, danced,
I drank burgund and applauded the gods.
No one thought that the wagon was not from the best,
At first glance, she sparkled in full growth,
We drunk jumped into the carriage for lost
And I commanded the shovel: "Through the bridge!"
The cab driver is bilted by white pair,
And I politely asked him to cool.
He drummed buckle as if guitar,
Demonstrately knocking out this acume.
On the turn to Lipam we opened a river,
Even before the Sun, the bridge was repaired,
Deaf old man rolled two cute little man,
What a pity that it was not the opposite.
The water in the river was mixed with the smell of daisies,
In thin glasses, the chlestko beat the lights,
I took your knees in goosebumps
Everything in this white light is contrary to.
We flew to the chapels with advertising,
Among which, as the Pen postscript,
Prindered the inscription, pinned with the frame;
Boulevard left broken until the morning.
And the rapid move struck the composition into two luck:
One flew into the windows of the Red Cross,
The second - we, and it equally means
That all the carriage overturned from the bridge.
I broke the cuff to the last starch,
I fought in the Tine of the Green Dna.
From the night in the night you seemed little to me
And now I understand that in full.
Time passed enough, but this death
Going with me wherever I threw a glance.
Which Tuesday is shyled on you,
Which Tuesday is not talking about you.
I no longer need to scream - I do not hear me.
I hide around the river the usual hook.
Tonight I will sleep on the roof ...
This is not an image and not a fictional trick.
Perhaps there I will fall back on the rods
Balanceing for a minute the whole world.
This is a well-deserved result of the entire dissolution,
Whose doors I was once mil.
I rifle the floors
Longitudinal fire trip
A moment - and I'm flying in pajamas
In the last dazzling motive.
And every dream is blocked into the body of the nails,
The only finale of my bravad -
I collect my own elbows,
And full of stars split grenades.
I leave one of them here:
Like a boy of very modest territories
Suddenly appeared and disappeared.
In his face, I am the author and narrator.
And, right, immediately allocate the oversight,
During the time to the game in the famous box
My ways led me to luxury.
But the beauty barely tormented me,
And, knowing the lot in costumes and wine,
I was inside the frontard halls
And exactly to the same extent was out.
I proudly crossed a lot of streets
And good hundreds of ladies breathed on the chest,
When I danced - their shoes got
In trying to repeat my smooth pulse.
I rightly adopted that the poor,
And firmly remembered about the inequality of the mind,
But I drank wine and spent the night in your carriage,
Preferring exclusively to the bottom.
I was lost and driven by a manner passion,
I stole a similar image of being.
Perhaps it is then my wrists
The last time the taubali you.
I promised to steal you in the ball finals
And he was ready to go crazy to your feet.
You danced, danced, danced,
I drank burgund and applauded the gods.
No one thought that the wagon was not from the best,
At first glance, she sparkled in full growth,
We drunk jumped into the carriage for lost
And I commanded the shovel: "Through the bridge!"
The cab driver is bilted by white pair,
And I politely asked him to cool.
He drummed buckle as if guitar,
Demonstrately knocking out this acume.
On the turn to Lipam we opened a river,
Even before the Sun, the bridge was repaired,
Deaf old man rolled two cute little man,
What a pity that it was not the opposite.
The water in the river was mixed with the smell of daisies,
In thin glasses, the chlestko beat the lights,
I took your knees in goosebumps
Everything in this white light is contrary to.
We flew to the chapels with advertising,
Among which, as the Pen postscript,
Prindered the inscription, pinned with the frame;
Boulevard left broken until the morning.
And the rapid move struck the composition into two luck:
One flew into the windows of the Red Cross,
The second - we, and it equally means
That all the carriage overturned from the bridge.
I broke the cuff to the last starch,
I fought in the Tine of the Green Dna.
From the night in the night you seemed little to me
And now I understand that in full.
Time passed enough, but this death
Going with me wherever I threw a glance.
Which Tuesday is shyled on you,
Which Tuesday is not talking about you.
I no longer need to scream - I do not hear me.
I hide around the river the usual hook.
Tonight I will sleep on the roof ...
This is not an image and not a fictional trick.
Perhaps there I will fall back on the rods
Balanceing for a minute the whole world.
This is a well-deserved result of the entire dissolution,
Whose doors I was once mil.
I rifle the floors
Longitudinal fire trip
A moment - and I'm flying in pajamas
In the last dazzling motive.
And every dream is blocked into the body of the nails,
The only finale of my bravad -
I collect my own elbows,
And full of stars split grenades.
Другие песни исполнителя: