Михаил Круг - марьяна -буфетчица
текст песни
24
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Михаил Круг - марьяна -буфетчица - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Когда я молодой был и красивый,
Я очень часто навещал вокзал.
Я так любил попить у Муси пива
И посмотреть буфетчице в глаза.
Ах, Муська, ты, буфетчица,
Ты просто мой восторг,
Ты просто моих дней тюремных память.
Я помню, как об стол разбил наполненный прибор,
Когда в кабак ты впёрлась с мусорами.
Да шухер был на редкость деликатный:
Дружков моих забрали в воронок,
И я стоял красивый и нарядный,
Но сделать ничего тебе не смог.
Но как-то летним вечером я снял с себя пиджак;
По переулку медленно и вольно
Ты шла с каким-то фраером и улыбалась так,
Как будто здесь тобою все довольны.
Я вынул нож и мирно сунул в брюхо,
И фраер, мне сказав: «Прощай», — упал.
Лишь пели за базаром проститутки,
И я перед тобой один стоял.
Ты стоишь, красивая биксуля на мази,
Облокотившись локтем на перила,
И невзначай так, нехотя сказала: «Уходи».
Да, шкура, ты меня во мне убила.
В тот раз я не хотел базар с тобою.
Я отпустил тебя: До встречи, Мусь, —
Но залетел на срок с дружком весною
И сам не знал, что скоро я вернусь.
Побег; порвал охранников; скитальство по ночам.
И вот я снова в городе, в Слободке.
Тебя узнал по голосу, по смеху, по плечам
И по твоей качающей походке.
И я с дружком пошёл к тебе навстречу,
В кармане сжав рукой свой финский нож.
Но, как назло, — патруль в тот тёплый вечер...
Не дали мне пырнуть, но ты умрёшь.
Я долго ждал при случае отдать тебе должок,
И как-то в ресторане у оркестра,
Смотрю я, к твоей талии прижался сторожок,
Тверской налётчик, гастролёр-маэстро.
Он мял тебя, как сорванную розу,
А тут в сторонке мирно я стою,
Смотрю и наблюдаю твою позу,
А ты в тот миг заметила мою.
Шепнув маэстро на ухо, как видно, про меня, —
Ты плохо, знать, порекомендовала.
Пока я с ним разбор чинил и беспредел замял,
Ты сбегала в отдел и настучала.
Меня у магазина повязали,
Отняли нож, свободу и долги.
Я помню, как стоял в судебном зале,
А по бокам блестели сапоги.
Пять лет сижу в Калинине, тяну свой долгий срок,
И узнаю, что Муську за прилавком
Немножечко порезали, отдали мой должок,
Маэстро и дружок в Слободке Славка.
Как молода была ты и красива,
Я представляю, как лежала ты,
Улыбка на лице твоём чуть криво,
И нож в груди для полной красоты.
Я очень часто навещал вокзал.
Я так любил попить у Муси пива
И посмотреть буфетчице в глаза.
Ах, Муська, ты, буфетчица,
Ты просто мой восторг,
Ты просто моих дней тюремных память.
Я помню, как об стол разбил наполненный прибор,
Когда в кабак ты впёрлась с мусорами.
Да шухер был на редкость деликатный:
Дружков моих забрали в воронок,
И я стоял красивый и нарядный,
Но сделать ничего тебе не смог.
Но как-то летним вечером я снял с себя пиджак;
По переулку медленно и вольно
Ты шла с каким-то фраером и улыбалась так,
Как будто здесь тобою все довольны.
Я вынул нож и мирно сунул в брюхо,
И фраер, мне сказав: «Прощай», — упал.
Лишь пели за базаром проститутки,
И я перед тобой один стоял.
Ты стоишь, красивая биксуля на мази,
Облокотившись локтем на перила,
И невзначай так, нехотя сказала: «Уходи».
Да, шкура, ты меня во мне убила.
В тот раз я не хотел базар с тобою.
Я отпустил тебя: До встречи, Мусь, —
Но залетел на срок с дружком весною
И сам не знал, что скоро я вернусь.
Побег; порвал охранников; скитальство по ночам.
И вот я снова в городе, в Слободке.
Тебя узнал по голосу, по смеху, по плечам
И по твоей качающей походке.
И я с дружком пошёл к тебе навстречу,
В кармане сжав рукой свой финский нож.
Но, как назло, — патруль в тот тёплый вечер...
Не дали мне пырнуть, но ты умрёшь.
Я долго ждал при случае отдать тебе должок,
И как-то в ресторане у оркестра,
Смотрю я, к твоей талии прижался сторожок,
Тверской налётчик, гастролёр-маэстро.
Он мял тебя, как сорванную розу,
А тут в сторонке мирно я стою,
Смотрю и наблюдаю твою позу,
А ты в тот миг заметила мою.
Шепнув маэстро на ухо, как видно, про меня, —
Ты плохо, знать, порекомендовала.
Пока я с ним разбор чинил и беспредел замял,
Ты сбегала в отдел и настучала.
Меня у магазина повязали,
Отняли нож, свободу и долги.
Я помню, как стоял в судебном зале,
А по бокам блестели сапоги.
Пять лет сижу в Калинине, тяну свой долгий срок,
И узнаю, что Муську за прилавком
Немножечко порезали, отдали мой должок,
Маэстро и дружок в Слободке Славка.
Как молода была ты и красива,
Я представляю, как лежала ты,
Улыбка на лице твоём чуть криво,
И нож в груди для полной красоты.
When I was young and beautiful,
I very often visited the station.
I loved to drink with Musi beer
And look in the barrier in the eye.
Ah, Muska, you, a barm,
You are just my delight
You are just my days of prison memory.
I remember how I broke the filled device about the table,
When you got into the tavern with garbage.
Yes, Shucher was extremely delicate:
My Druzhkov was taken to the funnel,
And I stood beautiful and elegant,
But I could not do anything.
But somehow a summer evening I took off my jacket;
According to the lane slowly and free
You walked with some fraer and smiled like that,
As if everyone is happy here.
I took out the knife and put it peacefully in the belly,
And Fraer, saying to me: “Farewell,” fell.
Only sang behind the bazaar prostitutes,
And I stood in front of you.
You are standing, beautiful biksul on the ointment,
Leaning off his elbow on the railing,
And by chance, reluctantly said: "Go away."
Yes, skin, you killed me in me.
At that time I did not want a bazaar with you.
I let you go: See you, Musa, -
But flew for a period with a friend in the spring
And he himself did not know that I would be back soon.
The escape; tore the guards; Wandering at night.
And here I am again in the city, in the settlement.
I recognized you by voice, laughter, on the shoulders
And on your swinging gait.
And I went to meet you with my friend,
In his pocket, squeezing his Finnish knife with his hand.
But, as luck would have it, - a patrol on that warm evening ...
They didn’t let me poke, but you will die.
I have been waiting for a long time to give you a request,
And somehow in the restaurant at the orchestra,
I look, the guard pressed to your waist,
Tverskaya raid, tour-maestro.
He crumpled you like a torn rose,
And here I stand on the sidelines peacefully,
I look and watch your pose
And you noticed mine at that moment.
Having whispering the maestro in the ear, apparently, about me, -
You are bad, to know, recommended.
While I was repaired with him and hesed lawlessness,
You ran to the department and tapped.
I was tied at the store,
They took a knife, freedom and debts.
I remember how I stood in the courtroom,
And boots shone on the sides.
I have been sitting in Kalinin for five years, I pull my long time,
And I find out that the Muska is behind the counter
They cut a little, gave my debt,
Maestro and friend in the Slavka settlement.
How young you were and beautiful
I can imagine how you were lying
A smile on your face is a little crooked
And a knife in the chest for complete beauty.
I very often visited the station.
I loved to drink with Musi beer
And look in the barrier in the eye.
Ah, Muska, you, a barm,
You are just my delight
You are just my days of prison memory.
I remember how I broke the filled device about the table,
When you got into the tavern with garbage.
Yes, Shucher was extremely delicate:
My Druzhkov was taken to the funnel,
And I stood beautiful and elegant,
But I could not do anything.
But somehow a summer evening I took off my jacket;
According to the lane slowly and free
You walked with some fraer and smiled like that,
As if everyone is happy here.
I took out the knife and put it peacefully in the belly,
And Fraer, saying to me: “Farewell,” fell.
Only sang behind the bazaar prostitutes,
And I stood in front of you.
You are standing, beautiful biksul on the ointment,
Leaning off his elbow on the railing,
And by chance, reluctantly said: "Go away."
Yes, skin, you killed me in me.
At that time I did not want a bazaar with you.
I let you go: See you, Musa, -
But flew for a period with a friend in the spring
And he himself did not know that I would be back soon.
The escape; tore the guards; Wandering at night.
And here I am again in the city, in the settlement.
I recognized you by voice, laughter, on the shoulders
And on your swinging gait.
And I went to meet you with my friend,
In his pocket, squeezing his Finnish knife with his hand.
But, as luck would have it, - a patrol on that warm evening ...
They didn’t let me poke, but you will die.
I have been waiting for a long time to give you a request,
And somehow in the restaurant at the orchestra,
I look, the guard pressed to your waist,
Tverskaya raid, tour-maestro.
He crumpled you like a torn rose,
And here I stand on the sidelines peacefully,
I look and watch your pose
And you noticed mine at that moment.
Having whispering the maestro in the ear, apparently, about me, -
You are bad, to know, recommended.
While I was repaired with him and hesed lawlessness,
You ran to the department and tapped.
I was tied at the store,
They took a knife, freedom and debts.
I remember how I stood in the courtroom,
And boots shone on the sides.
I have been sitting in Kalinin for five years, I pull my long time,
And I find out that the Muska is behind the counter
They cut a little, gave my debt,
Maestro and friend in the Slavka settlement.
How young you were and beautiful
I can imagine how you were lying
A smile on your face is a little crooked
And a knife in the chest for complete beauty.
Другие песни исполнителя: