Падение Перуна - Крещение Руси
текст песни
45
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Падение Перуна - Крещение Руси - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Крещение Руси
С той поры замолк, песен петь не стал
Соловей былинного времени.
Коли кривда правде скует уста,
Нету в мире тяжельше бремени.
Под немилость княжью попал певец,
Отвернулись бояре важные.
И как будто вмиг приувял венец,
Свитый прежде молвой продажною.
Шел горюн по угодьям родных краев,
Его очи сквозь слезы видели,
Как кнутами карали «еретиков»
Кротость славящие крестители.
Видел он, как стадами сгоняли люд
На неведомое крещение,
Как беспутный Путята, от злобы лют,
Новый город предал крушению.
Видел он, как епископы крест и меч
Возносили в кровавых лапищах,
Как спешили священные рощи сжечь,
Как богов оскверняли в капищах.
Век Перун на днепровском яру стоял,
Над речными синими долами.
Из искристого кремня, что бог держал,
Высекали кресалом полымя.
И когда на священном огне у ног
Пух петуший дымился сладостно,
Улыбался грозный славянский бог,
Очи бога блистали радостно.
Были латы его для басы-красы
Драгоценной резьбой прострочены,
Были боговы крученые усы
Красным золотом позолочены.
И не раз в сполошной крутой ночи,
О грядущей судьбе не ведая,
Здесь святили кмети свои мечи
Перед сечей, перед победою.
А теперь былого царя небес
Примотали к паскудной лошади,
И с похабным криком: «Изыди, бес!»
Потащили по людной площади.
Длиннорукий Добрыня в поток швырнул
Громоносного бога дедова:
«Дескать, сытно ел ты и пил, Перун.
Ну, и хватит! Катись отседова!»
И поплыл Перун по Днепру-реке,
Как колода, что в воду валится,
И была бессильной в его руке
Боевая литая палица.
Лишь грозились людям его персты:
Погодите, хлебнете горюшка,
Как на ваши благостные кресты
Грянут коршуны из-за морюшка!
Коли стольный град одолеет зло,
Малым слободам нет спасения!
Ровно лютый змей, по Руси ползло
Горевое самосожжение.
По грязи, повдоль верстовых столбов
Гнали в дальний край, как заложников,
Ведунов да знахарей, да волхвов,
Да бродяг дударей-гудошников.
Чтоб забыл обычьи свои народ,
Шли варяги, наемны ратники,
Полоскали палками хоровод,
Разгоняли людские праздники.
Дымной гарью плыл над землею страх,
Языки полыхали рыжие:
На широких стогнах в ночных кострах
Жгли язычное «чернокнижие».
Все, что русский люд испокон веков
На бересте чертил глаголицей,
Полетело чохом в гортань костров,
Осененных царьградской троицей.
И сгорали в книгах берестяных
Дива дивные, тайны тайные,
Заповеданный голубиный стих,
Травы мудрые, звезды дальние.
Обжигая руки, спасал Боян
Слово отнятое отцовское.
Но грозились стражи: - Погодь, смутьян,
Сам сгоришь, как письмо бесовское!
Почернел гусляр от тяжелых дум,
Уж не петь ему по-веселому.
Ржа железо ест, а печаль ест ум,
Стих веселый не лезет в голову...
С той поры замолк, песен петь не стал
Соловей былинного времени.
Коли кривда правде скует уста,
Нету в мире тяжельше бремени.
Под немилость княжью попал певец,
Отвернулись бояре важные.
И как будто вмиг приувял венец,
Свитый прежде молвой продажною.
Шел горюн по угодьям родных краев,
Его очи сквозь слезы видели,
Как кнутами карали «еретиков»
Кротость славящие крестители.
Видел он, как стадами сгоняли люд
На неведомое крещение,
Как беспутный Путята, от злобы лют,
Новый город предал крушению.
Видел он, как епископы крест и меч
Возносили в кровавых лапищах,
Как спешили священные рощи сжечь,
Как богов оскверняли в капищах.
Век Перун на днепровском яру стоял,
Над речными синими долами.
Из искристого кремня, что бог держал,
Высекали кресалом полымя.
И когда на священном огне у ног
Пух петуший дымился сладостно,
Улыбался грозный славянский бог,
Очи бога блистали радостно.
Были латы его для басы-красы
Драгоценной резьбой прострочены,
Были боговы крученые усы
Красным золотом позолочены.
И не раз в сполошной крутой ночи,
О грядущей судьбе не ведая,
Здесь святили кмети свои мечи
Перед сечей, перед победою.
А теперь былого царя небес
Примотали к паскудной лошади,
И с похабным криком: «Изыди, бес!»
Потащили по людной площади.
Длиннорукий Добрыня в поток швырнул
Громоносного бога дедова:
«Дескать, сытно ел ты и пил, Перун.
Ну, и хватит! Катись отседова!»
И поплыл Перун по Днепру-реке,
Как колода, что в воду валится,
И была бессильной в его руке
Боевая литая палица.
Лишь грозились людям его персты:
Погодите, хлебнете горюшка,
Как на ваши благостные кресты
Грянут коршуны из-за морюшка!
Коли стольный град одолеет зло,
Малым слободам нет спасения!
Ровно лютый змей, по Руси ползло
Горевое самосожжение.
По грязи, повдоль верстовых столбов
Гнали в дальний край, как заложников,
Ведунов да знахарей, да волхвов,
Да бродяг дударей-гудошников.
Чтоб забыл обычьи свои народ,
Шли варяги, наемны ратники,
Полоскали палками хоровод,
Разгоняли людские праздники.
Дымной гарью плыл над землею страх,
Языки полыхали рыжие:
На широких стогнах в ночных кострах
Жгли язычное «чернокнижие».
Все, что русский люд испокон веков
На бересте чертил глаголицей,
Полетело чохом в гортань костров,
Осененных царьградской троицей.
И сгорали в книгах берестяных
Дива дивные, тайны тайные,
Заповеданный голубиный стих,
Травы мудрые, звезды дальние.
Обжигая руки, спасал Боян
Слово отнятое отцовское.
Но грозились стражи: - Погодь, смутьян,
Сам сгоришь, как письмо бесовское!
Почернел гусляр от тяжелых дум,
Уж не петь ему по-веселому.
Ржа железо ест, а печаль ест ум,
Стих веселый не лезет в голову...
Baptism of Russia
Since then fell silent, did not sing songs
Nightingale of the epic time.
If Krivda Pravda bothers the mouth,
There is no harder in the world.
The singer fell under the disgrace of the Princess,
Important boyars turned away.
And as if instantly raised the crown,
False before with rumor corrupt.
There was a gorun on the lands of his native edges,
They saw his eyes through tears
How the whips were punished with "heretics"
MORITY SLIGHTING BROWERS.
He saw how people were driven by herds
On unknown baptism,
Like a dissenting way, from anger is fiercely,
The new city betrayed the crash.
He saw how bishops cross and sword
They raised in bloody bast shoes
How the sacred groves were in a hurry,
How the gods were defiled in the temple.
The age of Perun on the Dnieper fierce stood,
Above river blue valleys.
From the sparkling flint that God kept,
Carked with a cap of driving.
And when on the sacred fire at the feet
The fluff of the rooster smoked sweetly,
The formidable Slavic god smiled,
The eyes of a god shone joyfully.
There were his armor for bass-beautiful
The precious carvings are stuck,
There were Bogovy twisted mustache
Red gold are gilded.
And more than once in a spacious cool night,
Not knowing about the upcoming fate,
Here they lied to Kmeti their swords
Before Sich, before victory.
And now the former king of heaven
They wrapped them in a foul horse,
And with a obscene cry: "Fill, demon!"
Dragged around the crowded square.
Long -armed Dobrynya threw into the stream
Thunderly god Dedov:
“Say, you ate satisfying and drank, Perun.
Well, enough! Cathed out of the day! "
And Perun sailed along the Dnieper-River,
Like a deck that is falling into the water,
And was powerless in his hand
Fighting cast palette.
Only his fingers threatened people:
Wait a lot, get a fuck,
Like your blessed crosses
Kquoons are stuck from behind a fringe!
If the table city will overcome evil,
Small settlements have no salvation!
Exactly fierce serpent, crawled in Russia
Coming self -immolation.
By mud, talked to layout pillars
Drove into the far land, like hostages,
Wesanov and healers, yes magi,
Yes, vagabonds of Dudar-jackets.
So that he forgot the custom of your people,
Varangians were walking, wagons, wagons,
Rinked with sticks of a round dance,
They dispersed human holidays.
Fear floated over the earth,
Languages blazed the redheads:
On wide stunches in night fire
Burned the lingual "Blacks".
All that Russian people from time immemorial
On birch bark drew a glagolite,
Flew in chokhu in the larynx of bonfires,
Autumn Tsargrad Trinity.
And burned in the books of birch bark
Diva marvelous, secret secrets,
The commanded pigeon verse,
The herbs are wise, long stars.
Fighting his hands, saved Boyan
The word is taken away by his father.
But the guards threatened: - Wait, troublemaken,
You will burn like a demon letter yourself!
Guslya turned black from heavy thoughts,
Do not sing him in a spring.
Rust eat iron, and sadness eats mind,
The cheerful verse does not climb into the head ...
Since then fell silent, did not sing songs
Nightingale of the epic time.
If Krivda Pravda bothers the mouth,
There is no harder in the world.
The singer fell under the disgrace of the Princess,
Important boyars turned away.
And as if instantly raised the crown,
False before with rumor corrupt.
There was a gorun on the lands of his native edges,
They saw his eyes through tears
How the whips were punished with "heretics"
MORITY SLIGHTING BROWERS.
He saw how people were driven by herds
On unknown baptism,
Like a dissenting way, from anger is fiercely,
The new city betrayed the crash.
He saw how bishops cross and sword
They raised in bloody bast shoes
How the sacred groves were in a hurry,
How the gods were defiled in the temple.
The age of Perun on the Dnieper fierce stood,
Above river blue valleys.
From the sparkling flint that God kept,
Carked with a cap of driving.
And when on the sacred fire at the feet
The fluff of the rooster smoked sweetly,
The formidable Slavic god smiled,
The eyes of a god shone joyfully.
There were his armor for bass-beautiful
The precious carvings are stuck,
There were Bogovy twisted mustache
Red gold are gilded.
And more than once in a spacious cool night,
Not knowing about the upcoming fate,
Here they lied to Kmeti their swords
Before Sich, before victory.
And now the former king of heaven
They wrapped them in a foul horse,
And with a obscene cry: "Fill, demon!"
Dragged around the crowded square.
Long -armed Dobrynya threw into the stream
Thunderly god Dedov:
“Say, you ate satisfying and drank, Perun.
Well, enough! Cathed out of the day! "
And Perun sailed along the Dnieper-River,
Like a deck that is falling into the water,
And was powerless in his hand
Fighting cast palette.
Only his fingers threatened people:
Wait a lot, get a fuck,
Like your blessed crosses
Kquoons are stuck from behind a fringe!
If the table city will overcome evil,
Small settlements have no salvation!
Exactly fierce serpent, crawled in Russia
Coming self -immolation.
By mud, talked to layout pillars
Drove into the far land, like hostages,
Wesanov and healers, yes magi,
Yes, vagabonds of Dudar-jackets.
So that he forgot the custom of your people,
Varangians were walking, wagons, wagons,
Rinked with sticks of a round dance,
They dispersed human holidays.
Fear floated over the earth,
Languages blazed the redheads:
On wide stunches in night fire
Burned the lingual "Blacks".
All that Russian people from time immemorial
On birch bark drew a glagolite,
Flew in chokhu in the larynx of bonfires,
Autumn Tsargrad Trinity.
And burned in the books of birch bark
Diva marvelous, secret secrets,
The commanded pigeon verse,
The herbs are wise, long stars.
Fighting his hands, saved Boyan
The word is taken away by his father.
But the guards threatened: - Wait, troublemaken,
You will burn like a demon letter yourself!
Guslya turned black from heavy thoughts,
Do not sing him in a spring.
Rust eat iron, and sadness eats mind,
The cheerful verse does not climb into the head ...
Другие песни исполнителя: