Полозкова - Катя
текст песни
32
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Полозкова - Катя - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Катя пашет неделю между холеных баб, до сведенных скул. В пятницу вечером Катя приходит в паб и садится на барный стул. Катя просит себе еды и два шота виски по пятьдесят. Катя чернее сковороды, и глядит вокруг, как живой наждак, держит шею при этом так, как будто на ней висят.
Рослый бармен с серьгой ремесло свое знает четко и улыбается ей хитро. У Кати в бокале сироп, и водка, и долька лайма, и куантро. Не хмелеет; внутри коротит проводка, дыра размером со все нутро.
Катя вспоминает, как это тесно, смешно и дико, когда ты кем-то любим. Вот же время было, теперь, гляди-ка, ты одинока, как Белый Бим. Одинока так, что и выпить не с кем, уж ладно поговорить о будущем и былом. Одинока страшным, обидным, детским – отцовским гневом, пустым углом...
У Кати дома бутылка рома, на всякий случай, а в подкладке пальто чумовой гашиш. Ты, Господь, если не задушишь – так рассмешишь.
***
У Кати в метро звонит телефон, выскакивает из рук, падает на юбку. Катя видит, что это мама, но совсем ничего не слышит, бросает трубку.
***
Фейерверк с петардами, канонада; рядом с Катей тетка идет в боа. Мама снова звонит, ну чего ей надо, «Ма, чего тебе надо, а?».
Катя даже вздрагивает невольно, словно кто-то с силой стукнул по батарее: «Я сломала руку. Мне очень больно. Приезжай, пожалуйста, поскорее»...
Катя думает – вот те, милая, поделом. Кате страшно, что там за перелом.
Катя мечется по квартире, словно над нею заносят кнут. Скорая в дверь звонит через двадцать и пять минут. Что-то колет, оно не действует, хоть убей. Сердце бьется в Кате, как пойманный воробей.
Руку баюкает словно сына, и чья-то пьяная баба скачет, как саранча.
Катя кульком сидит на кушетке, по куртке пальчиками стуча.
К пяти утра сонный айболит накладывает лангеты, рисует справку и ценные указания отдает. Мама плакать перестает.
Катя едет домой в такси, челюстями стиснутыми скрипя. Ей не жалко ни маму, ни толстого, ни себя.
***
«Я усталый робот, дырявый бак. Надо быть героем, а я слабак. У меня сел голос, повыбит мех, и я не хочу быть сильнее всех. Не боец, когтями не снабжена. Я простая баба, ничья жена».
***
И Господь подумал: «Что-то Катька моя плоха. Сделалась суха, ко всему глуха. Хоть бывает Катька моя лиха, но большого нету за ней греха.
Я не лотерея, чтобы дарить айпод или там монитор ЖК. Даже вот мужика – днем с огнем не найдешь для нее хорошего мужика. Но Я не садист, чтобы вечно вспахивать ей дорогу, как миномет. Катерина моя не дура. Она поймет».
Катя просыпается, солнце комнату наполняет, она парит, как аэростат. Катя внезапно знает, что если хочется быть счастливой – пора бы стать. Катя знает, что в ней и в маме – одна и та же живая нить. То, что она стареет, нельзя исправить, - но взять, обдумать и извинить. Через пару недель маме вновь у доктора отмечаться, ей лангеты срежут с обеих рук. Катя дозванивается до собственного начальства, через пару часов билеты берет на юг.
…Катя лежит с двенадцати до шести, слушает, как прибой набежал на камни – и отбежал. Катю кто-то мусолил в потной своей горсти, а теперь вдруг взял и кулак разжал. Катя разглядывает южан, плещется в лазури и синеве, смотрит на закаты и на огонь. Катю медленно гладит по голове мамина разбинтованная ладонь.
Катя думает – я, наверное, не одна, я зачем-то еще нужна.
Там, где было так страшно, вдруг воцаряется совершенная тишина.
Рослый бармен с серьгой ремесло свое знает четко и улыбается ей хитро. У Кати в бокале сироп, и водка, и долька лайма, и куантро. Не хмелеет; внутри коротит проводка, дыра размером со все нутро.
Катя вспоминает, как это тесно, смешно и дико, когда ты кем-то любим. Вот же время было, теперь, гляди-ка, ты одинока, как Белый Бим. Одинока так, что и выпить не с кем, уж ладно поговорить о будущем и былом. Одинока страшным, обидным, детским – отцовским гневом, пустым углом...
У Кати дома бутылка рома, на всякий случай, а в подкладке пальто чумовой гашиш. Ты, Господь, если не задушишь – так рассмешишь.
***
У Кати в метро звонит телефон, выскакивает из рук, падает на юбку. Катя видит, что это мама, но совсем ничего не слышит, бросает трубку.
***
Фейерверк с петардами, канонада; рядом с Катей тетка идет в боа. Мама снова звонит, ну чего ей надо, «Ма, чего тебе надо, а?».
Катя даже вздрагивает невольно, словно кто-то с силой стукнул по батарее: «Я сломала руку. Мне очень больно. Приезжай, пожалуйста, поскорее»...
Катя думает – вот те, милая, поделом. Кате страшно, что там за перелом.
Катя мечется по квартире, словно над нею заносят кнут. Скорая в дверь звонит через двадцать и пять минут. Что-то колет, оно не действует, хоть убей. Сердце бьется в Кате, как пойманный воробей.
Руку баюкает словно сына, и чья-то пьяная баба скачет, как саранча.
Катя кульком сидит на кушетке, по куртке пальчиками стуча.
К пяти утра сонный айболит накладывает лангеты, рисует справку и ценные указания отдает. Мама плакать перестает.
Катя едет домой в такси, челюстями стиснутыми скрипя. Ей не жалко ни маму, ни толстого, ни себя.
***
«Я усталый робот, дырявый бак. Надо быть героем, а я слабак. У меня сел голос, повыбит мех, и я не хочу быть сильнее всех. Не боец, когтями не снабжена. Я простая баба, ничья жена».
***
И Господь подумал: «Что-то Катька моя плоха. Сделалась суха, ко всему глуха. Хоть бывает Катька моя лиха, но большого нету за ней греха.
Я не лотерея, чтобы дарить айпод или там монитор ЖК. Даже вот мужика – днем с огнем не найдешь для нее хорошего мужика. Но Я не садист, чтобы вечно вспахивать ей дорогу, как миномет. Катерина моя не дура. Она поймет».
Катя просыпается, солнце комнату наполняет, она парит, как аэростат. Катя внезапно знает, что если хочется быть счастливой – пора бы стать. Катя знает, что в ней и в маме – одна и та же живая нить. То, что она стареет, нельзя исправить, - но взять, обдумать и извинить. Через пару недель маме вновь у доктора отмечаться, ей лангеты срежут с обеих рук. Катя дозванивается до собственного начальства, через пару часов билеты берет на юг.
…Катя лежит с двенадцати до шести, слушает, как прибой набежал на камни – и отбежал. Катю кто-то мусолил в потной своей горсти, а теперь вдруг взял и кулак разжал. Катя разглядывает южан, плещется в лазури и синеве, смотрит на закаты и на огонь. Катю медленно гладит по голове мамина разбинтованная ладонь.
Катя думает – я, наверное, не одна, я зачем-то еще нужна.
Там, где было так страшно, вдруг воцаряется совершенная тишина.
Katya plows a week between the sleek women, to the sculpture reduced. On Friday evening, Katya comes to the pub and sits on a bar stool. Katya asks himself food and two shots of whiskey fifty. Katya blackened the pan, and looks around like a living emery, holds her neck while they were hanging on her.
A tall bartender with an earring craft knows clearly and smiles cunningly to her. Katya has a syrup in the glass, and vodka, and a slice Lima, and Kuantro. Will not humble; Inside, the wiring is short, a hole the size of everything is a gut.
Katya recalls how closely, funny and wild when you love someone. That's the same time, now, look, you are alone, like a white Bim. Lonely so that there is no one to drink with, it’s okay to talk about the future and the past. Lonely terrible, offensive, children's - father's anger, empty angle ...
Katya has a bottle of Roma at home, just in case, and in the lining of a coat of a plague hash. You, Lord, if you do not strangle, make you laugh.
***
Katya calls the phone in the subway, jumps out of her hands, falls on the skirt. Katya sees that this is mom, but he does not hear anything at all, drops the phone.
***
Fireworks with firecrackers, cannonade; Next to Katya, aunt goes to BOA. Mom calls again, well, what does she need, "Ma, what do you need, huh?"
Katya even shudders involuntarily, as if someone had a force on the battery: “I broke my hand. It's too painful for me. Come, please, as soon as possible "...
Katya thinks - these are those dear, rightly. Katya is scary that there is a fracture.
Katya rushes around the apartment, as if a whip is brought over her. An ambulance on the door rings in twenty and five minutes. Something is in a collapse, it does not work, at least kill. The heart beats in Katya, like a caught sparrow.
The hand is launched like a son, and someone's drunken woman jumps like a locust.
Katya Kukom sits on a couch, knocking on a jacket with his fingers.
By five in the morning, sleepy Aibolit imposes langets, draws a certificate and gives valuable instructions. Mom stops crying.
Katya goes home in a taxi, grinding his jaws with his jaws. She does not mind either mom, or Tolstoy, nor herself.
***
“I am a tired robot, a holey tank. We must be a hero, and I am a weakness. My voice sat down, the fur will break, and I do not want to be stronger than everyone. Not a fighter, not equipped with claws. I am a simple woman, a nobody wife. "
***
And the Lord thought: “Something Katya is bad. Sukha, to everything is deaf. Although there is a katka my dashing, but there is no big sin behind her.
I am not a lottery to give the iPod or there is a residential monitor. Even here is a man - in the afternoon with fire you will not find a good man for her. But I am not a sadist to forever plow her path as a mortar. My Katerina is not a fool. She will understand. "
Katya wakes up, the sun fills the room, she soars like a balloon. Katya suddenly knows that if you want to be happy, it's time to become. Katya knows that in her and her mother - the same living thread. The fact that she is aging cannot be fixed - but to take, think and excuse. After a couple of weeks, the doctor’s mother again celebrate, she will be cut off from both hands. Katya dawns to her own authorities, after a couple of hours he takes tickets to the south.
... Katya lies from twelve to six, listening to the surf in the stones - and ran away. Katya someone trampled in his sweaty handful, and now he suddenly took and fused his fist. Katya looks at the southerners, splashes in azure and blue, looks at sunsets and fire. Katya slowly strokes his head on his head, an open palm.
Katya thinks-I’m probably not alone, for some reason I still need it.
Where it was so scary, perfect silence reigns.
A tall bartender with an earring craft knows clearly and smiles cunningly to her. Katya has a syrup in the glass, and vodka, and a slice Lima, and Kuantro. Will not humble; Inside, the wiring is short, a hole the size of everything is a gut.
Katya recalls how closely, funny and wild when you love someone. That's the same time, now, look, you are alone, like a white Bim. Lonely so that there is no one to drink with, it’s okay to talk about the future and the past. Lonely terrible, offensive, children's - father's anger, empty angle ...
Katya has a bottle of Roma at home, just in case, and in the lining of a coat of a plague hash. You, Lord, if you do not strangle, make you laugh.
***
Katya calls the phone in the subway, jumps out of her hands, falls on the skirt. Katya sees that this is mom, but he does not hear anything at all, drops the phone.
***
Fireworks with firecrackers, cannonade; Next to Katya, aunt goes to BOA. Mom calls again, well, what does she need, "Ma, what do you need, huh?"
Katya even shudders involuntarily, as if someone had a force on the battery: “I broke my hand. It's too painful for me. Come, please, as soon as possible "...
Katya thinks - these are those dear, rightly. Katya is scary that there is a fracture.
Katya rushes around the apartment, as if a whip is brought over her. An ambulance on the door rings in twenty and five minutes. Something is in a collapse, it does not work, at least kill. The heart beats in Katya, like a caught sparrow.
The hand is launched like a son, and someone's drunken woman jumps like a locust.
Katya Kukom sits on a couch, knocking on a jacket with his fingers.
By five in the morning, sleepy Aibolit imposes langets, draws a certificate and gives valuable instructions. Mom stops crying.
Katya goes home in a taxi, grinding his jaws with his jaws. She does not mind either mom, or Tolstoy, nor herself.
***
“I am a tired robot, a holey tank. We must be a hero, and I am a weakness. My voice sat down, the fur will break, and I do not want to be stronger than everyone. Not a fighter, not equipped with claws. I am a simple woman, a nobody wife. "
***
And the Lord thought: “Something Katya is bad. Sukha, to everything is deaf. Although there is a katka my dashing, but there is no big sin behind her.
I am not a lottery to give the iPod or there is a residential monitor. Even here is a man - in the afternoon with fire you will not find a good man for her. But I am not a sadist to forever plow her path as a mortar. My Katerina is not a fool. She will understand. "
Katya wakes up, the sun fills the room, she soars like a balloon. Katya suddenly knows that if you want to be happy, it's time to become. Katya knows that in her and her mother - the same living thread. The fact that she is aging cannot be fixed - but to take, think and excuse. After a couple of weeks, the doctor’s mother again celebrate, she will be cut off from both hands. Katya dawns to her own authorities, after a couple of hours he takes tickets to the south.
... Katya lies from twelve to six, listening to the surf in the stones - and ran away. Katya someone trampled in his sweaty handful, and now he suddenly took and fused his fist. Katya looks at the southerners, splashes in azure and blue, looks at sunsets and fire. Katya slowly strokes his head on his head, an open palm.
Katya thinks-I’m probably not alone, for some reason I still need it.
Where it was so scary, perfect silence reigns.
Другие песни исполнителя: