Потаня - Люди Севера
текст песни
34
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Потаня - Люди Севера - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Стихи: Дм. Быков
Музыка: Потаня
В преданьях северных племен, живущих в сумерках берложных,
Где на поселок пять имен, и то все больше односложных,
Где краток день, как «Отче наш», где хрусток наст и воздух жесток,
Есть непременный персонаж — обычно девочка-подросток.
На фоне сверстниц и подруг она загадочна, как полюс,
Гордится белизною рук и чернотой косы по пояс,
Кривит высокомерно рот с припухшей нижнею губою,
Не любит будничных забот и все любуется собою.
И вот она чешет черные косы, вот она холит свои персты,—
Покуда вьюга лепит торосы, пока поземка змеит хвосты,—
И вот она щурит черное око — телом упруга, станом пряма,—
А мать пеняет ей: «Лежебока!» — и скорбно делает все сама.
Но тут сюжет ломает ход, ломаясь в целях воспитанья,
И для красотки настает черед крутого испытанья.
Иль проклянет ее шаман, давно косившийся угрюмо
На дерзкий вид и стройный стан («Чума на оба ваши чума!»),
Иль выгонят отец и мать (зима на севере сурова),
И дочь останется стонать без пропитания и крова,
Иль вьюга разметет очаг и вышвырнет ее в ненастье —
За эту искорку в очах, за эти косы и запястья,—
Перевернет ее каяк, заставит плакать и бояться,
Зане природа в тех краях не поощряет тунеядца.
И вот она принимает муки, и вот рыдает дни напролет,
И вот она ранит белые руки о жгучий снег и о вечный лед,
И вот осваивает в испуге добычу ворвани и мехов,
И отдает свои косы вьюге во искупленье своих грехов,
Поскольку много ли чукче прока в белой руке и черной косе,
И трудится, не поднимая ока, и начинает пахнуть, как все.
И торжествуют наконец законы равенства и рода,
И умиляется отец, и усмиряется погода,
И воцаряется уют, и в круг свивается прямая,
И люди севера поют, упрямых губ не разжимая,—
Она ж сидит себе в углу, как обретенная икона,
И колет пальцы об иглу, для подтверждения закона.
И только я до сих пор рыдаю среди ликования и родства,
Хотя давно уже соблюдаю все их привычки и торжества,—
О дивном даре блаженной лени, что побеждает тоску и страх,
О нежеланье пасти оленей, об этих косах и о перстах!
Нас обточили беспощадно, процедили в решето —
Ну я-то что, ну я-то ладно, но ты, родная моя, за что?!
О где вы, где вы, мои косы, где вы, где вы, мои персты?
Кругом гниющие отбросы и разрушенные мосты,
И жизнь свивается, заканчиваясь, и зарева встают,
И люди севера, раскачиваясь, поют, поют, поют.
Музыка: Потаня
В преданьях северных племен, живущих в сумерках берложных,
Где на поселок пять имен, и то все больше односложных,
Где краток день, как «Отче наш», где хрусток наст и воздух жесток,
Есть непременный персонаж — обычно девочка-подросток.
На фоне сверстниц и подруг она загадочна, как полюс,
Гордится белизною рук и чернотой косы по пояс,
Кривит высокомерно рот с припухшей нижнею губою,
Не любит будничных забот и все любуется собою.
И вот она чешет черные косы, вот она холит свои персты,—
Покуда вьюга лепит торосы, пока поземка змеит хвосты,—
И вот она щурит черное око — телом упруга, станом пряма,—
А мать пеняет ей: «Лежебока!» — и скорбно делает все сама.
Но тут сюжет ломает ход, ломаясь в целях воспитанья,
И для красотки настает черед крутого испытанья.
Иль проклянет ее шаман, давно косившийся угрюмо
На дерзкий вид и стройный стан («Чума на оба ваши чума!»),
Иль выгонят отец и мать (зима на севере сурова),
И дочь останется стонать без пропитания и крова,
Иль вьюга разметет очаг и вышвырнет ее в ненастье —
За эту искорку в очах, за эти косы и запястья,—
Перевернет ее каяк, заставит плакать и бояться,
Зане природа в тех краях не поощряет тунеядца.
И вот она принимает муки, и вот рыдает дни напролет,
И вот она ранит белые руки о жгучий снег и о вечный лед,
И вот осваивает в испуге добычу ворвани и мехов,
И отдает свои косы вьюге во искупленье своих грехов,
Поскольку много ли чукче прока в белой руке и черной косе,
И трудится, не поднимая ока, и начинает пахнуть, как все.
И торжествуют наконец законы равенства и рода,
И умиляется отец, и усмиряется погода,
И воцаряется уют, и в круг свивается прямая,
И люди севера поют, упрямых губ не разжимая,—
Она ж сидит себе в углу, как обретенная икона,
И колет пальцы об иглу, для подтверждения закона.
И только я до сих пор рыдаю среди ликования и родства,
Хотя давно уже соблюдаю все их привычки и торжества,—
О дивном даре блаженной лени, что побеждает тоску и страх,
О нежеланье пасти оленей, об этих косах и о перстах!
Нас обточили беспощадно, процедили в решето —
Ну я-то что, ну я-то ладно, но ты, родная моя, за что?!
О где вы, где вы, мои косы, где вы, где вы, мои персты?
Кругом гниющие отбросы и разрушенные мосты,
И жизнь свивается, заканчиваясь, и зарева встают,
И люди севера, раскачиваясь, поют, поют, поют.
Poems: Dm. Bykov
Music: Pota
In the trends of the northern tribes living at the twilight of the Berlot,
Where there are five names in the village, and then there are more and more monosyllabic ones,
Where is the color of the day, like “our Father”, where the crunch of brings through and the air is cruel,
There is an indispensable character-usually a teenage girl.
Against the background of peers and friends, she is mysterious like a pole,
Proud of white hands and black braid to the waist,
Shouting arrogantly a mouth with a swollen lower gulia,
He does not like everyday worries and everything is admiring.
And so she scratches the black braids, here she hits her fingers, -
As long as the blizzard is sculpted by thoroughs while the pile is snakes, -
And so she squints the black eye - the body of elastic, the village of straight.
And the mother blames her: "Lesoboka!" - and mournfully does everything himself.
But here the plot breaks the move, breaking up for the purpose of education,
And for the beauty there is a turn of steep test.
Il will curse her shaman, who has long been sullenly
For a daring look and a slender camp (“The plague for both of your plague!”),
Or father and mother will drive out (winter in the north is Surov),
And the daughter will remain to moan without food and shelter,
Il Blizzard will mark the hearth and put it into the bad weather -
For this spark in the eyes, for these braids and wrists, -
Will turn her Kayak, make her cry and be afraid,
The nature of nature in those parts does not encourage a parasite.
And so she accepts flour, and now she sobs days long,
And so she hurts white hands on burning snow and about eternal ice,
And now he masters the prey of the groove and furs in the fright,
And gives his braids a blizzard in the redemption of his sins,
Since there is a lot of Chukche Prok in a white hand and a black spit,
And he works without raising the eye, and begins to smell like everyone else.
And finally the laws of equality and kind triumph,
And the father is touched, and the weather is pacified,
And coziness reigns, and a straight line rings into the circle,
And the people of the north are singing, not unclenching stubborn lips -
She sits in a corner, like a found icon,
And Knocks fingers on the needle, to confirm the law.
And only I still sob among glee and kinship,
Although I have long been observing all their habits and celebrations -
About the marvelous gift of a blessed laziness that wins longing and fear,
About the unwillingness of the mouth of deer, about these braids and about the fingers!
We were ground mercilessly, strained in the sieve -
Well, what am I, well, I'm okay, but you, my dear, for what?!
Oh where are you, where are you, my braids, where are you, where are you, my fingers?
All around rotting backs and destroyed bridges,
And life is moving, ending, and the dungeon gets up,
And the people of the North, swaying, sing, sing, sing.
Music: Pota
In the trends of the northern tribes living at the twilight of the Berlot,
Where there are five names in the village, and then there are more and more monosyllabic ones,
Where is the color of the day, like “our Father”, where the crunch of brings through and the air is cruel,
There is an indispensable character-usually a teenage girl.
Against the background of peers and friends, she is mysterious like a pole,
Proud of white hands and black braid to the waist,
Shouting arrogantly a mouth with a swollen lower gulia,
He does not like everyday worries and everything is admiring.
And so she scratches the black braids, here she hits her fingers, -
As long as the blizzard is sculpted by thoroughs while the pile is snakes, -
And so she squints the black eye - the body of elastic, the village of straight.
And the mother blames her: "Lesoboka!" - and mournfully does everything himself.
But here the plot breaks the move, breaking up for the purpose of education,
And for the beauty there is a turn of steep test.
Il will curse her shaman, who has long been sullenly
For a daring look and a slender camp (“The plague for both of your plague!”),
Or father and mother will drive out (winter in the north is Surov),
And the daughter will remain to moan without food and shelter,
Il Blizzard will mark the hearth and put it into the bad weather -
For this spark in the eyes, for these braids and wrists, -
Will turn her Kayak, make her cry and be afraid,
The nature of nature in those parts does not encourage a parasite.
And so she accepts flour, and now she sobs days long,
And so she hurts white hands on burning snow and about eternal ice,
And now he masters the prey of the groove and furs in the fright,
And gives his braids a blizzard in the redemption of his sins,
Since there is a lot of Chukche Prok in a white hand and a black spit,
And he works without raising the eye, and begins to smell like everyone else.
And finally the laws of equality and kind triumph,
And the father is touched, and the weather is pacified,
And coziness reigns, and a straight line rings into the circle,
And the people of the north are singing, not unclenching stubborn lips -
She sits in a corner, like a found icon,
And Knocks fingers on the needle, to confirm the law.
And only I still sob among glee and kinship,
Although I have long been observing all their habits and celebrations -
About the marvelous gift of a blessed laziness that wins longing and fear,
About the unwillingness of the mouth of deer, about these braids and about the fingers!
We were ground mercilessly, strained in the sieve -
Well, what am I, well, I'm okay, but you, my dear, for what?!
Oh where are you, where are you, my braids, where are you, where are you, my fingers?
All around rotting backs and destroyed bridges,
And life is moving, ending, and the dungeon gets up,
And the people of the North, swaying, sing, sing, sing.
Другие песни исполнителя: