ПТВП - Репортаж с петлей на шее
текст песни
50
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
ПТВП - Репортаж с петлей на шее - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Я начинаю репортаж с петлей на шее
Я объявляю ультиматум черным дырам
Три уголька в ладонях пламенем развеют
Вишневый холод над суровым миром
Лопата воткнута в замерзший уголь
Труба, труби, трубач, над трупом плачь
Сейчас герои сладких снов покажут удаль
Лишь оседлают трех свиней и тут же вскачь
Туда, где солнце никогда не пахнет ядом
Где кактус трахал розу на песке
Где нету стебельков, побитых градом
И не томится молодой дебил в тоске
Бубновый туз бубнит в дырявый бубен
Бубенчики разгадывают масть
На праздничном столе селедка в шубе
Танцует вальс, раскрыв немую пасть
Ортопедический ботинок сыт по горло
Наелся снежной каши, дуралей
Глазастые зубила, шила, сверла
Буравят скважину, чтоб стало потеплей
Завязанные в мыльный узел струны
Запаянные в петли облака
Поют о том, как огненные луны
Сшибают с ног безрогого быка
Цветастые черничные поляны
Лелеют лето и летающий оргазм
Охотник без ружья в берлогу глянул
Дыханье перебил протяжный спазм
Зачем старик напился злой отравы
Зачем дышал слезоточивым газом
Стаканы оказались правы
Виной всему был старческий маразм
Чугунные ворота в город нефти
Взрываются на счет: “ноль – раз – два – три”
Когда любовь, о да, поверьте
Любовь, ходящий любящий огонь сгорит
Косые керосиновые балки
Не суй в колеса в поезда разврата
Сначала был разврат, потом щебечут галки
Ну а потом у телефонных аппаратов
Звучит поэма влюбленных цистерн
Раскрашенные плавным смехом стены
Виденья мимолетной простоты
Здесь Ева преклонит свое колено
Перед Адамом в час весенней простоты
И пиковый валет с той самой дамой
Пройдутся по проспекту в неглиже
Стеклянные холсты в оконных рамах
С восторгом крикнут: “О, ну надо же!”
Под утро ляжет спать седой кудесник
Чтобы опять чудить всю ночь
Зачем ему дневные сны и песни
Затем, чтоб воду в ступе не толочь
Когда колеса проскрипят конечным воплем
Смотритель стукнет по трамвайным проводам
И капитан блеснет заржавленным биноклем
Наступит время расходиться по домам
А только дома нет, и не было в помине
Вчерашний натюрморт был съеден кем-то
Должно быть, облако сгорело в камине
Но продолжается чумная кинолента
Киномеханик, ну давай, крути свой фильм
Гуляй да пой, народная толпа
Стиляга разберется, в чем тут стиль
Электрик рухнет с пятого столба
Больные дети ждут последней встречи
В полтретьего под каменным утесом
Когда на майском небе вспыхнут Божьи свечи
Они ответят на широкие вопросы
Пусть это будет способ выжить среди мертвых
Хотя, их жизнь не больше, чем кино
В котором половина кадров стерта
А мозговое полотно отключено
И тридцать первый комиссар с подводной лодки
Закурит мрачно злую папиросу
Зажмурит глаз, ругнется матом, выпьет водки
И скажет: “С богом, в путь, товарищи матросы!”
Туда, где водоросли пахнут трупным соком
Туда, где спят русалки без чешуй
Где обжигает грудь бесцеремонным током
Сильфиды острогубый поцелуй
И там звучит поэма влюбленных цистерн
Кто любит музыку, тот любит добрый голос
А в данном случае вся музыка в словах
Кто бросил семя, тот увидит колос
Да будет хлеб на всех земных столах
Но ведь не хлебом же единым жил художник
Который мамонта в пещере рисовал
И, затаив дыханье, шел так осторожно
Мимо цветка в ущелье между скал
Потом все лопнуло, взорвалось и уснуло
Все расцвело и стало дико улыбаться
А сон был вещий, – в нем звезда тонула
Но было уже поздно просыпаться
Большая полунепонятная картина
Висела в комнате безмозглых колдунов
Глаза, похожие на тающие льдины
Блуждали в направлении ветров
Ветра устали дуть и стали выть моторы
Глаза растаяли, картина сожжена
Все колдуны залезли в крысьи норы
Взорвалась полунепонятная стена
На белой копоти высоких потолков
Оставлен отпечаток черных рук
Среди развалин вонючих, гнойных слов
Читает бабушкины письма грязный внук
Здесь он поджег свою пе
Я объявляю ультиматум черным дырам
Три уголька в ладонях пламенем развеют
Вишневый холод над суровым миром
Лопата воткнута в замерзший уголь
Труба, труби, трубач, над трупом плачь
Сейчас герои сладких снов покажут удаль
Лишь оседлают трех свиней и тут же вскачь
Туда, где солнце никогда не пахнет ядом
Где кактус трахал розу на песке
Где нету стебельков, побитых градом
И не томится молодой дебил в тоске
Бубновый туз бубнит в дырявый бубен
Бубенчики разгадывают масть
На праздничном столе селедка в шубе
Танцует вальс, раскрыв немую пасть
Ортопедический ботинок сыт по горло
Наелся снежной каши, дуралей
Глазастые зубила, шила, сверла
Буравят скважину, чтоб стало потеплей
Завязанные в мыльный узел струны
Запаянные в петли облака
Поют о том, как огненные луны
Сшибают с ног безрогого быка
Цветастые черничные поляны
Лелеют лето и летающий оргазм
Охотник без ружья в берлогу глянул
Дыханье перебил протяжный спазм
Зачем старик напился злой отравы
Зачем дышал слезоточивым газом
Стаканы оказались правы
Виной всему был старческий маразм
Чугунные ворота в город нефти
Взрываются на счет: “ноль – раз – два – три”
Когда любовь, о да, поверьте
Любовь, ходящий любящий огонь сгорит
Косые керосиновые балки
Не суй в колеса в поезда разврата
Сначала был разврат, потом щебечут галки
Ну а потом у телефонных аппаратов
Звучит поэма влюбленных цистерн
Раскрашенные плавным смехом стены
Виденья мимолетной простоты
Здесь Ева преклонит свое колено
Перед Адамом в час весенней простоты
И пиковый валет с той самой дамой
Пройдутся по проспекту в неглиже
Стеклянные холсты в оконных рамах
С восторгом крикнут: “О, ну надо же!”
Под утро ляжет спать седой кудесник
Чтобы опять чудить всю ночь
Зачем ему дневные сны и песни
Затем, чтоб воду в ступе не толочь
Когда колеса проскрипят конечным воплем
Смотритель стукнет по трамвайным проводам
И капитан блеснет заржавленным биноклем
Наступит время расходиться по домам
А только дома нет, и не было в помине
Вчерашний натюрморт был съеден кем-то
Должно быть, облако сгорело в камине
Но продолжается чумная кинолента
Киномеханик, ну давай, крути свой фильм
Гуляй да пой, народная толпа
Стиляга разберется, в чем тут стиль
Электрик рухнет с пятого столба
Больные дети ждут последней встречи
В полтретьего под каменным утесом
Когда на майском небе вспыхнут Божьи свечи
Они ответят на широкие вопросы
Пусть это будет способ выжить среди мертвых
Хотя, их жизнь не больше, чем кино
В котором половина кадров стерта
А мозговое полотно отключено
И тридцать первый комиссар с подводной лодки
Закурит мрачно злую папиросу
Зажмурит глаз, ругнется матом, выпьет водки
И скажет: “С богом, в путь, товарищи матросы!”
Туда, где водоросли пахнут трупным соком
Туда, где спят русалки без чешуй
Где обжигает грудь бесцеремонным током
Сильфиды острогубый поцелуй
И там звучит поэма влюбленных цистерн
Кто любит музыку, тот любит добрый голос
А в данном случае вся музыка в словах
Кто бросил семя, тот увидит колос
Да будет хлеб на всех земных столах
Но ведь не хлебом же единым жил художник
Который мамонта в пещере рисовал
И, затаив дыханье, шел так осторожно
Мимо цветка в ущелье между скал
Потом все лопнуло, взорвалось и уснуло
Все расцвело и стало дико улыбаться
А сон был вещий, – в нем звезда тонула
Но было уже поздно просыпаться
Большая полунепонятная картина
Висела в комнате безмозглых колдунов
Глаза, похожие на тающие льдины
Блуждали в направлении ветров
Ветра устали дуть и стали выть моторы
Глаза растаяли, картина сожжена
Все колдуны залезли в крысьи норы
Взорвалась полунепонятная стена
На белой копоти высоких потолков
Оставлен отпечаток черных рук
Среди развалин вонючих, гнойных слов
Читает бабушкины письма грязный внук
Здесь он поджег свою пе
I'm starting a report from the loop on the neck
I declare ultimatum black holes
Three coal in the palms of the flame dispel
Cherry Cold over the harsh world
The shovel is stuck in the frozen coal
Pipe, trumpet, trumpeter, over the corpse
Now the heroes of sweet dreams will show delets
Only saddle three pigs and immediately drag
Where the sun never smells poison
Where cactus fucked a rose on the sand
Where there is no stalks broken hail
And the young moron will not languish in longing
Bubnovy Tuz Bubnit in a holey tambourine
Bubakers solve the nearest
On the festive Table of herring in the fur coat
Dancing waltz, open mute
Orthopedic boot fled
Ate snow porridge, fools
Eyes of chisel, sewn, drill
A well bundle so that it becomes warming
Tied in soap-knot strings
Tired in the loop clouds
Sing about how fiery moon
Scriste with legless bull
Colorful blueberry glads
Summer and flying orgasm
The hunter without a rifle in Berloga looked
Dyhanye interrupted long spasm
Why the old man got drunk angry poison
Why was breathing with tear gas
Glasses were right
Wines everything was senile insanity
Cast iron gate to the city of oil
Explode to the account: "zero - times - two - three"
When love, oh yeah, believe
Love that walks loving fire burns
Kosy kerosene beams
Do not bust in the wheels in the train of debauchery
First was debauchery, then twitched tanks
Well, then the telephone sets
Sounds of the poem of lovers tanks
Smooth laugh
Vision of fleeting simplicity
Here Eva will strive his knee
Before Adam at the Spring Hour
And peak currencies with that very lady
Will be held on the avenue in negligee
Glass canvases in window frames
With delight shrink: "Oh, well, it is necessary!"
Under the morning I will sleep as a gray cock
To again die all night
Why does his daily dreams and songs
Then, so that the water in the stump is not
When the wheels are scholating the final scream
Caretaker knocks on tram wires
And the captain flashes rusted binoculars
Time will come to diverge home
But only there is no house, and it was not in mom
Yesterday still life was eaten by someone
Must be cloud burned in the fireplace
But the plague film
Cinema mechanic, well, come on, twist your movie
Gulya yes sing, folk crowd
Styleaga will understand what style is here
Electrician will collapse from the fifth pillar
Sick children are waiting for the last meeting
In half a stone cliff
When lady candles will flash in the May sky
They will answer extensive issues
Let it be a way to survive among the dead
Although their life is no more than movies
In which half of the personnel erased
And brain canvas disabled
And thirty first commissioner from the submarine
Snakes gloomily evil cigarette
I grind your eyes, my mate will rugs, drink vodka
And say: "With God, on the road, comrades sailors!"
Where the algae smells smell
Where the mermaids sleep without scales
Where burns chest unceremonious current
Sylphides Ostroguby Kiss
And there is a poem of lovers tanks
Who loves music, he loves a good voice
And in this case all music in words
Who threw the seed, he will see a spike
Yes there will be bread on all earth tables
But after all, the artist lived with bread
Which mammoth in the cave drew
And, while driving the breath, she walked so cautious
Past the flower in the gorge between the rocks
Then everything burst, exploded and fell asleep
Everything bloomed and began to smile wildly
And the dream was prophetic, - in it the star tone
But it was too late to wake up
Large half-spontaneous picture
Hang in the room brainless sorcerers
Eyes similar to melting ice floes
Wandered in the wind direction
Wind tired blowing and began to swell motors
The eyes melted, the picture burned
All sorcerers climbed the rux
A semi-bright wall exploded
On a white speck of high ceilings
Red hand imprint
Among the ruins smelly, purulent words
Reads grandmother's letters dirty grandson
Here he set up his ne
I declare ultimatum black holes
Three coal in the palms of the flame dispel
Cherry Cold over the harsh world
The shovel is stuck in the frozen coal
Pipe, trumpet, trumpeter, over the corpse
Now the heroes of sweet dreams will show delets
Only saddle three pigs and immediately drag
Where the sun never smells poison
Where cactus fucked a rose on the sand
Where there is no stalks broken hail
And the young moron will not languish in longing
Bubnovy Tuz Bubnit in a holey tambourine
Bubakers solve the nearest
On the festive Table of herring in the fur coat
Dancing waltz, open mute
Orthopedic boot fled
Ate snow porridge, fools
Eyes of chisel, sewn, drill
A well bundle so that it becomes warming
Tied in soap-knot strings
Tired in the loop clouds
Sing about how fiery moon
Scriste with legless bull
Colorful blueberry glads
Summer and flying orgasm
The hunter without a rifle in Berloga looked
Dyhanye interrupted long spasm
Why the old man got drunk angry poison
Why was breathing with tear gas
Glasses were right
Wines everything was senile insanity
Cast iron gate to the city of oil
Explode to the account: "zero - times - two - three"
When love, oh yeah, believe
Love that walks loving fire burns
Kosy kerosene beams
Do not bust in the wheels in the train of debauchery
First was debauchery, then twitched tanks
Well, then the telephone sets
Sounds of the poem of lovers tanks
Smooth laugh
Vision of fleeting simplicity
Here Eva will strive his knee
Before Adam at the Spring Hour
And peak currencies with that very lady
Will be held on the avenue in negligee
Glass canvases in window frames
With delight shrink: "Oh, well, it is necessary!"
Under the morning I will sleep as a gray cock
To again die all night
Why does his daily dreams and songs
Then, so that the water in the stump is not
When the wheels are scholating the final scream
Caretaker knocks on tram wires
And the captain flashes rusted binoculars
Time will come to diverge home
But only there is no house, and it was not in mom
Yesterday still life was eaten by someone
Must be cloud burned in the fireplace
But the plague film
Cinema mechanic, well, come on, twist your movie
Gulya yes sing, folk crowd
Styleaga will understand what style is here
Electrician will collapse from the fifth pillar
Sick children are waiting for the last meeting
In half a stone cliff
When lady candles will flash in the May sky
They will answer extensive issues
Let it be a way to survive among the dead
Although their life is no more than movies
In which half of the personnel erased
And brain canvas disabled
And thirty first commissioner from the submarine
Snakes gloomily evil cigarette
I grind your eyes, my mate will rugs, drink vodka
And say: "With God, on the road, comrades sailors!"
Where the algae smells smell
Where the mermaids sleep without scales
Where burns chest unceremonious current
Sylphides Ostroguby Kiss
And there is a poem of lovers tanks
Who loves music, he loves a good voice
And in this case all music in words
Who threw the seed, he will see a spike
Yes there will be bread on all earth tables
But after all, the artist lived with bread
Which mammoth in the cave drew
And, while driving the breath, she walked so cautious
Past the flower in the gorge between the rocks
Then everything burst, exploded and fell asleep
Everything bloomed and began to smile wildly
And the dream was prophetic, - in it the star tone
But it was too late to wake up
Large half-spontaneous picture
Hang in the room brainless sorcerers
Eyes similar to melting ice floes
Wandered in the wind direction
Wind tired blowing and began to swell motors
The eyes melted, the picture burned
All sorcerers climbed the rux
A semi-bright wall exploded
On a white speck of high ceilings
Red hand imprint
Among the ruins smelly, purulent words
Reads grandmother's letters dirty grandson
Here he set up his ne
Другие песни исполнителя: