Тим Скоренко - Павшим за Третий Рим
текст песни
20
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Тим Скоренко - Павшим за Третий Рим - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Меня называли богом и чёртом, и кем-то ещё другим,
а я — всего лишь каждый четвёртый, погибший за Третий Рим.
В меня стреляли, меня лупили, остались одни репьи —
и в каждом городе по могиле, и все могилы — мои.
Пока пикировались уроды на самом, поди, верху,
я грудью падал на пулемёты и превращался в труху,
я направлял жестяные крылья на вражеские строи,
мои останки в окопах стыли,
мои останки в траншеях стыли,
мои останки в землянках стыли,
в болотах — тоже мои.
Меня хвалили, меня ругали, где орден, где трибунал,
а я ободранными руками оружие поднимал.
Цевьё горело и жгло ладони, калечил приклад плечо,
но я молчал, ведь мертвец не стонет, как не было б горячо.
Пока смеялись в тылу ублюдки, ввязавшиеся в войну,
я в недоформенном полушубке сидел у зимы в плену,
а после полз под землёй с кротами и вламывался в бои:
мои подошвы Белград топтали,
Варшаву и Будапешт топтали,
мои подошвы Берлин топтали,
и Прагу — тоже мои.
Меня описывали в романах не видевшие войны,
меня залили в гранит и мрамор, и в звон гитарной струны.
Всё это правильно и почётно — на том до сих пор стоим —
но я всего-то каждый четвёртый, погибший за Третий Рим.
А впрочем — что тут, страна большая, нас хватит на бой любой,
и если я всех мертвецов смешаю, то будет каждый восьмой.
И те, кто жив, продолжают биться, и насмерть, как я, стоят.
Я вижу их и читаю в лицах:
Москва и Киев — мои столицы,
и Минск, и Рига — мои столицы,
и Вильнюс — тоже моя.
а я — всего лишь каждый четвёртый, погибший за Третий Рим.
В меня стреляли, меня лупили, остались одни репьи —
и в каждом городе по могиле, и все могилы — мои.
Пока пикировались уроды на самом, поди, верху,
я грудью падал на пулемёты и превращался в труху,
я направлял жестяные крылья на вражеские строи,
мои останки в окопах стыли,
мои останки в траншеях стыли,
мои останки в землянках стыли,
в болотах — тоже мои.
Меня хвалили, меня ругали, где орден, где трибунал,
а я ободранными руками оружие поднимал.
Цевьё горело и жгло ладони, калечил приклад плечо,
но я молчал, ведь мертвец не стонет, как не было б горячо.
Пока смеялись в тылу ублюдки, ввязавшиеся в войну,
я в недоформенном полушубке сидел у зимы в плену,
а после полз под землёй с кротами и вламывался в бои:
мои подошвы Белград топтали,
Варшаву и Будапешт топтали,
мои подошвы Берлин топтали,
и Прагу — тоже мои.
Меня описывали в романах не видевшие войны,
меня залили в гранит и мрамор, и в звон гитарной струны.
Всё это правильно и почётно — на том до сих пор стоим —
но я всего-то каждый четвёртый, погибший за Третий Рим.
А впрочем — что тут, страна большая, нас хватит на бой любой,
и если я всех мертвецов смешаю, то будет каждый восьмой.
И те, кто жив, продолжают биться, и насмерть, как я, стоят.
Я вижу их и читаю в лицах:
Москва и Киев — мои столицы,
и Минск, и Рига — мои столицы,
и Вильнюс — тоже моя.
I was called God and the hell, and someone else,
And I am only every fourth, who died for the third Rome.
They shot at me, I was beaten, there were only Repsi - there were only a reptile -
And in every city in the grave, and all the graves are mine.
While the freaks on the very top, go, the top,
I fell into machine guns and turned into dust,
I directed tin wings to enemy construction,
My remains in the trenches were embedded
My remains in the trenches did
My remains in the dugouts were embedded,
In the swamps are also mine.
I was praised, they scolded me, where the order is, where the tribunal,
And I raised my weapons with tattered hands.
Tsevyo burned and burned with his palms, crippled the butt of the shoulder,
But I was silent, because the dead man does not groan, as it would not be hot.
While the bastards were laughed in the rear, getting into the war,
I sat captive in winter in the Ned -Funder House,
And then crawled underground with moles and broke into battles:
My soles Belgrade trampled,
Warsaw and Budapest trampled,
My soles Berlin trampled,
And Prague is also mine.
I was described in the novels that did not see the war,
I was poured into granite and marble, and in the ringing of guitar strings.
All this is right and honored - we are still standing on that -
But I am only every fourth, who died for the third Rome.
But by the way - what's here, the country is big, we will be enough for any battle,
And if I mix all the dead, then every eighth.
And those who are alive continue to fight, and to death, like me, stand.
I see them and read them in faces:
Moscow and Kyiv - my capitals,
Both Minsk and Riga are my capitals,
And Vilnius is also mine.
And I am only every fourth, who died for the third Rome.
They shot at me, I was beaten, there were only Repsi - there were only a reptile -
And in every city in the grave, and all the graves are mine.
While the freaks on the very top, go, the top,
I fell into machine guns and turned into dust,
I directed tin wings to enemy construction,
My remains in the trenches were embedded
My remains in the trenches did
My remains in the dugouts were embedded,
In the swamps are also mine.
I was praised, they scolded me, where the order is, where the tribunal,
And I raised my weapons with tattered hands.
Tsevyo burned and burned with his palms, crippled the butt of the shoulder,
But I was silent, because the dead man does not groan, as it would not be hot.
While the bastards were laughed in the rear, getting into the war,
I sat captive in winter in the Ned -Funder House,
And then crawled underground with moles and broke into battles:
My soles Belgrade trampled,
Warsaw and Budapest trampled,
My soles Berlin trampled,
And Prague is also mine.
I was described in the novels that did not see the war,
I was poured into granite and marble, and in the ringing of guitar strings.
All this is right and honored - we are still standing on that -
But I am only every fourth, who died for the third Rome.
But by the way - what's here, the country is big, we will be enough for any battle,
And if I mix all the dead, then every eighth.
And those who are alive continue to fight, and to death, like me, stand.
I see them and read them in faces:
Moscow and Kyiv - my capitals,
Both Minsk and Riga are my capitals,
And Vilnius is also mine.
Другие песни исполнителя: