Ольга Афраймович - Яблочные хроники
текст песни
26
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Ольга Афраймович - Яблочные хроники - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Я знаю, я знаю — в миру, на войне ли —
Мы самое яблочко этого тира.
И если бы раньше мы были сильнее,
То были б не здесь, а среди дезертиров.
Мы скоро прокатимся яблочным спасом,
Огнем созревания сердца из мертвых,
Спалим этот бункер и боеприпасы —
И снова нальем оружейному черту.
Нет, я не устану от млечного зова,
От долгой войны и трофейного спирта,
От всех, кто победой уже окольцован
И вынут навечно из списка убитых,
Кто 32-го беспечного мая
Адепты с невидно мерцающим мелом,
Кто тысячи раз отдавал, не ломаясь,
Веселой земле оловянное тело.
Неважно, в какой из печей — на исходе
Из белой ли, черной сновидящей кожи —
Я сдамся с последней отметкой "не годен
К обыденной службе"... но все это позже.
Пока же, с тоской демиурга в походке,
Забудешь в седьмом из привычных карманов
Билет проездной, табака три щепотки
И самого грустного из оловянных.
Да если б он мог закричать, что разрушен
От боли родства, от слепящего света,
То память вместила бы, не поперхнувшись,
Внезапный глоток настоящего лета.
Охотник плохой — он вернется из рая
Почти невредимым, почти без улова.
Он только прошепчет тебе, задыхаясь
Невзорванной силой забитого слова:
Я дом, заколоченный от разоренья,
Закрытое солнце, бумажная веха,
В меня прорастают цветы возвращенья
И брызги лозы виноградного смеха.
Так скоро и нас сокрушит и закружит,
Швырнет за шагами без тени и речи,
За всем, что сияет внутри и снаружи,
Внутри и снаружи — одна бесконечность,
Ни яви, ни сна... разрывая границы —
Ты первый, кто равен тому и другому,
Кто стены рисует и сам себе снится,
Когда замирает в мгновенье от дома.
Пока не дописаны все партитуры,
Пока у руэды не сдвинулись пары,
Пока шахматисты мешают фигуры,
А доски стоят под недолгой опарой,
Налей мне стакан неразбавленной правды —
За белые перья былого блезиру,
За воздух, летящий в мерцание сада,
В стволы и артерии спящего мира.
Мы скоро не вспомним, на самом ли деле
Сжигали мундир и искали прохода —
Для всех, без деленья на небо и землю —
К дыханию певчего духа свободы.
Мы самое яблочко этого тира.
И если бы раньше мы были сильнее,
То были б не здесь, а среди дезертиров.
Мы скоро прокатимся яблочным спасом,
Огнем созревания сердца из мертвых,
Спалим этот бункер и боеприпасы —
И снова нальем оружейному черту.
Нет, я не устану от млечного зова,
От долгой войны и трофейного спирта,
От всех, кто победой уже окольцован
И вынут навечно из списка убитых,
Кто 32-го беспечного мая
Адепты с невидно мерцающим мелом,
Кто тысячи раз отдавал, не ломаясь,
Веселой земле оловянное тело.
Неважно, в какой из печей — на исходе
Из белой ли, черной сновидящей кожи —
Я сдамся с последней отметкой "не годен
К обыденной службе"... но все это позже.
Пока же, с тоской демиурга в походке,
Забудешь в седьмом из привычных карманов
Билет проездной, табака три щепотки
И самого грустного из оловянных.
Да если б он мог закричать, что разрушен
От боли родства, от слепящего света,
То память вместила бы, не поперхнувшись,
Внезапный глоток настоящего лета.
Охотник плохой — он вернется из рая
Почти невредимым, почти без улова.
Он только прошепчет тебе, задыхаясь
Невзорванной силой забитого слова:
Я дом, заколоченный от разоренья,
Закрытое солнце, бумажная веха,
В меня прорастают цветы возвращенья
И брызги лозы виноградного смеха.
Так скоро и нас сокрушит и закружит,
Швырнет за шагами без тени и речи,
За всем, что сияет внутри и снаружи,
Внутри и снаружи — одна бесконечность,
Ни яви, ни сна... разрывая границы —
Ты первый, кто равен тому и другому,
Кто стены рисует и сам себе снится,
Когда замирает в мгновенье от дома.
Пока не дописаны все партитуры,
Пока у руэды не сдвинулись пары,
Пока шахматисты мешают фигуры,
А доски стоят под недолгой опарой,
Налей мне стакан неразбавленной правды —
За белые перья былого блезиру,
За воздух, летящий в мерцание сада,
В стволы и артерии спящего мира.
Мы скоро не вспомним, на самом ли деле
Сжигали мундир и искали прохода —
Для всех, без деленья на небо и землю —
К дыханию певчего духа свободы.
I know, I know - in the world, in the war -
We are the most apple of this shooting range.
And if before we were stronger,
It would not be here, but among the deserters.
We will soon ride an apple reserve,
The fire of the heart from the dead,
We burn this bunker and ammunition -
And again we pour the weapon line.
No, I will not get tired of the Milky Call,
From a long war and trophy alcohol,
From everyone who has already been ringed by victory
And taken out forever from the list of the dead,
Who is the 32nd Careless May
Adepts with an invisibly shimmering chalk,
Who gave it thousands of times without breaking,
Haughty earth tin body.
It doesn’t matter which of the furnaces - at the end
From white, black dreaming skin -
I will give up with the last mark "Not suitable
To the ordinary service "... but all this later.
In the meantime, with the longing of a demiurge in a gait,
You will forget in the seventh of the usual pockets
Travel ticket, tobacco three pinch
And the saddest of the tin.
Yes, if he could scream that he was destroyed
From the pain of kinship, from blinding light,
Then the memory would have accommodated without choked,
A sudden sip of this summer.
The hunter is bad - he will return from paradise
Almost unharmed, almost without a catch.
He only whispers to you, panting
An unexplored force of the clogged word:
I am a house, pounded with ruin,
Closed sun, paper milestone,
Flowers germinate in me
And spray of the vine of grape laughter.
So soon he will be crushed and swirls,
Throws behind steps without shadow and speech,
For everything that shines inside and outside,
Inside and outside - one infinity,
Neither show nor sleep ... tearing the boundaries -
You are the first to be equal to one and another,
Who draws the walls and dreams of himself,
When freezes in a moment from the house.
All scores have not yet been completed,
Until Ruda's couples have not moved,
While chess players interfere with figures,
And the boards are under a short opara,
Pour me a glass of undiluted truth -
For the white feathers of the former Blezir,
For the air flying into the flickery of the garden,
In the trunks and arteries of the sleeping world.
We will not remember soon whether in fact
They burned a uniform and searched for the passage -
For everyone, without divisions to heaven and earth -
To the breath of the singing spirit of freedom.
We are the most apple of this shooting range.
And if before we were stronger,
It would not be here, but among the deserters.
We will soon ride an apple reserve,
The fire of the heart from the dead,
We burn this bunker and ammunition -
And again we pour the weapon line.
No, I will not get tired of the Milky Call,
From a long war and trophy alcohol,
From everyone who has already been ringed by victory
And taken out forever from the list of the dead,
Who is the 32nd Careless May
Adepts with an invisibly shimmering chalk,
Who gave it thousands of times without breaking,
Haughty earth tin body.
It doesn’t matter which of the furnaces - at the end
From white, black dreaming skin -
I will give up with the last mark "Not suitable
To the ordinary service "... but all this later.
In the meantime, with the longing of a demiurge in a gait,
You will forget in the seventh of the usual pockets
Travel ticket, tobacco three pinch
And the saddest of the tin.
Yes, if he could scream that he was destroyed
From the pain of kinship, from blinding light,
Then the memory would have accommodated without choked,
A sudden sip of this summer.
The hunter is bad - he will return from paradise
Almost unharmed, almost without a catch.
He only whispers to you, panting
An unexplored force of the clogged word:
I am a house, pounded with ruin,
Closed sun, paper milestone,
Flowers germinate in me
And spray of the vine of grape laughter.
So soon he will be crushed and swirls,
Throws behind steps without shadow and speech,
For everything that shines inside and outside,
Inside and outside - one infinity,
Neither show nor sleep ... tearing the boundaries -
You are the first to be equal to one and another,
Who draws the walls and dreams of himself,
When freezes in a moment from the house.
All scores have not yet been completed,
Until Ruda's couples have not moved,
While chess players interfere with figures,
And the boards are under a short opara,
Pour me a glass of undiluted truth -
For the white feathers of the former Blezir,
For the air flying into the flickery of the garden,
In the trunks and arteries of the sleeping world.
We will not remember soon whether in fact
They burned a uniform and searched for the passage -
For everyone, without divisions to heaven and earth -
To the breath of the singing spirit of freedom.
Другие песни исполнителя: