проза - черное солнце
текст песни
35
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
проза - черное солнце - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Это гимн нашего триумфального поражения,
Которое гораздо победы важнее.
Как любого русского, меня волнуют две женщины —
Лишь Россия и Смерть, что, впрочем, одно и то же.
Под нефтяных пузырей перламутром
Зияет чернее черного русская бездна.
Переживем ли мы встречу с ней похмельным утром,
Когда пузыри лопнут, зеркала треснут? —
Ни один яд не убивает так, как трезвость.
Слова умирают от касаний клавиатуры.
Пафос, протест и рефлексия давно стали продуктом.
Восстание — удел рабов, — так говорил Заратустра.
Революция может быть только консервативной —
Мы придем, как к жидам Илья из Фисвы,
И расскажем, зачем фонари ослепшему миру —
Они нужны чтобы вешать банкиров.
Черное солнце
Самой черной ночи,
Загляни в оконца
Наши заколоченные,
Разбуди, согрей —
Затянулась спячка, —
И в белом Октябре
Встретим Красную Пасху.
Это траурный марш, с которым мы идем в бой.
Фронтовые сто грамм залпом - за упокой.
Черный ворон, не вейся над моей головой —
Дым отечества едок — упадешь замертво.
Я жидо-татарин по крови, но русская почва
Вскормила тоской загробной
По кисельным берегам и рекам молочным.
Если нет на земле рая, мы разнесем ее в клочья!
Если нет Китежa, будет кутеж!
Где тут пост, а где масленица — хрен разберешь.
Здесь Мефистофель принял схиму и спился Будда.
Мы строим Третий Рим между опричниной и смутой,
Разрушая как мандалу и собирая заново.
Без царя в голове или с царем без головы.
Мы русские — с нами Бог — он умер, но мы еще живы,
И сколько есть сил мы будем править поминки,
Звеня стаканами, пока мертвого не поднимем,
Звеня кандалами, пока мертвого не поднимем,
Звеня колоколами разбитыми...
Черное солнце
Самой черной ночи,
Загляни в оконца
Наши заколоченные,
Разбуди, согрей —
Затянулась спячка, —
И в белом Октябре
Встретим Красную Пасху.
Которое гораздо победы важнее.
Как любого русского, меня волнуют две женщины —
Лишь Россия и Смерть, что, впрочем, одно и то же.
Под нефтяных пузырей перламутром
Зияет чернее черного русская бездна.
Переживем ли мы встречу с ней похмельным утром,
Когда пузыри лопнут, зеркала треснут? —
Ни один яд не убивает так, как трезвость.
Слова умирают от касаний клавиатуры.
Пафос, протест и рефлексия давно стали продуктом.
Восстание — удел рабов, — так говорил Заратустра.
Революция может быть только консервативной —
Мы придем, как к жидам Илья из Фисвы,
И расскажем, зачем фонари ослепшему миру —
Они нужны чтобы вешать банкиров.
Черное солнце
Самой черной ночи,
Загляни в оконца
Наши заколоченные,
Разбуди, согрей —
Затянулась спячка, —
И в белом Октябре
Встретим Красную Пасху.
Это траурный марш, с которым мы идем в бой.
Фронтовые сто грамм залпом - за упокой.
Черный ворон, не вейся над моей головой —
Дым отечества едок — упадешь замертво.
Я жидо-татарин по крови, но русская почва
Вскормила тоской загробной
По кисельным берегам и рекам молочным.
Если нет на земле рая, мы разнесем ее в клочья!
Если нет Китежa, будет кутеж!
Где тут пост, а где масленица — хрен разберешь.
Здесь Мефистофель принял схиму и спился Будда.
Мы строим Третий Рим между опричниной и смутой,
Разрушая как мандалу и собирая заново.
Без царя в голове или с царем без головы.
Мы русские — с нами Бог — он умер, но мы еще живы,
И сколько есть сил мы будем править поминки,
Звеня стаканами, пока мертвого не поднимем,
Звеня кандалами, пока мертвого не поднимем,
Звеня колоколами разбитыми...
Черное солнце
Самой черной ночи,
Загляни в оконца
Наши заколоченные,
Разбуди, согрей —
Затянулась спячка, —
И в белом Октябре
Встретим Красную Пасху.
This is the anthem of our triumphal defeat,
Which is much more important.
Like any Russian, two women worry me -
Only Russia and death, which, however, is the same.
Under oil blades with mother of pearl
Blacks the black Russian abyss gapes.
Will we survive a meeting with her in a hangover in the morning,
When the bubbles burst, the mirrors crack? -
No poison kills as sobriety.
Words die from touches of the keyboard.
Paphos, protest and reflection have long become a product.
The uprising is the destiny of slaves, ”Zarathustra said.
The revolution can only be conservative -
We will come, as to the Jews of Ilya from FISVA,
And we will tell you why the lanterns to the blinded world -
They are needed to hang bankers.
Black Sun
The worst night
Look at the window
Our stabbed,
Wake up, warm -
The hibernation dragged on, -
And in white on October
We will meet Red Easter.
This is a mourning march with which we are going into battle.
The front -line hundred grams in one gulp - for the repose.
Black Raven, don't eat over my head -
Smoke of the Fatherland Osk - you will fall dead.
I am a life-tatar by blood, but Russian soil
She nourished with longing after the afterlife
On the jelly shores and rivers of the Milk.
If there is no paradise on Earth, we will smash it to shreds!
If there is no kitezh, there will be a quack!
Where is the post, and where is the Shrovetide - you’ll break the hell.
Here Mephistopheles accepted the schema and Buddha drank.
We are building the third Rome between the oprichnina and the turmoil,
Destroying the mandala and collecting again.
Without the king in the head or with the king without a head.
We are Russians - God is with us - He died, but we are still alive,
And how much the strength is we will rule the commemoration,
Ringing with glasses until we raise the dead,
Ringing shackles until we raise the dead,
Ringing bells broken ...
Black Sun
The worst night
Look at the window
Our stabbed,
Wake up, warm -
The hibernation dragged on, -
And in white on October
We will meet Red Easter.
Which is much more important.
Like any Russian, two women worry me -
Only Russia and death, which, however, is the same.
Under oil blades with mother of pearl
Blacks the black Russian abyss gapes.
Will we survive a meeting with her in a hangover in the morning,
When the bubbles burst, the mirrors crack? -
No poison kills as sobriety.
Words die from touches of the keyboard.
Paphos, protest and reflection have long become a product.
The uprising is the destiny of slaves, ”Zarathustra said.
The revolution can only be conservative -
We will come, as to the Jews of Ilya from FISVA,
And we will tell you why the lanterns to the blinded world -
They are needed to hang bankers.
Black Sun
The worst night
Look at the window
Our stabbed,
Wake up, warm -
The hibernation dragged on, -
And in white on October
We will meet Red Easter.
This is a mourning march with which we are going into battle.
The front -line hundred grams in one gulp - for the repose.
Black Raven, don't eat over my head -
Smoke of the Fatherland Osk - you will fall dead.
I am a life-tatar by blood, but Russian soil
She nourished with longing after the afterlife
On the jelly shores and rivers of the Milk.
If there is no paradise on Earth, we will smash it to shreds!
If there is no kitezh, there will be a quack!
Where is the post, and where is the Shrovetide - you’ll break the hell.
Here Mephistopheles accepted the schema and Buddha drank.
We are building the third Rome between the oprichnina and the turmoil,
Destroying the mandala and collecting again.
Without the king in the head or with the king without a head.
We are Russians - God is with us - He died, but we are still alive,
And how much the strength is we will rule the commemoration,
Ringing with glasses until we raise the dead,
Ringing shackles until we raise the dead,
Ringing bells broken ...
Black Sun
The worst night
Look at the window
Our stabbed,
Wake up, warm -
The hibernation dragged on, -
And in white on October
We will meet Red Easter.
Другие песни исполнителя: