Патриотъ, Саграда и Первая заповедь - Голгофа
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Патриотъ, Саграда и Первая заповедь - Голгофа - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
ПатриотЪ:
Забыть о совести и жить как Курт Лишка.
Или топить совесть в вине - и шить кафтан Тришкин.
Одни и те же глупости я совершал трижды,
Но меня за руку крепко держит Всевышний.
Хрустом костей под кожей прокрустово ложе дьявола
В очередь ставит старого и помоложе.
А мы все праздность да бахвальство величаем боссом,
Ведь мы боимся видеть дальше носа.
Наступит суд и там присяжных не купить за взятку.
Веселый балагур заплачет перед эпитафией.
Там наверху наши дела разложены по папкам.
Будь ты Влад Кадони или Муаммар Каддафи.
Богат или пуст ты, еврей или русский,
Мы все равны, как только перестанет биться пульс.
Ханжество, лицемерие, пускают корни в сердце.
Беру топор и вырубаю корни фарисейства.
Припев ПатриотЪ:
Рука художника Голгофу выводила кистью.
Там где солдаты гвозди забивали в кисти.
Тернистая дорога, терновый венец.
Я помню - меня за все простил Отец!
Саграда:
Я не забыл урок того, как жизнь из нас лепила.
Как Савл воспитан был у ног Гамалиила.
Куплет Ионова Антона из «Я знаю людей»,
И как сидели на картоне у стальных дверей.
Морщины наших матерей – дело наших рук.
И в армии нужнее иерей, чем политрук.
И вдруг, прожив полжизни, помня всё вот это
Я понял что я так и не шаг не приближен к Свету.
Я как-то всё кому-то что-то говорю
Но слово «верую» - оно значит «ДЕЛАЮ».
А я опять пьяной рукой тяну из пачки сигарету.
И все мои абоненты - не абоненты.
Но я хочу писать, как Высоцкий, а не пить как он.
Всё время воскресать, а не лежать, как фараон
В гробнице из своих пороков и ошибок,
И чтоб слова моих песен звучали не фальшиво.
Первая Zаповедь:
Мне смотрит в спину взгляд спасающий,
Я сам контакт оставил вне сознания,
А Он стоял стучал на дланях с ранами
В мой хмурый дом закрыты были ставни.
Мать на коленях пред иконами,
Там, где-то на горе, есть место лобное,
Там плач Марии, смешан смех с издёвками,
Вся чаша боли человечества теперь на Нём.
Он был распят людьми - тем самым я оправдан.
Узнал Его не сразу, как те, кто бил Его копьём.
Я истощён враньём и завистью разграблен,
Всем больно в области открытых ран.
Мой пазл вряд ли соберёшь без разговора с небом,
Я каюсь, надоело - слёзы, пепел, ветер,
Не понял жизни, не заметил, но уверен,
Меня за всё простил Отец мой...
Забыть о совести и жить как Курт Лишка.
Или топить совесть в вине - и шить кафтан Тришкин.
Одни и те же глупости я совершал трижды,
Но меня за руку крепко держит Всевышний.
Хрустом костей под кожей прокрустово ложе дьявола
В очередь ставит старого и помоложе.
А мы все праздность да бахвальство величаем боссом,
Ведь мы боимся видеть дальше носа.
Наступит суд и там присяжных не купить за взятку.
Веселый балагур заплачет перед эпитафией.
Там наверху наши дела разложены по папкам.
Будь ты Влад Кадони или Муаммар Каддафи.
Богат или пуст ты, еврей или русский,
Мы все равны, как только перестанет биться пульс.
Ханжество, лицемерие, пускают корни в сердце.
Беру топор и вырубаю корни фарисейства.
Припев ПатриотЪ:
Рука художника Голгофу выводила кистью.
Там где солдаты гвозди забивали в кисти.
Тернистая дорога, терновый венец.
Я помню - меня за все простил Отец!
Саграда:
Я не забыл урок того, как жизнь из нас лепила.
Как Савл воспитан был у ног Гамалиила.
Куплет Ионова Антона из «Я знаю людей»,
И как сидели на картоне у стальных дверей.
Морщины наших матерей – дело наших рук.
И в армии нужнее иерей, чем политрук.
И вдруг, прожив полжизни, помня всё вот это
Я понял что я так и не шаг не приближен к Свету.
Я как-то всё кому-то что-то говорю
Но слово «верую» - оно значит «ДЕЛАЮ».
А я опять пьяной рукой тяну из пачки сигарету.
И все мои абоненты - не абоненты.
Но я хочу писать, как Высоцкий, а не пить как он.
Всё время воскресать, а не лежать, как фараон
В гробнице из своих пороков и ошибок,
И чтоб слова моих песен звучали не фальшиво.
Первая Zаповедь:
Мне смотрит в спину взгляд спасающий,
Я сам контакт оставил вне сознания,
А Он стоял стучал на дланях с ранами
В мой хмурый дом закрыты были ставни.
Мать на коленях пред иконами,
Там, где-то на горе, есть место лобное,
Там плач Марии, смешан смех с издёвками,
Вся чаша боли человечества теперь на Нём.
Он был распят людьми - тем самым я оправдан.
Узнал Его не сразу, как те, кто бил Его копьём.
Я истощён враньём и завистью разграблен,
Всем больно в области открытых ран.
Мой пазл вряд ли соберёшь без разговора с небом,
Я каюсь, надоело - слёзы, пепел, ветер,
Не понял жизни, не заметил, но уверен,
Меня за всё простил Отец мой...
Patriot:
Forget about conscience and live like a jacket of deprivation.
Or drown a conscience in wine - and sew a trishkin caftan.
I performed the same nonsense three times,
But the Almighty holds my hand tightly.
Crown of bones under the skin of the Procrustean bed of the devil
The queue puts the old and younger.
And we are all idleness and bragging bosses, we boss
After all, we are afraid to see the nose further.
The court will come and there are no jury for a bribe.
A cheerful balagur will cry in front of the epitaph.
There, upstairs, our affairs are laid out in folders.
Whether you are Vlad Kadoni or Muammar Gaddafi.
You are rich or empty, Jew or Russian,
We are all equal as soon as the pulse stops fighting.
Hannight, hypocrisy, let the roots in the heart.
I take an ax and cut down the roots of Pharisaism.
Chorus Patriot:
The artist’s hand was brought up by the artist Golgof.
Where the soldiers scored the nails in the hand.
Thorny road, thorns.
I remember - my father forgave me for everything!
Sagrada:
I did not forget the lesson of how life was sculpted of us.
How Saul was brought up at the feet of Gamalil.
Anton Ionov’s vein from “I know people”,
And how they sat on cardboard at the steel doors.
The wrinkles of our mothers are the work of our hands.
And in the army it is more necessary for the priest than the political instructor.
And suddenly, having lived half a life, remembering all this
I realized that I was never a step not close to the light.
I somehow say something to someone
But the word "believe" - it means "doing."
And again, with a drunken hand, pulling a cigarette from a pack.
And all my subscribers are not subscribers.
But I want to write like Vysotsky, and not drink how he.
To resurrect all the time, not to lie like a pharaoh
In the tomb of their vices and errors,
And so that the words of my songs sound not false.
The first zavoy:
Looking in my back, a rescue look,
I myself left the contact out of consciousness,
And he stood knocked on the hand with wounds
The shutters were closed to my gloomy house.
Mother on the knees before the icons,
There, somewhere on the mountain, there is a frontal place,
There is the crying of Mary, mixed laughter with mockery,
The whole cup of the pain of mankind is now on it.
He was crucified by people - thereby I am justified.
He did not recognize him immediately, like those who beat him with a spear.
I am exhausted by lies and envy is plundered,
It hurts everyone in the field of open wounds.
My puzzle is unlikely to be collected without a conversation with the sky,
I repent, tired - tears, ashes, wind,
I did not understand life, I did not notice, but I'm sure
My father forgave me for everything ...
Forget about conscience and live like a jacket of deprivation.
Or drown a conscience in wine - and sew a trishkin caftan.
I performed the same nonsense three times,
But the Almighty holds my hand tightly.
Crown of bones under the skin of the Procrustean bed of the devil
The queue puts the old and younger.
And we are all idleness and bragging bosses, we boss
After all, we are afraid to see the nose further.
The court will come and there are no jury for a bribe.
A cheerful balagur will cry in front of the epitaph.
There, upstairs, our affairs are laid out in folders.
Whether you are Vlad Kadoni or Muammar Gaddafi.
You are rich or empty, Jew or Russian,
We are all equal as soon as the pulse stops fighting.
Hannight, hypocrisy, let the roots in the heart.
I take an ax and cut down the roots of Pharisaism.
Chorus Patriot:
The artist’s hand was brought up by the artist Golgof.
Where the soldiers scored the nails in the hand.
Thorny road, thorns.
I remember - my father forgave me for everything!
Sagrada:
I did not forget the lesson of how life was sculpted of us.
How Saul was brought up at the feet of Gamalil.
Anton Ionov’s vein from “I know people”,
And how they sat on cardboard at the steel doors.
The wrinkles of our mothers are the work of our hands.
And in the army it is more necessary for the priest than the political instructor.
And suddenly, having lived half a life, remembering all this
I realized that I was never a step not close to the light.
I somehow say something to someone
But the word "believe" - it means "doing."
And again, with a drunken hand, pulling a cigarette from a pack.
And all my subscribers are not subscribers.
But I want to write like Vysotsky, and not drink how he.
To resurrect all the time, not to lie like a pharaoh
In the tomb of their vices and errors,
And so that the words of my songs sound not false.
The first zavoy:
Looking in my back, a rescue look,
I myself left the contact out of consciousness,
And he stood knocked on the hand with wounds
The shutters were closed to my gloomy house.
Mother on the knees before the icons,
There, somewhere on the mountain, there is a frontal place,
There is the crying of Mary, mixed laughter with mockery,
The whole cup of the pain of mankind is now on it.
He was crucified by people - thereby I am justified.
He did not recognize him immediately, like those who beat him with a spear.
I am exhausted by lies and envy is plundered,
It hurts everyone in the field of open wounds.
My puzzle is unlikely to be collected without a conversation with the sky,
I repent, tired - tears, ashes, wind,
I did not understand life, I did not notice, but I'm sure
My father forgave me for everything ...