мириам сехон - в письме на юг
текст песни
44
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
мириам сехон - в письме на юг - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В письме на юг (1961)
Иосиф Бродский.
Г. Гинзбургу-Воскову
Ты уехал на юг, а здесь настали теплые дни,
нагревается мост, ровно плещет вода, пыль витает,
я теперь прохожу в переулке, все в тени, все в тени, все в тени,
и вблизи надо мной твой пустой самолет пролетает.
Господи, я говорю, помоги, помоги ему,
я дурной человек, но ты помоги, я пойду, я пойду прощусь,
Господи, я боюсь за него, нужно помочь, я ладонь подниму,
самолет летит, Господи, помоги, я боюсь.
Так боюсь за себя. Настали теплые дни, так тепло,
пригородные пляжи, желтые паруса посреди залива,
теплый лязг трамваев, воздух в листьях, на той стороне светло,
я прохожу в тени, вижу воду, почти счастливый.
Из распахнутых окон телефоны звенят, и квартиры шумят, и деревья
листвой полны,
солнце светит в дали, солнце светит в горах -- над ним,
в этом городе вновь настали теплые дни.
Помоги мне не быть, помоги мне не быть здесь одним.
Пробегай, пробегай, ты любовник, и здесь тебя ждут,
вдоль решеток канала пробегай, задевая рукой гранит,
ровно плещет вода, на балконах цветы цветут,
вот горячей листвой над каналом каштан шумит.
С каждым днем за спиной все плотней закрываются окна оставленных лет,
кто-то смотрит вослед -- за стеклом, все глядит холодней,
впереди, кроме улиц твоих, никого, ничего уже нет,
как поверить, что ты проживешь еще столько же дней.
Потому-то все чаще, все чаще ты смотришь назад,
значит, жизнь -- только утренний свет, только сердца уверенный стук;
только горы стоят, только горы стоят в твоих белых глазах,
это страшно узнать -- никогда не вернешься на Юг.
Прощайте, горы. Что я прожил, что помню, что знаю на час,
никогда не узнаю, но если приходит, приходит пора уходить,
никогда не забуду, и вы не забудьте, что сверху я видел вас,
а теперь здесь другой, я уже не вернусь, постарайтесь простить.
Горы, горы мои. Навсегда белый свет, белый снег, белый свет,
до последнего часа в душе, в ходе мертвых имен,
вечных белых вершин над долинами минувших лет,
словно тысячи рек на свиданьи у вечных времен.
Словно тысячи рек умолкают на миг, умолкают на миг, на мгновение вдруг,
я запомню себя, там, в горах, посреди ослепительных стен,
там, внизу, человек, это я говорю в моих письмах на Юг:
добрый день, моя смерть, добрый день, добрый день, добрый день.
Иосиф Бродский.
Г. Гинзбургу-Воскову
Ты уехал на юг, а здесь настали теплые дни,
нагревается мост, ровно плещет вода, пыль витает,
я теперь прохожу в переулке, все в тени, все в тени, все в тени,
и вблизи надо мной твой пустой самолет пролетает.
Господи, я говорю, помоги, помоги ему,
я дурной человек, но ты помоги, я пойду, я пойду прощусь,
Господи, я боюсь за него, нужно помочь, я ладонь подниму,
самолет летит, Господи, помоги, я боюсь.
Так боюсь за себя. Настали теплые дни, так тепло,
пригородные пляжи, желтые паруса посреди залива,
теплый лязг трамваев, воздух в листьях, на той стороне светло,
я прохожу в тени, вижу воду, почти счастливый.
Из распахнутых окон телефоны звенят, и квартиры шумят, и деревья
листвой полны,
солнце светит в дали, солнце светит в горах -- над ним,
в этом городе вновь настали теплые дни.
Помоги мне не быть, помоги мне не быть здесь одним.
Пробегай, пробегай, ты любовник, и здесь тебя ждут,
вдоль решеток канала пробегай, задевая рукой гранит,
ровно плещет вода, на балконах цветы цветут,
вот горячей листвой над каналом каштан шумит.
С каждым днем за спиной все плотней закрываются окна оставленных лет,
кто-то смотрит вослед -- за стеклом, все глядит холодней,
впереди, кроме улиц твоих, никого, ничего уже нет,
как поверить, что ты проживешь еще столько же дней.
Потому-то все чаще, все чаще ты смотришь назад,
значит, жизнь -- только утренний свет, только сердца уверенный стук;
только горы стоят, только горы стоят в твоих белых глазах,
это страшно узнать -- никогда не вернешься на Юг.
Прощайте, горы. Что я прожил, что помню, что знаю на час,
никогда не узнаю, но если приходит, приходит пора уходить,
никогда не забуду, и вы не забудьте, что сверху я видел вас,
а теперь здесь другой, я уже не вернусь, постарайтесь простить.
Горы, горы мои. Навсегда белый свет, белый снег, белый свет,
до последнего часа в душе, в ходе мертвых имен,
вечных белых вершин над долинами минувших лет,
словно тысячи рек на свиданьи у вечных времен.
Словно тысячи рек умолкают на миг, умолкают на миг, на мгновение вдруг,
я запомню себя, там, в горах, посреди ослепительных стен,
там, внизу, человек, это я говорю в моих письмах на Юг:
добрый день, моя смерть, добрый день, добрый день, добрый день.
In a letter for South (1961)
Joseph Brodsky.
Ginzburg-Vyskov
You went south, and here they have come warm days,
The bridge is heated, the water, dust, the dust is twist,
I now pass in the alley, everything is in the shadows, everything is in the shadows, everything is in the shadows,
And near your empty plane flies me.
Lord, I say, help, help him
I am a bad person, but you help, I'll go, I will go says,
Lord, I'm afraid for him, I need to help, I will raise my palm,
The plane flies, Lord, help, I'm afraid.
So I'm afraid for myself. Warm days have come so warm
suburban beaches, yellow sails in the middle of the bay,
warm clad trams, air in the leaves, on that side light,
I'm going to the shade, I see water, almost happy.
From open windows, phones ring, and apartments are noisy, and trees
foliage full
The sun shines in Dali, the sun shines in the mountains - above him,
In this city, warm days came again.
Help me not be, help me not be here one.
Run, run, you're a lover, and here you are waiting for
Along the gratings of the channel run, hurt with hand granite,
Rivnely splashes water, flowers bloom in balconies,
Here is a hot foliage over the canal chestnut noise.
Every day behind your back, the windows of the left years are closed,
Someone is watching the age of the glass, everything looks cold,
ahead, except your streets, no one, nothing is no,
How to believe that you will live as many days.
That's why more and more often you look back,
So life is only morning light, only the heart is a confident knock;
Only mountains stand, only the mountains stand in your white eyes,
It is terrible to know - never return south.
Goodbye mountains. What I lived, I remember that I know for an hour,
I never know, but if it comes, it's time to go away,
I will never forget, and you do not forget that I saw you from above,
And now here is another, I will not be back, try to forgive.
Mountains, my mountains. Forever white light, white snow, white light,
until the last hour in the shower, during the dead names,
eternal white peaks over the valleys of the past years,
As if thousands of rivers on dates in eternal times.
As if thousands of rivers are silent for a moment, silent for a moment, for a moment suddenly,
I will remember myself, there in the mountains, in the midst of dazzling walls,
There, below, a man, I'm talking in my letters south:
Good afternoon, my death, good afternoon, good afternoon, good afternoon.
Joseph Brodsky.
Ginzburg-Vyskov
You went south, and here they have come warm days,
The bridge is heated, the water, dust, the dust is twist,
I now pass in the alley, everything is in the shadows, everything is in the shadows, everything is in the shadows,
And near your empty plane flies me.
Lord, I say, help, help him
I am a bad person, but you help, I'll go, I will go says,
Lord, I'm afraid for him, I need to help, I will raise my palm,
The plane flies, Lord, help, I'm afraid.
So I'm afraid for myself. Warm days have come so warm
suburban beaches, yellow sails in the middle of the bay,
warm clad trams, air in the leaves, on that side light,
I'm going to the shade, I see water, almost happy.
From open windows, phones ring, and apartments are noisy, and trees
foliage full
The sun shines in Dali, the sun shines in the mountains - above him,
In this city, warm days came again.
Help me not be, help me not be here one.
Run, run, you're a lover, and here you are waiting for
Along the gratings of the channel run, hurt with hand granite,
Rivnely splashes water, flowers bloom in balconies,
Here is a hot foliage over the canal chestnut noise.
Every day behind your back, the windows of the left years are closed,
Someone is watching the age of the glass, everything looks cold,
ahead, except your streets, no one, nothing is no,
How to believe that you will live as many days.
That's why more and more often you look back,
So life is only morning light, only the heart is a confident knock;
Only mountains stand, only the mountains stand in your white eyes,
It is terrible to know - never return south.
Goodbye mountains. What I lived, I remember that I know for an hour,
I never know, but if it comes, it's time to go away,
I will never forget, and you do not forget that I saw you from above,
And now here is another, I will not be back, try to forgive.
Mountains, my mountains. Forever white light, white snow, white light,
until the last hour in the shower, during the dead names,
eternal white peaks over the valleys of the past years,
As if thousands of rivers on dates in eternal times.
As if thousands of rivers are silent for a moment, silent for a moment, for a moment suddenly,
I will remember myself, there in the mountains, in the midst of dazzling walls,
There, below, a man, I'm talking in my letters south:
Good afternoon, my death, good afternoon, good afternoon, good afternoon.