С-А - Евгений Евтушенко - Одиночество
текст песни
40
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
С-А - Евгений Евтушенко - Одиночество - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Как стыдно одному ходить в кинотеатры
без друга, без подруги, без жены,
где так сеансы все коротковаты
и так их ожидания длинны!
Как стыдно -
в нервной замкнутой войне
с насмешливостью парочек в фойе
жевать, краснея, в уголке пирожное,
как будто что-то в этом есть порочное...
Мы,
одиночества стесняясь,
от тоски
бросаемся в какие-то компании,
и дружб никчемных обязательства кабальные
преследуют до гробовой доски.
Компании нелепо образуются -
в одних все пьют да пьют,
не образумятся.
В других все заняты лишь тряпками и девками,
а в третьих -
вроде спорами идейными,
но приглядишься -
те же в них черты...
Разнообразные формы суеты!
То та,
то эта шумная компания...
Из скольких я успел удрать -
не счесть!
Уже как будто в новом был капкане я,
но вырвался,
на нем оставив шерсть.
Я вырвался!
Ты спереди, пустынная
свобода...
А на черта ты нужна!
Ты милая,
но ты же и постылая,
как нелюбимая и верная жена.
А ты, любимая?
Как поживаешь ты?
Избавилась ли ты от суеты;
И чьи сейчас глаза твои раскосые
и плечи твои белые роскошные?
Ты думаешь, что я, наверно, мщу,
что я сейчас в такси куда-то мчу,
но если я и мчу,
то где мне высадиться?
Ведь все равно мне от тебя не высвободиться!
Со мною женщины в себя уходят,
чувствуя,
что мне они сейчас такие чуждые.
На их коленях головой лежу,
но я не им -
тебе принадлежу...
А вот недавно был я у одной
в невзрачном домике на улице Сенной.
Пальто повесил я на жалкие рога.
Под однобокой елкой
с лампочками тускленькими,
посвечивая беленькими туфельками,
сидела женщина,
как девочка, строга.
Мне было так легко разрешено
приехать,
что я был самоуверен
и слишком упоенно современен -
я не цветы привез ей,
а вино.
Но оказалось все -
куда сложней...
Она молчала,
и совсем сиротски
две капельки прозрачных -
две сережки
мерцали в мочках розовых у ней.
И, как больная, глядя так невнятно
И, поднявши тело детское свое,
сказала глухо:
"Уходи...
Не надо...
Я вижу -
ты не мой,
а ты - ее..."
Меня любила девочка одна
с повадками мальчишескими дикими,
с летящей челкой
и глазами-льдинками,
от страха
и от нежности бледна.
В Крыму мы были.
Ночью шла гроза,
и девочка
под молниею магнийной
шептала мне:
"Мой маленький!
Мой маленький!" -
ладонью закрывая мне глаза.
Вокруг все было жутко
и торжественно,
и гром,
и моря стон глухонемой,
и вдруг она,
полна прозренья женского,
мне закричала:
"Ты не мой!
Не мой!"
Прощай, любимая!
Я твой
угрюмо,
верно,
и одиночество -
всех верностей верней.
Пусть на губах моих не тает вечно
прощальный снег от варежки твоей.
Спасибо женщинам,
прекрасным и неверным,
за то,
что это было все мгновенным,
за то,
что их "прощай!" -
не "до свиданья!",
за то,
что, в лживости так царственно горды,
даруют нам блаженные страданья
и одиночества прекрасные плоды
без друга, без подруги, без жены,
где так сеансы все коротковаты
и так их ожидания длинны!
Как стыдно -
в нервной замкнутой войне
с насмешливостью парочек в фойе
жевать, краснея, в уголке пирожное,
как будто что-то в этом есть порочное...
Мы,
одиночества стесняясь,
от тоски
бросаемся в какие-то компании,
и дружб никчемных обязательства кабальные
преследуют до гробовой доски.
Компании нелепо образуются -
в одних все пьют да пьют,
не образумятся.
В других все заняты лишь тряпками и девками,
а в третьих -
вроде спорами идейными,
но приглядишься -
те же в них черты...
Разнообразные формы суеты!
То та,
то эта шумная компания...
Из скольких я успел удрать -
не счесть!
Уже как будто в новом был капкане я,
но вырвался,
на нем оставив шерсть.
Я вырвался!
Ты спереди, пустынная
свобода...
А на черта ты нужна!
Ты милая,
но ты же и постылая,
как нелюбимая и верная жена.
А ты, любимая?
Как поживаешь ты?
Избавилась ли ты от суеты;
И чьи сейчас глаза твои раскосые
и плечи твои белые роскошные?
Ты думаешь, что я, наверно, мщу,
что я сейчас в такси куда-то мчу,
но если я и мчу,
то где мне высадиться?
Ведь все равно мне от тебя не высвободиться!
Со мною женщины в себя уходят,
чувствуя,
что мне они сейчас такие чуждые.
На их коленях головой лежу,
но я не им -
тебе принадлежу...
А вот недавно был я у одной
в невзрачном домике на улице Сенной.
Пальто повесил я на жалкие рога.
Под однобокой елкой
с лампочками тускленькими,
посвечивая беленькими туфельками,
сидела женщина,
как девочка, строга.
Мне было так легко разрешено
приехать,
что я был самоуверен
и слишком упоенно современен -
я не цветы привез ей,
а вино.
Но оказалось все -
куда сложней...
Она молчала,
и совсем сиротски
две капельки прозрачных -
две сережки
мерцали в мочках розовых у ней.
И, как больная, глядя так невнятно
И, поднявши тело детское свое,
сказала глухо:
"Уходи...
Не надо...
Я вижу -
ты не мой,
а ты - ее..."
Меня любила девочка одна
с повадками мальчишескими дикими,
с летящей челкой
и глазами-льдинками,
от страха
и от нежности бледна.
В Крыму мы были.
Ночью шла гроза,
и девочка
под молниею магнийной
шептала мне:
"Мой маленький!
Мой маленький!" -
ладонью закрывая мне глаза.
Вокруг все было жутко
и торжественно,
и гром,
и моря стон глухонемой,
и вдруг она,
полна прозренья женского,
мне закричала:
"Ты не мой!
Не мой!"
Прощай, любимая!
Я твой
угрюмо,
верно,
и одиночество -
всех верностей верней.
Пусть на губах моих не тает вечно
прощальный снег от варежки твоей.
Спасибо женщинам,
прекрасным и неверным,
за то,
что это было все мгновенным,
за то,
что их "прощай!" -
не "до свиданья!",
за то,
что, в лживости так царственно горды,
даруют нам блаженные страданья
и одиночества прекрасные плоды
How ashamed to go to cinemas alone
Without a friend, without a girlfriend, without a wife,
where so the sessions are all short
And so their expectations are long!
What a shame -
in a nervous closed war
With mocking couples in the lobby
chew, blushing, in the corner of the cake,
As if there is something vicious in this ...
We,
loneliness is embarrassed
From longing
We rush to some companies,
and friendship of worthless obligations Basal
Personed to the grave board.
Companies are absurdly formed -
In some, everyone drinks and drink,
Do not form.
In others, everyone is busy only with rags and girls,
And thirdly -
like ideological disputes,
But take a closer look -
The same features in them ...
Various forms of fuss!
That
then this noisy company ...
How many I managed to escape -
Do not count!
It was as if I had a trap in the new one,
but escaped
Leaving the wool on it.
I escaped!
You are in front, deserted
freedom...
And you need a line!
You are cute,
But you are shameful,
Like an unloved and faithful wife.
And you, love?
How are you?
Did you get rid of the hustle and bustle;
And whose eyes are now your slanting
And your shoulders are white luxurious?
You think that I probably revenge
that I'm in a taxi somewhere,
But if I might
Where can I land?
After all, anyway, I can’t free me from you!
Women go into themselves with me,
Feeling
That they are so alien to me now.
I lie on their knees,
But I'm not them -
I belong to you ...
But recently I was at one
In a nondescript house on Sennaya Street.
I hung a coat on miserable horns.
Under one -sided Christmas tree
With dull light bulbs,
Getting white shoes,
The woman was sitting
Like a girl, strict.
I was so easily allowed
come,
that I was self -confident
And too clearly modern -
I did not bring her flowers,
And wine.
But everything turned out -
much more difficult ...
She was silent
And very orphans
Two drops of transparent -
Two earrings
They flickered in pink lobes in her.
And, like a sick, looking so slurred
And, having raised his child’s body,
She said deafly:
"Leave...
No need...
I see -
you are not mine,
And you are her ... "
The girl loved me alone
With habits of boyish wild,
with a flying bang
and eyes-ldinka,
out of fear
And with tenderness is pale.
We were in Crimea.
There was a thunderstorm at night
And the girl
Under the lightning of magnesium
She whispered to me:
"My little one!
My little one!" -
Blinding my eyes with a palm.
Everything was terrible around
And solemnly,
and thunder,
and the seas of the groan of deaf -mute,
And suddenly she
Full of women's insights,
I screamed to me:
"You are not mine!
Not mine! "
Goodbye, love!
I am yours
gloomy,
right,
And loneliness -
All faiths are more correct.
Let not be melting on my lips forever
Farewell snow from your mittens.
Thanks to women
Beautiful and incorrect,
for
that it was all instantaneous
for
that they are "goodbye!" -
Not "goodbye!"
for
that, in the falsehood are so regally proud,
Blessed suffering give us
And loneliness is beautiful fruits
Without a friend, without a girlfriend, without a wife,
where so the sessions are all short
And so their expectations are long!
What a shame -
in a nervous closed war
With mocking couples in the lobby
chew, blushing, in the corner of the cake,
As if there is something vicious in this ...
We,
loneliness is embarrassed
From longing
We rush to some companies,
and friendship of worthless obligations Basal
Personed to the grave board.
Companies are absurdly formed -
In some, everyone drinks and drink,
Do not form.
In others, everyone is busy only with rags and girls,
And thirdly -
like ideological disputes,
But take a closer look -
The same features in them ...
Various forms of fuss!
That
then this noisy company ...
How many I managed to escape -
Do not count!
It was as if I had a trap in the new one,
but escaped
Leaving the wool on it.
I escaped!
You are in front, deserted
freedom...
And you need a line!
You are cute,
But you are shameful,
Like an unloved and faithful wife.
And you, love?
How are you?
Did you get rid of the hustle and bustle;
And whose eyes are now your slanting
And your shoulders are white luxurious?
You think that I probably revenge
that I'm in a taxi somewhere,
But if I might
Where can I land?
After all, anyway, I can’t free me from you!
Women go into themselves with me,
Feeling
That they are so alien to me now.
I lie on their knees,
But I'm not them -
I belong to you ...
But recently I was at one
In a nondescript house on Sennaya Street.
I hung a coat on miserable horns.
Under one -sided Christmas tree
With dull light bulbs,
Getting white shoes,
The woman was sitting
Like a girl, strict.
I was so easily allowed
come,
that I was self -confident
And too clearly modern -
I did not bring her flowers,
And wine.
But everything turned out -
much more difficult ...
She was silent
And very orphans
Two drops of transparent -
Two earrings
They flickered in pink lobes in her.
And, like a sick, looking so slurred
And, having raised his child’s body,
She said deafly:
"Leave...
No need...
I see -
you are not mine,
And you are her ... "
The girl loved me alone
With habits of boyish wild,
with a flying bang
and eyes-ldinka,
out of fear
And with tenderness is pale.
We were in Crimea.
There was a thunderstorm at night
And the girl
Under the lightning of magnesium
She whispered to me:
"My little one!
My little one!" -
Blinding my eyes with a palm.
Everything was terrible around
And solemnly,
and thunder,
and the seas of the groan of deaf -mute,
And suddenly she
Full of women's insights,
I screamed to me:
"You are not mine!
Not mine! "
Goodbye, love!
I am yours
gloomy,
right,
And loneliness -
All faiths are more correct.
Let not be melting on my lips forever
Farewell snow from your mittens.
Thanks to women
Beautiful and incorrect,
for
that it was all instantaneous
for
that they are "goodbye!" -
Not "goodbye!"
for
that, in the falsehood are so regally proud,
Blessed suffering give us
And loneliness is beautiful fruits
Другие песни исполнителя: