Пинженин - В моем магазине
текст песни
40
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Пинженин - В моем магазине - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В моем магазине думают, что я только пью, курю и жарю яичницу,
Так и есть – я только жарю яичницу, курю и пью.
Но скоро это закончится и для этого есть июль и охапка моих одиночеств.
В моем магазине все знают, что я не один, что у меня есть толстый теленок Витя.
Если б не ты, я послал бы весь Питер, всю Москву, весь Урал и весь Крым.
В моем магазине все в курсе, что я демонтажник и клоун,
Точнее сказать клоун и демонтажник.
И бокал моей жизни пускай будет полон, пока совесть не стала продажной.
Повесь меня на галстуке в гостиной, потом всю ночь рыдай и зови на помощь,
Не говори, что был скотиной, не говори, что был я сволочь,
Повесь меня на галстуке в парадной, я буду как гирлянда улыбаться,
Читать стихи свои нескладно, при этом веселить вас не стараться.
Так вздерни меня на подтяжках на Площади Искусств у Спаса,
Прохожие скажут – бедняжка, а ты вздерни, не моргнув глазом.
Мне не нравится пьянство по вторникам, каждый вторник, как битва за Францию,
Ну и я такой – в чине полковника, взял вокзал, телефонную станцию.
Мне не нравится утро по вторникам и мечты и надежды на новое,
Ты стоишь на краю подоконника, тело бренное, бестолковое.
Отнесу тело в ванную, от вчерашнего надо отмыться,
Не доиграть мне в игру странную, в полете не остановиться,
Курю, паравозю, прослыл выпивохой, ненавижу гундосящих, за спиной, суки, охают.
Ненавижу предателей, сам предаюсь унынию, такую жизнь изнахрадили…
Был мальчик румяный, стал синий.
Хочу лететь - поэтому лето, а зиму раздайте прохожим,
Мы едем на Невский, подайте карету, пить водку и бить ваши рожи.
Дайте Мохито с сигарой, женщин кубинских и рому,
Сердце поэта сгорает, догорит – закатайте в Роллы.
Дайте друзей понадежней – Кольт или две арматуры
Плюют не в стихи, а в рожи, иногда прямо в сердце – дуры.
Пес бездомный. Ищу тело твое по запаху.
Я с какой-то Мадонной, ты с каким-то там трахалем.
Желтые листья не пахнут, а воняют только когда их жгут.
Опять напился, поеду трахну, не жду, извини, не жду.
Отключите электричество, перекройте газ и горячую воду!
Моя женщина – моё величество, ее тепла хватит на город!
И не надо пива разливного и портвейна на розлив не надо!
Одному засыпать не ново! Без тебя холодней, ну и ладно!
Подарите мне маленький домик, где-нибудь в Купчино, рядом с пунктом милиции,
Я придумаю сказок трехтомник, его раздарю по детским домам и больницам.
Твой рот как маузер – заряжен всего словами двумя,
Стреляй! Один хер – я на первый снег упаду плашмя.
Твои слова как китайская сталь – красивы, но толку в них нет,
Хочешь ужалить – жаль! Вот я был и вот меня нет.
Твои слова – как вагоновожатый – угрюмые, четкие, из под земли,
Губами полуразжатыми прошепчешь – «Пли».
От твоих голубых и бездонных меня отделяют сотни км, Уральские горы и алгоколизм.
Ради твоих голубых и бездонных - стрелялись, сдавали бутылки и города,
Наорала – ковали мечи тоннами, то есть все, как всегда.
Твоим глазам голубым и бездонным, видевшим многое:
Кротость и тигра, котлеты и ландыши, портвейн и изящество
Хочется плакать, но ты улыбаешься, дура, и есть в этом что-то щенячее.
Кайся, кайся, моя Магдалина, этот город давно уже верит слезам и соплям
И таким же как я и мой друг кретинам, оставляющим дом, ради света реклам.
Пой же пой, мне моя Лорелея, мой фрегат на мери и нам незачем плыть,
Я без бури страстей третий вечер херею, как смогли мы так быстро остыть.
Так веди же меня, моя Греттель, когда достаточно хлеба и голуби сыты,
Если хочешь, мы просто забудем про лето и мы будем квиты.
У моей серой кошки черные блохи, но она молчит о том, как ей плохо,
Может также сможем и мы, как-никак протянем до зимы.
У моей серой кошки котята, когда они вырастут – станут шавермой,
А я такой, при галстуке, опрятный, блуждаю между Кирхой и таверной.
У моей серой кошки снова ноябрь, ей хочется плакать и пить молоко
И если б не наши с тобой «абы-кабы» , мы бы не
Так и есть – я только жарю яичницу, курю и пью.
Но скоро это закончится и для этого есть июль и охапка моих одиночеств.
В моем магазине все знают, что я не один, что у меня есть толстый теленок Витя.
Если б не ты, я послал бы весь Питер, всю Москву, весь Урал и весь Крым.
В моем магазине все в курсе, что я демонтажник и клоун,
Точнее сказать клоун и демонтажник.
И бокал моей жизни пускай будет полон, пока совесть не стала продажной.
Повесь меня на галстуке в гостиной, потом всю ночь рыдай и зови на помощь,
Не говори, что был скотиной, не говори, что был я сволочь,
Повесь меня на галстуке в парадной, я буду как гирлянда улыбаться,
Читать стихи свои нескладно, при этом веселить вас не стараться.
Так вздерни меня на подтяжках на Площади Искусств у Спаса,
Прохожие скажут – бедняжка, а ты вздерни, не моргнув глазом.
Мне не нравится пьянство по вторникам, каждый вторник, как битва за Францию,
Ну и я такой – в чине полковника, взял вокзал, телефонную станцию.
Мне не нравится утро по вторникам и мечты и надежды на новое,
Ты стоишь на краю подоконника, тело бренное, бестолковое.
Отнесу тело в ванную, от вчерашнего надо отмыться,
Не доиграть мне в игру странную, в полете не остановиться,
Курю, паравозю, прослыл выпивохой, ненавижу гундосящих, за спиной, суки, охают.
Ненавижу предателей, сам предаюсь унынию, такую жизнь изнахрадили…
Был мальчик румяный, стал синий.
Хочу лететь - поэтому лето, а зиму раздайте прохожим,
Мы едем на Невский, подайте карету, пить водку и бить ваши рожи.
Дайте Мохито с сигарой, женщин кубинских и рому,
Сердце поэта сгорает, догорит – закатайте в Роллы.
Дайте друзей понадежней – Кольт или две арматуры
Плюют не в стихи, а в рожи, иногда прямо в сердце – дуры.
Пес бездомный. Ищу тело твое по запаху.
Я с какой-то Мадонной, ты с каким-то там трахалем.
Желтые листья не пахнут, а воняют только когда их жгут.
Опять напился, поеду трахну, не жду, извини, не жду.
Отключите электричество, перекройте газ и горячую воду!
Моя женщина – моё величество, ее тепла хватит на город!
И не надо пива разливного и портвейна на розлив не надо!
Одному засыпать не ново! Без тебя холодней, ну и ладно!
Подарите мне маленький домик, где-нибудь в Купчино, рядом с пунктом милиции,
Я придумаю сказок трехтомник, его раздарю по детским домам и больницам.
Твой рот как маузер – заряжен всего словами двумя,
Стреляй! Один хер – я на первый снег упаду плашмя.
Твои слова как китайская сталь – красивы, но толку в них нет,
Хочешь ужалить – жаль! Вот я был и вот меня нет.
Твои слова – как вагоновожатый – угрюмые, четкие, из под земли,
Губами полуразжатыми прошепчешь – «Пли».
От твоих голубых и бездонных меня отделяют сотни км, Уральские горы и алгоколизм.
Ради твоих голубых и бездонных - стрелялись, сдавали бутылки и города,
Наорала – ковали мечи тоннами, то есть все, как всегда.
Твоим глазам голубым и бездонным, видевшим многое:
Кротость и тигра, котлеты и ландыши, портвейн и изящество
Хочется плакать, но ты улыбаешься, дура, и есть в этом что-то щенячее.
Кайся, кайся, моя Магдалина, этот город давно уже верит слезам и соплям
И таким же как я и мой друг кретинам, оставляющим дом, ради света реклам.
Пой же пой, мне моя Лорелея, мой фрегат на мери и нам незачем плыть,
Я без бури страстей третий вечер херею, как смогли мы так быстро остыть.
Так веди же меня, моя Греттель, когда достаточно хлеба и голуби сыты,
Если хочешь, мы просто забудем про лето и мы будем квиты.
У моей серой кошки черные блохи, но она молчит о том, как ей плохо,
Может также сможем и мы, как-никак протянем до зимы.
У моей серой кошки котята, когда они вырастут – станут шавермой,
А я такой, при галстуке, опрятный, блуждаю между Кирхой и таверной.
У моей серой кошки снова ноябрь, ей хочется плакать и пить молоко
И если б не наши с тобой «абы-кабы» , мы бы не
In my store they think that I only drink, smoke and fry my fried eggs,
So it is - I only fry the scrambled eggs, smoke and drink.
But soon it will end and for this there is July and an armful of my loneliness.
In my store, everyone knows that I am not alone, that I have a fat calf Vitya.
If not for you, I would send the whole of St. Petersburg, all of Moscow, all of the Urals and the whole Crimea.
In my store, everything is aware that I am a dismantler and a clown,
More precisely, a clown and a dismantler.
And let the glass of my life be full until the conscience has become corrupt.
Hang me on a tie in the living room, then sob all night and call for help,
Do not say that I was a cattle, do not say that I was a bastard,
Hang me on a tie in the front door, I will smile like a garland,
It is not to try your poems to read your poems, while not trying to amuse you.
So lift me on suspenders on the Square Square Savior,
Passers -by will say - poor thing, and you lift without blinking an eye.
I don't like drunkenness on Tuesdays, every Tuesday, like a battle for France,
Well, I am like this - in the rank of colonel, took the station, a telephone station.
I don't like the morning on Tuesdays and dreams and hopes for a new one,
You stand on the edge of the windowsill, the body is mortal, stupid.
I will take the body to the bathroom, from yesterday you need to wash myself,
Do not finish my game strange, not to stop in flight,
I smoke, a paragraph, I saw a drink, I hate the guies of the gundry, behind their backs, groaning.
I hate the traitors, I myself indulge in despondency, such a life was wearing ...
There was a rosy boy, became blue.
I want to fly - that's why summer, and hand out the winter to passers -by,
We go to Nevsky, serve a carriage, drink vodka and beat your faces.
Give Mojito with a cigar, Cuban women and Roma,
The poet’s heart burns, burns out - roll up to the rolls.
Give friends more and two reinforcements or two reinforcements
They do not spit into poems, but in faces, sometimes right in the heart - fools.
The dog is homeless. Looking for your body by smell.
I am with some Madonna, you are with some fucking there.
Yellow leaves do not smell, but stink only when they burn them.
Again I got drunk, I’ll go fucked, I don’t wait, I'm sorry, I don’t wait.
Disconnect electricity, redraw gas and hot water!
My woman is my Majesty, her warmth is enough for the city!
And no spill beer and port on the rosll do not need!
It’s not new to fall asleep alone! Without you colder, well, okay!
Give me a small house, somewhere in Kupchino, next to the police point,
I will come up with a three -volume fairy tale, I will give it to orphanages and hospitals.
Your mouth is like a Mauser - charged with all words by two,
Shoot! One dick - I will fall into the first snow in the first snow.
Your words like Chinese steel are beautiful, but there is no sense in them,
If you want to sting - it's a pity! So I was and here I am not.
Your words - like caring - gloomy, clear, from under the ground,
You whisper whisper with dinosaled - “Pu”.
Hundreds of km, the Ural mountains and alcoholism separate me from your blue and bottomless.
For your blue and bottomless - they shot, handed over bottles and cities,
I yelled - forged swords in tons, that is, everything, as always.
Your eyes are blue and bottomless, seeing a lot:
Meekness and tiger, cutlets and lilies of the valley, port and grace
I want to cry, but you smile, a fool, and there is something puppy in this.
Kay, Kay, my Magdalene, this city has long believed in tears and snot
And the same as me and my friend to the cretins, leaving the house, for the sake of the light, advertisements.
School, my lorelei, my frigate on Mary and we do not need to swim,
I have been without a storm of passions for the third evening, as we could cool so quickly.
So, lead me, my Grettor, when the bread and pigeons are full, are enough,
If you want, we just forget about summer and we will be Kvits.
My gray cat has black fleas, but she is silent about how bad she is
Maybe we can also, after all, stretch out until winter.
My gray cat has a kitten when they grow up - they will become a shawarm,
And I, with a tie, neat, wander between Kirshu and Tavern.
My gray cat has November again, she wants to cry and drink milk
And if it weren’t for our “AB-Kabs” with you, we would not
So it is - I only fry the scrambled eggs, smoke and drink.
But soon it will end and for this there is July and an armful of my loneliness.
In my store, everyone knows that I am not alone, that I have a fat calf Vitya.
If not for you, I would send the whole of St. Petersburg, all of Moscow, all of the Urals and the whole Crimea.
In my store, everything is aware that I am a dismantler and a clown,
More precisely, a clown and a dismantler.
And let the glass of my life be full until the conscience has become corrupt.
Hang me on a tie in the living room, then sob all night and call for help,
Do not say that I was a cattle, do not say that I was a bastard,
Hang me on a tie in the front door, I will smile like a garland,
It is not to try your poems to read your poems, while not trying to amuse you.
So lift me on suspenders on the Square Square Savior,
Passers -by will say - poor thing, and you lift without blinking an eye.
I don't like drunkenness on Tuesdays, every Tuesday, like a battle for France,
Well, I am like this - in the rank of colonel, took the station, a telephone station.
I don't like the morning on Tuesdays and dreams and hopes for a new one,
You stand on the edge of the windowsill, the body is mortal, stupid.
I will take the body to the bathroom, from yesterday you need to wash myself,
Do not finish my game strange, not to stop in flight,
I smoke, a paragraph, I saw a drink, I hate the guies of the gundry, behind their backs, groaning.
I hate the traitors, I myself indulge in despondency, such a life was wearing ...
There was a rosy boy, became blue.
I want to fly - that's why summer, and hand out the winter to passers -by,
We go to Nevsky, serve a carriage, drink vodka and beat your faces.
Give Mojito with a cigar, Cuban women and Roma,
The poet’s heart burns, burns out - roll up to the rolls.
Give friends more and two reinforcements or two reinforcements
They do not spit into poems, but in faces, sometimes right in the heart - fools.
The dog is homeless. Looking for your body by smell.
I am with some Madonna, you are with some fucking there.
Yellow leaves do not smell, but stink only when they burn them.
Again I got drunk, I’ll go fucked, I don’t wait, I'm sorry, I don’t wait.
Disconnect electricity, redraw gas and hot water!
My woman is my Majesty, her warmth is enough for the city!
And no spill beer and port on the rosll do not need!
It’s not new to fall asleep alone! Without you colder, well, okay!
Give me a small house, somewhere in Kupchino, next to the police point,
I will come up with a three -volume fairy tale, I will give it to orphanages and hospitals.
Your mouth is like a Mauser - charged with all words by two,
Shoot! One dick - I will fall into the first snow in the first snow.
Your words like Chinese steel are beautiful, but there is no sense in them,
If you want to sting - it's a pity! So I was and here I am not.
Your words - like caring - gloomy, clear, from under the ground,
You whisper whisper with dinosaled - “Pu”.
Hundreds of km, the Ural mountains and alcoholism separate me from your blue and bottomless.
For your blue and bottomless - they shot, handed over bottles and cities,
I yelled - forged swords in tons, that is, everything, as always.
Your eyes are blue and bottomless, seeing a lot:
Meekness and tiger, cutlets and lilies of the valley, port and grace
I want to cry, but you smile, a fool, and there is something puppy in this.
Kay, Kay, my Magdalene, this city has long believed in tears and snot
And the same as me and my friend to the cretins, leaving the house, for the sake of the light, advertisements.
School, my lorelei, my frigate on Mary and we do not need to swim,
I have been without a storm of passions for the third evening, as we could cool so quickly.
So, lead me, my Grettor, when the bread and pigeons are full, are enough,
If you want, we just forget about summer and we will be Kvits.
My gray cat has black fleas, but she is silent about how bad she is
Maybe we can also, after all, stretch out until winter.
My gray cat has a kitten when they grow up - they will become a shawarm,
And I, with a tie, neat, wander between Kirshu and Tavern.
My gray cat has November again, she wants to cry and drink milk
And if it weren’t for our “AB-Kabs” with you, we would not
Другие песни исполнителя: