Сплин - 6. Петербургская свадьба
текст песни
82
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Сплин - 6. Петербургская свадьба - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле
Тачанку понесли навстречу целине.
Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили
Два черных фонаря под выбитым пенсне.
Там шла борьба за смерть. Они дрались за место
И право наблевать за свадебным столом.
Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,
Стреляли наугад и лезли напролом.
Сегодня город твой стал праздничной открыткой.
Классический союз гвоздики и штыка.
Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой
Все бреши твоего гнилого сюртука.
Под радиоудар московского набата
На брачных простынях, что сохнут по углам,
Развернутая кровь, как символ страстной даты,
Смешается в вине с грехами пополам.
Мой друг, иные здесь. От них мы недалече.
Ретивые скопцы. Немая тетива.
Калечные дворцы простерли к небу плечи.
Из раны бьет Нева. Пустые рукава.
Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.
Хранила б нас беда, как мы ее храним.
Но память рвется в бой. И крутится, как счетчик,
Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.
Вот так скрутило нас и крепко завязало
Красивый алый бант окровленным бинтом.
А свадьба в воронках летела на вокзалы.
И дрогнули пути. И разошлись крестом.
Усатое "ура" чужой, недоброй воли
Вертело бот Петра как белку в колесе.
Искали ветер Невского да в Елисейском поле
И привыкали звать Фонтанкой - Енисей.
Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,
Но купол лба трещит от гробовой тоски.
Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом,
В решетку страшных снов вплетая шпиль строки.
Летим сквозь времена, которые согнули страну
в бараний рог
И пили из него.
Все пили из него - и мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх.
За всех. За тех, кого слизнула языком шершавая блокада.
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, сними штаны и голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.
Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу
Льет черный и густой осенний самогон.
Мой друг "Отечество" твердит как "Отче наш",
Но что-то от себя послав ему вдогон.
За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.
Подобие звезды по образу окурка.
Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.
Мой бедный друг, из глубины твоей души
Стучит копытом сердце Петербурга.
Тачанку понесли навстречу целине.
Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили
Два черных фонаря под выбитым пенсне.
Там шла борьба за смерть. Они дрались за место
И право наблевать за свадебным столом.
Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,
Стреляли наугад и лезли напролом.
Сегодня город твой стал праздничной открыткой.
Классический союз гвоздики и штыка.
Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой
Все бреши твоего гнилого сюртука.
Под радиоудар московского набата
На брачных простынях, что сохнут по углам,
Развернутая кровь, как символ страстной даты,
Смешается в вине с грехами пополам.
Мой друг, иные здесь. От них мы недалече.
Ретивые скопцы. Немая тетива.
Калечные дворцы простерли к небу плечи.
Из раны бьет Нева. Пустые рукава.
Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.
Хранила б нас беда, как мы ее храним.
Но память рвется в бой. И крутится, как счетчик,
Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.
Вот так скрутило нас и крепко завязало
Красивый алый бант окровленным бинтом.
А свадьба в воронках летела на вокзалы.
И дрогнули пути. И разошлись крестом.
Усатое "ура" чужой, недоброй воли
Вертело бот Петра как белку в колесе.
Искали ветер Невского да в Елисейском поле
И привыкали звать Фонтанкой - Енисей.
Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,
Но купол лба трещит от гробовой тоски.
Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом,
В решетку страшных снов вплетая шпиль строки.
Летим сквозь времена, которые согнули страну
в бараний рог
И пили из него.
Все пили из него - и мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх.
За всех. За тех, кого слизнула языком шершавая блокада.
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, сними штаны и голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.
Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу
Льет черный и густой осенний самогон.
Мой друг "Отечество" твердит как "Отче наш",
Но что-то от себя послав ему вдогон.
За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.
Подобие звезды по образу окурка.
Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.
Мой бедный друг, из глубины твоей души
Стучит копытом сердце Петербурга.
Relicious buboins. And horses in a hot soap
Tachanta suffered toward virgin.
You, my poor friend, got blinded
Two black lamps under a knocked pens.
There was a struggle for death. They fought for a place
And the right to score at the wedding table.
Hurry to become immediately by all by raping the bride,
They shot at random and climb al.
Today your city has become a festive postcard.
Classic union of carnations and bayonet.
Sawpany tight, harsh, red thread
All the bars of your rotched surtuk.
Under the radiator of the Moscow Nabath
On the marriage sheets that dry in the corners
Deployed blood like a passion duty symbol,
Mixed in fault with sins in half.
My friend, other here. We are not found from them.
Rule Skatts. Silent auent.
Caleetic palaces shot to the sky shoulders.
From the wound beats the Neva. Empty sleeves.
Fill the rain to the cheek in the traces of the soldiers.
He kept us trouble as we store it.
But the memory rushes into battle. And spinning like a meter
Reducing you and turning into the Nimb.
That was so twisted and tightly tied
Beautiful scarlet bow with a hubbinder.
And the wedding in the funnels flew to the train stations.
And trembled the way. And diverged the cross.
Used "Hurray" of someone else, unkind will
Spirling of Peter's Bot as a squirrel in the wheel.
Like the wind of Nevsky yes in the Champs Elysa
And got used to calling the fountain - Yenisei.
You drive the bridge of the teeth under the loose plaster,
But the Dome of the forehead is cracking from coffin.
Thunderstorm, salute and we! - And we fly over Petersburg,
In the lattice of terrible dreams, an inlet spire string.
Let's fly through the times that beat the country
in Bariums Rog.
And drank from it.
All drank from it - and we looked with you
For conscience and for fear.
For everyone. For those whom the rough blockade slipped into the tongue.
For those who did not have time to say goodbye.
My friend, take off my pants and a naked summer garden
Accept your guilt under Rogging rain.
Staying dry law, rain in a marble bowl
Pours black and thick autumn moonshine.
My friend "Fatherland" says as "Father Our",
But something from herself sent him to him.
Behind the windows - salute. Tsar Pushkin in the new frame.
The deceased do not drink, but we would not shed.
Two-headed eagles with beaten wings
Can not be divided into the crown.
Like a star in the image of the cigarette.
Circling, my friend, calm, do not rush.
My poor friend, from the depths of your soul
He knocks the heart of St. Petersburg with hoof.
Tachanta suffered toward virgin.
You, my poor friend, got blinded
Two black lamps under a knocked pens.
There was a struggle for death. They fought for a place
And the right to score at the wedding table.
Hurry to become immediately by all by raping the bride,
They shot at random and climb al.
Today your city has become a festive postcard.
Classic union of carnations and bayonet.
Sawpany tight, harsh, red thread
All the bars of your rotched surtuk.
Under the radiator of the Moscow Nabath
On the marriage sheets that dry in the corners
Deployed blood like a passion duty symbol,
Mixed in fault with sins in half.
My friend, other here. We are not found from them.
Rule Skatts. Silent auent.
Caleetic palaces shot to the sky shoulders.
From the wound beats the Neva. Empty sleeves.
Fill the rain to the cheek in the traces of the soldiers.
He kept us trouble as we store it.
But the memory rushes into battle. And spinning like a meter
Reducing you and turning into the Nimb.
That was so twisted and tightly tied
Beautiful scarlet bow with a hubbinder.
And the wedding in the funnels flew to the train stations.
And trembled the way. And diverged the cross.
Used "Hurray" of someone else, unkind will
Spirling of Peter's Bot as a squirrel in the wheel.
Like the wind of Nevsky yes in the Champs Elysa
And got used to calling the fountain - Yenisei.
You drive the bridge of the teeth under the loose plaster,
But the Dome of the forehead is cracking from coffin.
Thunderstorm, salute and we! - And we fly over Petersburg,
In the lattice of terrible dreams, an inlet spire string.
Let's fly through the times that beat the country
in Bariums Rog.
And drank from it.
All drank from it - and we looked with you
For conscience and for fear.
For everyone. For those whom the rough blockade slipped into the tongue.
For those who did not have time to say goodbye.
My friend, take off my pants and a naked summer garden
Accept your guilt under Rogging rain.
Staying dry law, rain in a marble bowl
Pours black and thick autumn moonshine.
My friend "Fatherland" says as "Father Our",
But something from herself sent him to him.
Behind the windows - salute. Tsar Pushkin in the new frame.
The deceased do not drink, but we would not shed.
Two-headed eagles with beaten wings
Can not be divided into the crown.
Like a star in the image of the cigarette.
Circling, my friend, calm, do not rush.
My poor friend, from the depths of your soul
He knocks the heart of St. Petersburg with hoof.
Другие песни исполнителя: