Тим Скоренко - По мотивам Грасса
текст песни
21
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Тим Скоренко - По мотивам Грасса - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В день, когда нервным призывом взвывает труба, прячутся звёзды, а с пушек снимают чехлы, маленький Оскар берёт жестяной барабан с ярким узором, как будто полоски юлы. Дни показных перемирий давно сочтены, в дальние страны от пуль улетают грачи, маленький Оскар не знает причины войны, маленький Оскар стучит, и стучит, и стучит. Заперты наглухо окна, снаружи — полки, цокают лошади, дружно солдаты поют, мрачная мама глядит из-под правой руки, комкая левой потёртую кофту свою. Немо комдив открывает решительный рот, дружно вздымаются горны, чуть слышно свистя. Оскар стучит, задавая ритмический ход всем занимающим город военным частям. Оскар стучит, заменяя им цокот копыт, рокот оркестра, чечётку взводимых курков, злобные крики и грохот полночной стрельбы, звон распылённых прикладом хрустальных венков, плач проводивших супругов соломенных вдов, стоны готовых привыкнуть к сосновым гробам, шорох бумаги под перьями местных кротов. Всё, что угодно, умеет пропеть барабан.
Знаешь, свобода — внутри, в этом главная суть, в мрачном остроге, в тяжёлой системе цепей. Те, кто на плахе, на дыбе, прибит к колесу, много свободней, чем серый пиджачный плебей. Это свобода сказать, потому что — плевать. Это свобода плевать, потому что — конец. Это свобода лепить то, что принято рвать, это свобода легко и светло сатанеть. Это свобода командовать аутодафе, чувствуя режущий хворост под пальцами ног, это ещё не исследованный спецэффект, слишком опасный для практики даже в кино. Тем, кто ютится в квартирах, понять не дано тех, кто стучит в барабаны и в трубы дудит; те, кто заносит расходы на масло в блокнот, вряд ли поймут тех, кто сердце извлёк из груди. В чёрное время, когда заземлятся кроты, те, кто свободен, поднимут свой флаг на Рейхстаг, выполнив малую норму великой мечты, тут же внезапно под главные символы встав. Шапки взметнутся под сенью командной руки, будут ломиться от яств разводные столы. Те, кто свободен, тотчас сформируют полки и обязательно снимут с орудий чехлы.
Так образуется время насупленных лбов, время холодных команд и холодных умов, прячется где-то испуганный грохотом Бог, так как свободу он даже умерить не смог. Мерно проходят враги по чужим городам, вьётся по улицам страшный железный дракон. Маленький Оскар стучит в жестяной барабан, чётко диктуя врагам барабанный закон. Оскар свободнее всех, кто тогда и теперь, если ты дробь его слышишь — сиди и молчи. Оскар не знает о том, кто войдёт в его дверь.
Оскар стучит, и стучит, и стучит, и стучит,
и стучит
и стучит
и стучит
Знаешь, свобода — внутри, в этом главная суть, в мрачном остроге, в тяжёлой системе цепей. Те, кто на плахе, на дыбе, прибит к колесу, много свободней, чем серый пиджачный плебей. Это свобода сказать, потому что — плевать. Это свобода плевать, потому что — конец. Это свобода лепить то, что принято рвать, это свобода легко и светло сатанеть. Это свобода командовать аутодафе, чувствуя режущий хворост под пальцами ног, это ещё не исследованный спецэффект, слишком опасный для практики даже в кино. Тем, кто ютится в квартирах, понять не дано тех, кто стучит в барабаны и в трубы дудит; те, кто заносит расходы на масло в блокнот, вряд ли поймут тех, кто сердце извлёк из груди. В чёрное время, когда заземлятся кроты, те, кто свободен, поднимут свой флаг на Рейхстаг, выполнив малую норму великой мечты, тут же внезапно под главные символы встав. Шапки взметнутся под сенью командной руки, будут ломиться от яств разводные столы. Те, кто свободен, тотчас сформируют полки и обязательно снимут с орудий чехлы.
Так образуется время насупленных лбов, время холодных команд и холодных умов, прячется где-то испуганный грохотом Бог, так как свободу он даже умерить не смог. Мерно проходят враги по чужим городам, вьётся по улицам страшный железный дракон. Маленький Оскар стучит в жестяной барабан, чётко диктуя врагам барабанный закон. Оскар свободнее всех, кто тогда и теперь, если ты дробь его слышишь — сиди и молчи. Оскар не знает о том, кто войдёт в его дверь.
Оскар стучит, и стучит, и стучит, и стучит,
и стучит
и стучит
и стучит
On the day when the trumpet sounds a nervous call, the stars hide, and the covers are removed from the cannons, little Oscar takes a tin drum with a bright pattern, like the stripes of a top. The days of ostentatious truces have long been numbered, rooks fly to distant lands from bullets, little Oscar does not know the cause of the war, little Oscar knocks, and knocks, and knocks. The windows are tightly locked, there are shelves outside, horses are clopping, soldiers are singing in unison, the gloomy mother looks from under her right hand, crumpling her threadbare jacket with her left. Nemo the division commander opens his determined mouth, the bugles rise in unison, whistling barely audibly. Oscar knocks, setting the rhythmic pace for all the military units occupying the city. Oscar knocks, replacing the clatter of hooves, the roar of an orchestra, the tap-dancing of cocked guns, the angry screams and roar of midnight gunfire, the ringing of crystal wreaths sprayed by the butt, the cries of straw widows seeing off their spouses, the groans of those ready to get used to pine coffins, the rustle of paper under the feathers of local moles. Anything can make a drum sing.
You know, freedom is inside, this is the main essence, in a gloomy prison, in a heavy system of chains. Those who are on the scaffold, on the rack, nailed to the wheel, are much freer than the gray jacketed plebeian. This is the freedom to say, because I don’t care. This is the freedom to not care, because it’s the end. This is the freedom to sculpt what is customary to tear, this is the freedom to easily and lightly become Satan. This is the freedom to command an auto-da-fé, feeling the cutting brush under your toes, this is an unexplored special effect, too dangerous to practice even in the movies. Those who huddle in apartments cannot understand those who beat drums and blow trumpets; those who write down the cost of butter in a notebook are unlikely to understand those who have taken their hearts out of their chests. In the dark time, when the moles are grounded, those who are free will raise their flag on the Reichstag, fulfilling the small norm of the great dream, then suddenly standing under the main symbols. Hats will flutter under the shadow of the commanding hand, and the tables will be bursting with food. Those who are free will immediately form shelves and be sure to remove the covers from the guns.
This is how a time of frowning foreheads is formed, a time of cold commands and cold minds, God is hiding somewhere, frightened by the roar, since he could not even moderate freedom. Enemies are moving steadily through foreign cities, and a terrible iron dragon is winding through the streets. Little Oscar knocks on a tin drum, clearly dictating the drum law to his enemies. Oscar is freer than anyone then and now, if you hear him rattling, sit down and be silent. Oscar doesn't know who will come through his door.
Oscar knocks and knocks and knocks and knocks
and knocks
and knocks
and knocks
You know, freedom is inside, this is the main essence, in a gloomy prison, in a heavy system of chains. Those who are on the scaffold, on the rack, nailed to the wheel, are much freer than the gray jacketed plebeian. This is the freedom to say, because I don’t care. This is the freedom to not care, because it’s the end. This is the freedom to sculpt what is customary to tear, this is the freedom to easily and lightly become Satan. This is the freedom to command an auto-da-fé, feeling the cutting brush under your toes, this is an unexplored special effect, too dangerous to practice even in the movies. Those who huddle in apartments cannot understand those who beat drums and blow trumpets; those who write down the cost of butter in a notebook are unlikely to understand those who have taken their hearts out of their chests. In the dark time, when the moles are grounded, those who are free will raise their flag on the Reichstag, fulfilling the small norm of the great dream, then suddenly standing under the main symbols. Hats will flutter under the shadow of the commanding hand, and the tables will be bursting with food. Those who are free will immediately form shelves and be sure to remove the covers from the guns.
This is how a time of frowning foreheads is formed, a time of cold commands and cold minds, God is hiding somewhere, frightened by the roar, since he could not even moderate freedom. Enemies are moving steadily through foreign cities, and a terrible iron dragon is winding through the streets. Little Oscar knocks on a tin drum, clearly dictating the drum law to his enemies. Oscar is freer than anyone then and now, if you hear him rattling, sit down and be silent. Oscar doesn't know who will come through his door.
Oscar knocks and knocks and knocks and knocks
and knocks
and knocks
and knocks
Другие песни исполнителя: