Ольга Макеева - письмо четвертое
текст песни
21
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Ольга Макеева - письмо четвертое - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Мой милый друг, мой друг неблизкий, я повторяюсь. Ну и что ж! В глуши моей карело-финской другой забавы не найдешь, как к Вам писать. Еще не зная, какую тему разовью, я чую, чую дежавю, слова на вкус перебирая. Почти почившие в забвенье (забей, наплюй и разотри), всплывают чудные мгновенья из памяти – одно, два, три, двенадцать, триста двадцать восемь – я помню все наперечет. А лето медленно течет, все более склоняясь в осень, и я все более клонюсь к сарказму, пусть и с неохотой, пусть и борюсь еще, борюсь с собой, ищу высокой ноты, но вряд ли отыщу уже.
Комар гудит на вираже и мессером заходит с тыла. Шлепок – и нету комара. Любовь прекрасная уныло во мне шевелится с утра, к обеду просится наружу, а ввечеру – простыл и след, а мне и времени-то нет ее искать. Чего уж хуже – в тоске-печали вечерять, вперяя взор в блокнот заветный, и с ужасом осознавать, что и не сладок плод запретный, и не волнуется душа, и сердце – нет, не кровоточит… Уж дело мало-мало к ночи, а не наплакалось стишат, не излилось строки звенящей и трепетной из-под пера. От скуки в тишине зудящей охочусь я на комара, оставив светлый образ Ваш.
Возможно, виноват пейзаж. Все то же небо, то же поле и то же озеро вдали, и ветер в бархатном камзоле гоняет тучи-корабли из края в край, и преют травы на позаброшенных лугах, и время прячется в стогах, и лезет леший из канавы, и убегает в темный лес, где, претворяясь каменюкой, спит дух, владетель здешних мест и греет лысину гадюкой. Все те же ягоды, грибы, компоты, джемы, маринады, и в цветуёчках палисады, и плен натопленной избы, и та же лень, и та же нега, неприхотливый дачный быт, и в воду весело с разбега, и в небо с песнею навзрыд… Вокруг все та же красота, что и всегда.
Но я не та. Мне скучно, бес - но без томленья весны и розовых соплей. Не бередят мои мученья воспоминанья прежних дней, увы! Я так была бы рада живописать былую страсть, но вот досадная напасть – свели коня у конокрада. От нежной муки клонит в сон, от песен сердца вянут уши, и как-то побоку, влюблен в меня предмет иль равнодушен ко мне – я знаю наперед, что может быть, а что случится… зачем познавшей ветра птице просить у неба самолет? На что красавице клобук, к чему доярке Северянин? Моя отрава, мой недуг звучат во мне без липкой дряни весьма сомнительных страстей.
Я по привычке жду вестей от Вас и Вам пишу посланья, но попросту, без огонька. Восторг взаимопониманья размыла времени река. Стареет взгляд, седеет нежность, мгновений множится чреда и утомляет. Лебеда. Сныть. Непогода. Неизбежность. И письма странные писать уже давно намного слаще, чем видеть Вас иль представлять как Вы вскрываете шуршащий словами нежными конверт, слезу роняете скупую на ворох лет, на долю злую, на то, чего в помине нет. Мой друг! Достало бы чернил заплакать чистый лист бумажный, а кто кого и где любил – не интересно и не важно.
Во имя ясного огня, Простите глупую меня.
Комар гудит на вираже и мессером заходит с тыла. Шлепок – и нету комара. Любовь прекрасная уныло во мне шевелится с утра, к обеду просится наружу, а ввечеру – простыл и след, а мне и времени-то нет ее искать. Чего уж хуже – в тоске-печали вечерять, вперяя взор в блокнот заветный, и с ужасом осознавать, что и не сладок плод запретный, и не волнуется душа, и сердце – нет, не кровоточит… Уж дело мало-мало к ночи, а не наплакалось стишат, не излилось строки звенящей и трепетной из-под пера. От скуки в тишине зудящей охочусь я на комара, оставив светлый образ Ваш.
Возможно, виноват пейзаж. Все то же небо, то же поле и то же озеро вдали, и ветер в бархатном камзоле гоняет тучи-корабли из края в край, и преют травы на позаброшенных лугах, и время прячется в стогах, и лезет леший из канавы, и убегает в темный лес, где, претворяясь каменюкой, спит дух, владетель здешних мест и греет лысину гадюкой. Все те же ягоды, грибы, компоты, джемы, маринады, и в цветуёчках палисады, и плен натопленной избы, и та же лень, и та же нега, неприхотливый дачный быт, и в воду весело с разбега, и в небо с песнею навзрыд… Вокруг все та же красота, что и всегда.
Но я не та. Мне скучно, бес - но без томленья весны и розовых соплей. Не бередят мои мученья воспоминанья прежних дней, увы! Я так была бы рада живописать былую страсть, но вот досадная напасть – свели коня у конокрада. От нежной муки клонит в сон, от песен сердца вянут уши, и как-то побоку, влюблен в меня предмет иль равнодушен ко мне – я знаю наперед, что может быть, а что случится… зачем познавшей ветра птице просить у неба самолет? На что красавице клобук, к чему доярке Северянин? Моя отрава, мой недуг звучат во мне без липкой дряни весьма сомнительных страстей.
Я по привычке жду вестей от Вас и Вам пишу посланья, но попросту, без огонька. Восторг взаимопониманья размыла времени река. Стареет взгляд, седеет нежность, мгновений множится чреда и утомляет. Лебеда. Сныть. Непогода. Неизбежность. И письма странные писать уже давно намного слаще, чем видеть Вас иль представлять как Вы вскрываете шуршащий словами нежными конверт, слезу роняете скупую на ворох лет, на долю злую, на то, чего в помине нет. Мой друг! Достало бы чернил заплакать чистый лист бумажный, а кто кого и где любил – не интересно и не важно.
Во имя ясного огня, Простите глупую меня.
My dear friend, my distant friend, I repeat. So what! In the wilderness of my Karelian-Finnish country, you won’t find any other fun than writing to you. Even without knowing what topic I will develop, I sense, feel deja vu, trying out the words to taste. Almost buried in oblivion (forget, spit and grind), wonderful moments emerge from memory - one, two, three, twelve, three hundred and twenty-eight - I remember everything. And summer slowly flows, leaning more and more into autumn, and I am increasingly inclined towards sarcasm, albeit reluctantly, even if I am still struggling, struggling with myself, looking for a high note, but I’m unlikely to find it.
The mosquito buzzes on the turn and comes in like a messer from the rear. A slap - and the mosquito is gone. Beautiful love moves sadly inside me in the morning, asks to come out by lunchtime, and in the evening it’s gone and gone, but I don’t even have time to look for it. What’s worse - having dinner in melancholy and sadness, gazing at the treasured notebook, and realizing with horror that the forbidden fruit is not sweet, and the soul does not worry, and the heart - no, does not bleed... It’s getting closer to night, but the verses did not cry, the ringing and tremulous lines did not pour out from the pen. Out of boredom, in the itching silence, I hunt for a mosquito, leaving your bright image.
Perhaps the landscape is to blame. The same sky, the same field and the same lake in the distance, and the wind in a velvet camisole drives clouds-ships from one end to another, and the grass in abandoned meadows rots, and time hides in the stacks, and the goblin climbs out of a ditch and runs away into a dark forest where, pretending to be a stone, the spirit, the ruler of these places, sleeps and warms his bald head with a viper. All the same berries, mushrooms, compotes, jams, marinades, and flowered palisades, and the captivity of a flooded hut, and the same laziness, and the same bliss, unpretentious country life, and running fun into the water, and into the sky with a sobbing song ... There is still the same beauty around as always.
But I'm not the same. I'm bored, crazy - but without the languor of spring and pink snot. The memories of former days do not awaken my torment, alas! I would be so happy to paint a picture of my past passion, but here’s an unfortunate misfortune - the horse was stolen from a horse thief. Tender torment makes one fall asleep, the songs of the heart make the ears wither, and somehow aside, whether the object is in love with me or is indifferent to me - I know in advance what can happen and what will happen... why should a bird that knows the wind ask the sky for a plane? What does a beauty need a hood for, what does a milkmaid need a Northerner? My poison, my illness, resonates within me without the sticky rubbish of very dubious passions.
Out of habit, I wait for news from you and write messages to you, but simply, without sparkle. The delight of mutual understanding was washed away by the river of time. The look grows old, tenderness turns grey, the succession of moments multiplies and tires. Quinoa. Snooze. Bad weather. Inevitability. And writing strange letters has long been much sweeter than seeing you or imagining how you open an envelope rustling with tender words, shedding a stingy tear for a heap of years, for an evil share, for something that is not in sight. My friend! It would take enough ink to cry on a blank sheet of paper, but who loved whom and where is not interesting or important.
In the name of clear fire, forgive me for being stupid.
The mosquito buzzes on the turn and comes in like a messer from the rear. A slap - and the mosquito is gone. Beautiful love moves sadly inside me in the morning, asks to come out by lunchtime, and in the evening it’s gone and gone, but I don’t even have time to look for it. What’s worse - having dinner in melancholy and sadness, gazing at the treasured notebook, and realizing with horror that the forbidden fruit is not sweet, and the soul does not worry, and the heart - no, does not bleed... It’s getting closer to night, but the verses did not cry, the ringing and tremulous lines did not pour out from the pen. Out of boredom, in the itching silence, I hunt for a mosquito, leaving your bright image.
Perhaps the landscape is to blame. The same sky, the same field and the same lake in the distance, and the wind in a velvet camisole drives clouds-ships from one end to another, and the grass in abandoned meadows rots, and time hides in the stacks, and the goblin climbs out of a ditch and runs away into a dark forest where, pretending to be a stone, the spirit, the ruler of these places, sleeps and warms his bald head with a viper. All the same berries, mushrooms, compotes, jams, marinades, and flowered palisades, and the captivity of a flooded hut, and the same laziness, and the same bliss, unpretentious country life, and running fun into the water, and into the sky with a sobbing song ... There is still the same beauty around as always.
But I'm not the same. I'm bored, crazy - but without the languor of spring and pink snot. The memories of former days do not awaken my torment, alas! I would be so happy to paint a picture of my past passion, but here’s an unfortunate misfortune - the horse was stolen from a horse thief. Tender torment makes one fall asleep, the songs of the heart make the ears wither, and somehow aside, whether the object is in love with me or is indifferent to me - I know in advance what can happen and what will happen... why should a bird that knows the wind ask the sky for a plane? What does a beauty need a hood for, what does a milkmaid need a Northerner? My poison, my illness, resonates within me without the sticky rubbish of very dubious passions.
Out of habit, I wait for news from you and write messages to you, but simply, without sparkle. The delight of mutual understanding was washed away by the river of time. The look grows old, tenderness turns grey, the succession of moments multiplies and tires. Quinoa. Snooze. Bad weather. Inevitability. And writing strange letters has long been much sweeter than seeing you or imagining how you open an envelope rustling with tender words, shedding a stingy tear for a heap of years, for an evil share, for something that is not in sight. My friend! It would take enough ink to cry on a blank sheet of paper, but who loved whom and where is not interesting or important.
In the name of clear fire, forgive me for being stupid.
Другие песни исполнителя: