Настройщик - Ноябрская сказка
текст песни
14
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Настройщик - Ноябрская сказка - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Он суёт ей руки под платье бесцеремонно, и она горит для него феерверком в ноябрьской слякоти крыш.
Он давно позабыл, что значит быть юным и до мозга костей влюблённым.
Сгребает её, беззащитную, маленькую, в охапку, и в ухо ей шелестом ветра: "Ты мой малыш".
У него к ней, знаешь, такая осенняя нежность, холод жестких ладоней и голод по птичьим её, тонокостным запястьям.
Он всё ждал. Вот, появится, та, что в конце-то концов не одно только тело тронет, а нарвался, гляди-ка, на это вот робкое, полудетское счастье.
Ему стыдно, он прячет такое что-то за этой playboy-улыбкой, настоящее, нежное, словно к подобранному среди зимы котёнку...
Её мнит то последней любовью, то просто нелепой судьбы ошибкой, видит в ней то Лилит, то простого запутавшегося ребёнка.
Утром, когда она тёплым носом тычется в плечи, он обнимает её, не глядя, и думает о другой, той, которая не любила.
Вспоминает банальную фразу, что милосердное время летит и лечит.
Лишь болит внутри так, словно кто-то связал в чёртов Горидев узел жилы.
Он не любит её ни смешным оленёнком ни мудрой прекрасной девой: Ей не стать такой, чтоб ему залечить эти шрамы и стылые злые раны.
Где тягаться девчонке со Снежною, мать её так, Королевой? Разве, что в сказке, но и он ведь не Кай, просто мальчик больной и странный.
Она чует в нём нежность, а видит, как прячет глаза от неё, и холод пробирается ей под свитер и трогает между лопаток кожу.
И, ещё, она чует по той, неизвестной и не забытой, извечный голод.
Опускает при нём ресницы и держит себя за плечи от горестных мыслей ёжась.
А бывает и так, что он обнимает её ночами, прижимаясь, и ластится так, будто кот к хозяйке.
И тогда она ходит неделями глупо, назло нелюбви и невере в себя, улыбаясь, спит одна в его старой, тайком унесённой из дому майке.
С ним она Королева, Джульетта, русалка и грёбанная Жар-птица. Засыпать рядом с ним - как по радуге, да босиком, улыбаясь небу.
Они держатся за руки, шутят, молчат и гуляют ночами, когда не спится. И, как дети, уже ожидают, колючего, свежего, вечно волшебного первого снега.
У неё к нему - вера, по-детски наивная, вечная, страшная вера, из таких, что наружу сердце, если, вдруг, отобрать, да пустить погулять в одиночку.
Не история, право, у них, а пьеса в стиле Шекспира, а, может, Мольера...
Ну а дальше-то что?
Да откуда мне знать? Видишь, в тексте стоит три точки...
Маленькая Ло
Он давно позабыл, что значит быть юным и до мозга костей влюблённым.
Сгребает её, беззащитную, маленькую, в охапку, и в ухо ей шелестом ветра: "Ты мой малыш".
У него к ней, знаешь, такая осенняя нежность, холод жестких ладоней и голод по птичьим её, тонокостным запястьям.
Он всё ждал. Вот, появится, та, что в конце-то концов не одно только тело тронет, а нарвался, гляди-ка, на это вот робкое, полудетское счастье.
Ему стыдно, он прячет такое что-то за этой playboy-улыбкой, настоящее, нежное, словно к подобранному среди зимы котёнку...
Её мнит то последней любовью, то просто нелепой судьбы ошибкой, видит в ней то Лилит, то простого запутавшегося ребёнка.
Утром, когда она тёплым носом тычется в плечи, он обнимает её, не глядя, и думает о другой, той, которая не любила.
Вспоминает банальную фразу, что милосердное время летит и лечит.
Лишь болит внутри так, словно кто-то связал в чёртов Горидев узел жилы.
Он не любит её ни смешным оленёнком ни мудрой прекрасной девой: Ей не стать такой, чтоб ему залечить эти шрамы и стылые злые раны.
Где тягаться девчонке со Снежною, мать её так, Королевой? Разве, что в сказке, но и он ведь не Кай, просто мальчик больной и странный.
Она чует в нём нежность, а видит, как прячет глаза от неё, и холод пробирается ей под свитер и трогает между лопаток кожу.
И, ещё, она чует по той, неизвестной и не забытой, извечный голод.
Опускает при нём ресницы и держит себя за плечи от горестных мыслей ёжась.
А бывает и так, что он обнимает её ночами, прижимаясь, и ластится так, будто кот к хозяйке.
И тогда она ходит неделями глупо, назло нелюбви и невере в себя, улыбаясь, спит одна в его старой, тайком унесённой из дому майке.
С ним она Королева, Джульетта, русалка и грёбанная Жар-птица. Засыпать рядом с ним - как по радуге, да босиком, улыбаясь небу.
Они держатся за руки, шутят, молчат и гуляют ночами, когда не спится. И, как дети, уже ожидают, колючего, свежего, вечно волшебного первого снега.
У неё к нему - вера, по-детски наивная, вечная, страшная вера, из таких, что наружу сердце, если, вдруг, отобрать, да пустить погулять в одиночку.
Не история, право, у них, а пьеса в стиле Шекспира, а, может, Мольера...
Ну а дальше-то что?
Да откуда мне знать? Видишь, в тексте стоит три точки...
Маленькая Ло
He puts her hands under her dress unceremoniously, and she burns for him by a feerver in the November slush of roofs.
He forgot for a long time, which means to be young and to the brain of bones in love.
He rakes her, defenseless, small, in an armful, and in her ear the rustle of the wind: "You are my baby."
He, you know, has such autumn tenderness, cold palms and hunger on her bird, ton -sized wrists.
He was waiting for everything. Here, it will appear, the one that in the end not only the body will touch, but ran into, looked at this timid, semi-disinfecting happiness.
He is ashamed, he is hiding something behind this Playboy-shell, real, gentle, as if to a kitten selected among winter ...
It imagines it with the last love, then just an absurd fate by a mistake, sees in it either Lilith or a simple confused child.
In the morning, when she pokes her shoulders with a warm nose, he hugs her without looking, and thinks about another, the one who did not love.
He recalls the banal phrase that the merciful time flies and heals.
It only hurts inside as if someone had tied the codes of the veins in the damn mountains.
He does not love her with a ridiculous deer nor a wise beautiful maid: she can’t become like that to heal these scars and embraced evil wounds.
Where to compete with a girl with Snezhnoy, her mother is so, the queen? Is that in a fairy tale, but he’s not a kai, just a sick and strange boy.
She smells tenderness in him, and sees how she hides her eyes from her, and the cold makes her way under the sweater and touches the skin between the shoulder blades.
And, also, she smells that unknown and not forgotten, eternal hunger.
He lowers his eyelashes with him and holds himself by the shoulders from sorrowful thoughts,
And it also happens that he hugs her at night, clinging, and climbing like a cat to the mistress.
And then she walks stupid for weeks, spite of dislike and not -wrapping, smiling, sleeps alone in his old T -shirt, secretly carried away from the house.
With him, she is a queen, Juliet, a mermaid and a shuttered firebird. To fall asleep next to him - like on a rainbow, but barefoot, smiling at the sky.
They hold hands, joke, silent and walk at night when they do not sleep. And, as children, they are already awaiting prickly, fresh, forever magical first snow.
She has a faith, childishly naive, eternal, terrible faith, of those that outward, if, suddenly, take away, and let go for a walk alone.
Not history, right, they have, but a play in Shakespeare's style, and maybe Moliere ...
Well, then what?
How do I know? You see, there are three points in the text ...
Little Lo
He forgot for a long time, which means to be young and to the brain of bones in love.
He rakes her, defenseless, small, in an armful, and in her ear the rustle of the wind: "You are my baby."
He, you know, has such autumn tenderness, cold palms and hunger on her bird, ton -sized wrists.
He was waiting for everything. Here, it will appear, the one that in the end not only the body will touch, but ran into, looked at this timid, semi-disinfecting happiness.
He is ashamed, he is hiding something behind this Playboy-shell, real, gentle, as if to a kitten selected among winter ...
It imagines it with the last love, then just an absurd fate by a mistake, sees in it either Lilith or a simple confused child.
In the morning, when she pokes her shoulders with a warm nose, he hugs her without looking, and thinks about another, the one who did not love.
He recalls the banal phrase that the merciful time flies and heals.
It only hurts inside as if someone had tied the codes of the veins in the damn mountains.
He does not love her with a ridiculous deer nor a wise beautiful maid: she can’t become like that to heal these scars and embraced evil wounds.
Where to compete with a girl with Snezhnoy, her mother is so, the queen? Is that in a fairy tale, but he’s not a kai, just a sick and strange boy.
She smells tenderness in him, and sees how she hides her eyes from her, and the cold makes her way under the sweater and touches the skin between the shoulder blades.
And, also, she smells that unknown and not forgotten, eternal hunger.
He lowers his eyelashes with him and holds himself by the shoulders from sorrowful thoughts,
And it also happens that he hugs her at night, clinging, and climbing like a cat to the mistress.
And then she walks stupid for weeks, spite of dislike and not -wrapping, smiling, sleeps alone in his old T -shirt, secretly carried away from the house.
With him, she is a queen, Juliet, a mermaid and a shuttered firebird. To fall asleep next to him - like on a rainbow, but barefoot, smiling at the sky.
They hold hands, joke, silent and walk at night when they do not sleep. And, as children, they are already awaiting prickly, fresh, forever magical first snow.
She has a faith, childishly naive, eternal, terrible faith, of those that outward, if, suddenly, take away, and let go for a walk alone.
Not history, right, they have, but a play in Shakespeare's style, and maybe Moliere ...
Well, then what?
How do I know? You see, there are three points in the text ...
Little Lo