С. Есенин - Запели тесаные дроги
текст песни
30
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
С. Есенин - Запели тесаные дроги - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Запели тесаные дроги,
Бегут равнины и кусты.
Опять часовни на дороге
И поминальные кресты.
Опять я теплой грустью болен
От овсяного ветерка.
И на известку колоколен
Невольно крестится рука.
О Русь, малиновое поле
И синь, упавшая в реку,
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
Холодной скорби не измерить,
Ты на туманном берегу.
Но не любить тебя, не верить —
Я научиться не могу.
И не отдам я эти цепи
И не расстанусь с долгим сном,
Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылем.
-
-
Первые годы жизни в Москве принесли Есенину много неприятных открытий. Его угнетала городская суета, поэтому все чаще и чаще поэт мысленно обращался к своей малой родине – селу Константиново. Есенину не хватало русского простора, к которому он так привык, а узкие московские улочки вызывали у него чувство досады и раздражения. Неудивительно, что в этот период он писал стихи, посвященные родной природе, по которой очень сильно скучал. Даже тот факт, что «сельского поэта» столичные критики не воспринимали всерьез, не мог изменить мировоззрения Есенина, который свое творчество неизменно связывал с воспеванием красоты лугов, лесов и озер.
Поэт неоднократно признавался, что его родные края удивительно красивы. Однако эта красота несет в себе оттенок вековой русской печали. Вспоминая о Константиново, Есенин особенно остро испытывал это чувство, к которому примешивались горечь, тоска и безысходность. Однако поэт был искренне благодарен судьбе за то, что ему довелось родиться и вырасти на Рязанщине, которая стала для него символом той старой Руси, которой слагали поэтические оды многие поколения литераторов.
В 1916 году Есенин написал стихотворение «Запели тесаные дроги…», навеянное воспоминаниями о родном крае. Миниатюрная зарисовка из жизни вчерашнего учителя, который вынужден был добираться до дома на телеге, наполнена теплотой и легкой грустью. Путь лежит через сельские кладбища с полуразрушенными часовнями, и автор, считающий себя атеистом, отмечает, что «на известку колоколен невольно крестится рука».
Однако на фоне печали, которая является верной спутницей Есенина, постепенно пробуждается еще одно сильное чувство, и поэт, обращаясь к родной земле, признается: «Люблю до радости и боли твою озерную тоску». Автор подчеркивает, что сейчас он очень далеко от любимых мест, и его жизнь течет совсем в ином русле, чем прежде. Казалось бы, в повседневной суете тоска по родине должна постепенно исчезнуть, уступив место радости от собственных успехов на литературном поприще. Однако Есенин преклоняется перед русской землей и утверждает, что «не любить тебя, не верить – я научиться не могу». Для него нет ничего дороже, чем слышать, как «звенят родные степи молитвословным ковылем», и как «малиновое поле» Руси, бескрайнее и безграничное, преображается под воздействием легкого ветерка, который поэт именует «овсяным».
Бегут равнины и кусты.
Опять часовни на дороге
И поминальные кресты.
Опять я теплой грустью болен
От овсяного ветерка.
И на известку колоколен
Невольно крестится рука.
О Русь, малиновое поле
И синь, упавшая в реку,
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
Холодной скорби не измерить,
Ты на туманном берегу.
Но не любить тебя, не верить —
Я научиться не могу.
И не отдам я эти цепи
И не расстанусь с долгим сном,
Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылем.
-
-
Первые годы жизни в Москве принесли Есенину много неприятных открытий. Его угнетала городская суета, поэтому все чаще и чаще поэт мысленно обращался к своей малой родине – селу Константиново. Есенину не хватало русского простора, к которому он так привык, а узкие московские улочки вызывали у него чувство досады и раздражения. Неудивительно, что в этот период он писал стихи, посвященные родной природе, по которой очень сильно скучал. Даже тот факт, что «сельского поэта» столичные критики не воспринимали всерьез, не мог изменить мировоззрения Есенина, который свое творчество неизменно связывал с воспеванием красоты лугов, лесов и озер.
Поэт неоднократно признавался, что его родные края удивительно красивы. Однако эта красота несет в себе оттенок вековой русской печали. Вспоминая о Константиново, Есенин особенно остро испытывал это чувство, к которому примешивались горечь, тоска и безысходность. Однако поэт был искренне благодарен судьбе за то, что ему довелось родиться и вырасти на Рязанщине, которая стала для него символом той старой Руси, которой слагали поэтические оды многие поколения литераторов.
В 1916 году Есенин написал стихотворение «Запели тесаные дроги…», навеянное воспоминаниями о родном крае. Миниатюрная зарисовка из жизни вчерашнего учителя, который вынужден был добираться до дома на телеге, наполнена теплотой и легкой грустью. Путь лежит через сельские кладбища с полуразрушенными часовнями, и автор, считающий себя атеистом, отмечает, что «на известку колоколен невольно крестится рука».
Однако на фоне печали, которая является верной спутницей Есенина, постепенно пробуждается еще одно сильное чувство, и поэт, обращаясь к родной земле, признается: «Люблю до радости и боли твою озерную тоску». Автор подчеркивает, что сейчас он очень далеко от любимых мест, и его жизнь течет совсем в ином русле, чем прежде. Казалось бы, в повседневной суете тоска по родине должна постепенно исчезнуть, уступив место радости от собственных успехов на литературном поприще. Однако Есенин преклоняется перед русской землей и утверждает, что «не любить тебя, не верить – я научиться не могу». Для него нет ничего дороже, чем слышать, как «звенят родные степи молитвословным ковылем», и как «малиновое поле» Руси, бескрайнее и безграничное, преображается под воздействием легкого ветерка, который поэт именует «овсяным».
Switted Tesena drogs,
Plains and bushes run.
Again on the road
And memorial crosses.
Again, I am sore with warm sadness
From an oat breeze.
And on the lime of the bells
The hand involuntarily is baptized.
Oh Rus', raspberry field
And Xin, who fell into the river,
I love joy and pain
Your lake longing.
Do not measure cold sorrow,
You are on the foggy shore.
But do not love you, do not believe -
I can't learn.
And I will not give these chains
And I will not part with a long dream,
When native steppes ring
Prayer -to -prayer coat.
-
-
The first years of life in Moscow brought Yesenin a lot of unpleasant discoveries. He was oppressed by the city vanity, therefore, more and more often, the poet mentally turned to his small homeland - the village of Konstantinovo. Yesenin lacked the Russian spaciousness, to which he was so used to, and narrow Moscow streets caused him a feeling of annoyance and irritation. It is not surprising that during this period he wrote poetry dedicated to his native nature, which he missed very much. Even the fact that the “rural poet” was not taken seriously, could not change the worldview of Yesenin, who invariably associated his work with the chanting of the beauty of meadows, forests and lakes.
The poet has repeatedly admitted that his native lands are surprisingly beautiful. However, this beauty carries a shade of centuries -old Russian sadness. Remembering Konstantinovo, Yesenin was especially acutely experiencing this feeling, to which bitterness, longing and hopelessness were mixed. However, the poet was sincerely grateful to fate for the opportunity to be born and grow in the Ryazan region, which became for him a symbol of that old Rus', which was composed of poetic dresses for many generations of writers.
In 1916, Yesenin wrote the poem “The Teseny Drogs sang ...”, inspired by memories of his native land. A miniature sketch from the life of yesterday's teacher, who was forced to get to the house on a cart, is filled with warmth and light sadness. The path lies through rural cemeteries with dilapidated chapels, and the author, who considers himself an atheist, notes that "a hand involuntarily is baptized on the lime is involuntarily baptized."
However, against the backdrop of sorrow, which is the faithful companion of Yesenin, another strong feeling is gradually awakening, and the poet, turning to his native land, admits: “I love your lake longing to the joy and pain.” The author emphasizes that now he is very far from his favorite places, and his life flows in a completely different channel than before. It would seem that in the daily bustle of longing for the homeland should gradually disappear, giving way to joy from his own successes in the literary field. However, Yesenin worships Russian land and claims that "do not love you, not to believe - I can’t learn." For him, there is nothing more expensive than hearing how “native steppes ring the prayer -laying coat”, and how the “raspberry field” of Rus', endless and boundless, is transformed under the influence of a light breeze, which the poet calls the “oat”.
Plains and bushes run.
Again on the road
And memorial crosses.
Again, I am sore with warm sadness
From an oat breeze.
And on the lime of the bells
The hand involuntarily is baptized.
Oh Rus', raspberry field
And Xin, who fell into the river,
I love joy and pain
Your lake longing.
Do not measure cold sorrow,
You are on the foggy shore.
But do not love you, do not believe -
I can't learn.
And I will not give these chains
And I will not part with a long dream,
When native steppes ring
Prayer -to -prayer coat.
-
-
The first years of life in Moscow brought Yesenin a lot of unpleasant discoveries. He was oppressed by the city vanity, therefore, more and more often, the poet mentally turned to his small homeland - the village of Konstantinovo. Yesenin lacked the Russian spaciousness, to which he was so used to, and narrow Moscow streets caused him a feeling of annoyance and irritation. It is not surprising that during this period he wrote poetry dedicated to his native nature, which he missed very much. Even the fact that the “rural poet” was not taken seriously, could not change the worldview of Yesenin, who invariably associated his work with the chanting of the beauty of meadows, forests and lakes.
The poet has repeatedly admitted that his native lands are surprisingly beautiful. However, this beauty carries a shade of centuries -old Russian sadness. Remembering Konstantinovo, Yesenin was especially acutely experiencing this feeling, to which bitterness, longing and hopelessness were mixed. However, the poet was sincerely grateful to fate for the opportunity to be born and grow in the Ryazan region, which became for him a symbol of that old Rus', which was composed of poetic dresses for many generations of writers.
In 1916, Yesenin wrote the poem “The Teseny Drogs sang ...”, inspired by memories of his native land. A miniature sketch from the life of yesterday's teacher, who was forced to get to the house on a cart, is filled with warmth and light sadness. The path lies through rural cemeteries with dilapidated chapels, and the author, who considers himself an atheist, notes that "a hand involuntarily is baptized on the lime is involuntarily baptized."
However, against the backdrop of sorrow, which is the faithful companion of Yesenin, another strong feeling is gradually awakening, and the poet, turning to his native land, admits: “I love your lake longing to the joy and pain.” The author emphasizes that now he is very far from his favorite places, and his life flows in a completely different channel than before. It would seem that in the daily bustle of longing for the homeland should gradually disappear, giving way to joy from his own successes in the literary field. However, Yesenin worships Russian land and claims that "do not love you, not to believe - I can’t learn." For him, there is nothing more expensive than hearing how “native steppes ring the prayer -laying coat”, and how the “raspberry field” of Rus', endless and boundless, is transformed under the influence of a light breeze, which the poet calls the “oat”.
Другие песни исполнителя: